Боковым зрением я заметил стушевавшегося брата. Недавно Садара вышвырнул труп из чайной, а теперь запросто обнимает меня. У Фудо в голове не укладывалась такая смена настроения кумитё.

– Вернулся. – Сэнсэй похлопал меня по плечу.

– Я не мог иначе.

– Ну что ж, послушаем друг друга. – Он кивнул.

Садара переключился на Фудо.

– А что это за милый мальчик с тобой? Брат по оружию? Как зовут?

– Единокровный. – Стало неловко. Я почесал затылок. Знакомство может кончиться дурно. – Его зовут Фудо, но…

– Вот как. Фудо, значит, – перебил Садара, слушая вполуха и закусив нижнюю губу. – Какое красивое имя. Со смыслом! Эй, Фудо-сан, слышишь меня?

Кумитё пощёлкал пальцами перед его носом. Брат витал в облаках. Опомнившись, вздрогнул и резко поклонился.

– Здравствуйте, Садара-сэнсэй, – пропищал он.

– Здравствуй-здравствуй... Ну выпрямись ты уже! – засмеялся якудза, выставив руки в боки.

– Прошу прощения.

Глава борёкудана был первым важным человеком, с которым он говорил после ухода из Отобе. Слишком много волновался, как по мне.

– Не за что извиняться, парень, – Он чуть наклонился к нему, как великан к карлику, и по́шло улыбнулся. Дело пахнет жареным. – Скажи, не хочешь сегодня сходить со мной в о́нсэн[4]? В Масуде отличные горячие источники. Расслабишься хоть. А то видок у тебя измученный. И поешь по-человечески. Худой, как соломинка. Что скажешь?

И снова эта улыбочка. Играя заботливого папочку, Садара всё равно походил на приторного мужеложца.

Фудо пришёл в полное замешательство. Его растерянный скулёж призывал меня действовать. Брата нужно было спасать. Нельзя допустить, чтобы из Ёми посреди города вылез Ацурами, почуяв опасность. Шуму будет до небес.

Я вцепился в руку сэнсэя, приложив символ золотистой ветви – знание. Через него образы донесли до Садары всё, что приключилось в Отобе. Должно было хватить.

– Ох, – протянул Садара. – Тогда ладно. Извиняйте.

Его похоть поутихла. Можно было расслабиться.

– Лучше поговорить о насущном, – напомнил я, ожесточившись.

– Как пожелаешь, Рю-кун, – не стал спорить босс Дзиротё-гуми. – Но в онсэне. – Он был неумолим. – От вас воняет. Да и мне надо освежиться.

Садара повернулся спиной и пошёл прочь от чайной, будто там его никто не ждал.

– У тебя же вроде как заседание, нет? – бросил я ему вслед.

Сэнсэй остановился, выпрямил спину, захохотал, дрожа туловищем, и ответил мне через плечо, пряча глаза и виновато улыбаясь:

– Там полный разгром!

[1] Под маковым зельем подразумевается опиум.

[2] Юки-онна – персонаж японского фольклора.

[3] -кун – вежливый именной суффикс, используемый равными по положению людьми: друзьями, при обращении старших к младшим, начальника к подчиненному вне работы.

[4] Онсэн – японский горячий источник.

Часть пятая. Зверь из Масуды (5-3)

Глава девятнадцатая. Требования Кумитё

Спустя два часа

Я, Фудо

Садара произвёл… смешанное впечатление.

Я обрадовался, что они с Рю так ладили даже спустя две тысячи лет. Ничего подобного у меня никогда не было.

Но при виде полукровки душа уходила в пятки – от они кумитё взял слишком много. Разве что рога не росли. И он… вожделел меня. Это отчётливо бросалось в глаза. Все внутри сжималось, а по коже носились мурашки.

Я надеялся, что ни один муж больше не посягнет на меня. Старался не вспоминать Отобе. Будто бы так моя честь вновь воссияет. Нелепо…

Садара сразу дал понять, к чему клонит. Плавали – знаем. Возникло такое чувство, что прошлое будет преследовать меня, пока не умру.

Меня опять спас Рю. Тысячи «спасибо» ему за это.

Общество кумитё я претерпевал с трудом. Но здесь моё слово не имело вес. Я не ощущал равенство с братом. Пришлось смириться и тихо следовать за ними… В онсэн, где его сэнсэй не откажет себе поглазеть на меня.

Я чувствовал на коже его пристальный взгляд. Мылся стыдливо, отвернувшись к стене. Жался к ней, подрагивая, будто был выкинут голым на мороз. Рю и Садара всё видели, но пренебрегли, продолжая говорить о своём.

Мы переместились в горячий источник под открытым небом. Всех посетителей в спешке выдворили. В воде сидели только старший брат и Садара бок о бок, да я поодаль.

Кумитё не поскупился и приказал хозяину не пускать никого, пока он и его гости не уйдут. Разговор не терпел посторонних. Похоже, якудза решали все мелочи деньгами.

Даже в воде по подбородок я не чувствовал себя защищённым. Горячий источник не доставлял удовольствие. Куда бы я ни плыл, зрачки-точки преследовали меня.

В беседу я не встревал. И рассказы брата уже знал наперечёт. Садара старательно внимал, но по-прежнему следил за мной, подмигивая и добродушно улыбаясь.

Глава Дзиротё-гуми делился и собственными приключениями попеременно. Но я был слишком занят собой и внутренними переживаниями, чтобы слушать.

Наконец, настала пора полукровке высказать своё мнение насчет заговора против бакуфу. Прояснить, чью сторону он займет.

– Да-а-а, Рю-кун, в ссылке ты явно не скучал. Пока я строил бакуто, и в половину так не забавлялся. Я так горд за тебя. Любой опустил бы руки. А ты справился. О себе я и вовсе молчу – за границей пропал бы сразу.

Звенящий смех кумитё устремился в небеса.

– Я польщён, – заговорил брат. – Но каков твой ответ? Ты снова с Урагами?

– Как бы мне выразиться? – Садара почесал ногтём кончик острого длинного носа. Затем глубоко вздохнул. – Сам понимаешь, сколько лет прошло. Не то что бы я свыкся. Но и вправду многое изменилось.

– То есть?

Рю напрягся.

– Я тоже ненавижу сёгуна. Больше, чем ты. Лично бы раздавил Дзунпею башку. – Садара сжал кулак до дрожи крепко. – У меня есть сотня причин убить его.

– В чём дело тогда?

– Ты будешь смеяться. Но время берет своё, и я… остыл, что ли. Мне удалось вклиниться в новое общество. И теперь я живу, как хочется.

– Звучит так, будто ты думаешь только о себе. Но ведь это не так.

– Твоя правда. Но мир, который меня бы устраивал, уже создан. Здесь, в Масуде. Он маленький, но мой собственный. Со своими прелестями и неприятностями.

– Хочешь сказать, ты не в деле?

– Отнюдь, – усмехнулся кумитё и потрепал Рю по плечу. – Просто теперь это предложение для меня – лишь работа. Твоё дело – правое, как по мне. Но прости, прежний огонь в моей душе погас.

– Тогда назови свою цену. Я торговаться не намерен.

– Будто мне оно надо, – хмыкнул тот. – Скажи сам, сколько готов заплатить.

– Я не знаю, какие деньги крутятся в бакуто. Могу предложить тебе десять тысяч обанов. Как первый взнос. А после – ещё по одной за каждый месяц войны. Если она не закончится, где и объявится.

– Золото – всегда хорошо. Но я и так богат до безобразия.

– Тебе ещё что-то нужно, – понял старший брат.

– Ага.

Глава Дзиротё-гуми смерил меня хищным взглядом. Я вздрогнул.

– Видишь ли, бакуто – вся моя жизнь. Меня больше беспокоит, выгодно ли восстание гокудо. Сёгун увидел в нас пользу. А как поступит новое правительство?

– Я сделаю всё, что в моих силах, и обеспечу неприкосновенность, – с легкой руки пообещал Рю. – Не забывай про новые рынки, о каких в Мэйнане и слыхом не слыхивали.

– Звучит заманчиво.

Нисимото Садара окунулся с головой. По поверхности воды пошли круги. Затем он с громким всплеском вынырнул обратно.

– Это всё? – спокойно спросил брат.

– Похоже, я уже попросил много, – виновато заметил кумитё. – У меня есть ещё одно требование. Очень личное. Думаю, ты не откажешь.

– Спрашивай.

К счастью, обо мне речи не шло.

– Мне не даёт покоя эта алмазная личина. Сила, которая кроется в ней. Хоть и выглядит вещица, как обыкновенная дорогая безделушка.

– Что-то нелестно ты отзываешься о ней, – отметил Рю. – Протяни руку. Ты узнаешь о ней всё, что знаю я сам.