– Слушай! Слушай! – Я утёр влагу, выступившую на уголках век. – Сначала стрела, а потом – и ящер с хлопком взорвались и обратились в скопления искр. Всего в дюжине шагов от меня. Остался только пепел, смешавшийся с почвой. Меня настолько выбило из колеи, что я выронил из рук мечи. Большой Мир полон причуд, но это было что-то...

Я быстро смекнул: мне ничего не грозит. Зверолюдов уже собралось под пару десятков. Они поглядели на меня с презрением, побурчали и удалились восвояси. Их очертания смешались с лесом. Лишь крики цветастых птиц и моё тяжёлое дыхание нарушали полуденное умиротворение.

– Погоди… что это вообще было? Ни дикари, ни стрела не добрались до стены…

– Да!..

– Тогда как удалось тебе? Как это возможно? Почему ты выжил? Я не могу понять!

– Весьма занимательный вопрос, – подтвердил я, нацелив указательный палец в потолок. Губы отца остервенело задергались, нос зашевелился. – Наедине с собой только им и задавался. Но на ум ничего не приходило. Я выжил. В тот миг именно это было главным. Я решил пройти вдоль стены – и найти пробоину либо ворота. Однажды. Мне казалось, я ненароком дошел до границы Тару и Барзы. До безлюдного участка, где нет часовых. Но как же я ошибался!..

– Каменная стена оказалась куда древнее?

– Всё так, всё так! Я понял это, как попал за неё. До ворот не дошел, хоть и мог. Нашёл слабое место в песчаниковых рядах. Парочка усиленных пинков, и путь был проложен. Спасибо времени.

– Что было там?

– Сразу не определил. Тысячелетия… нет, десятки, сотни таковых сделали своё дело. Природа вступила в свои законные права и там. Кругом тянулся лес, поэтому я не обнаружил человеческой бытности. Но по мере того, как продвигался вперед, начинали виднеться развалины… Древний город, оставленный давным-давно.

– Надо же…

– Признаков жизни не было совсем. Птицы не залетали. По веткам не бегали обезьяны. Муравьи не проносились под ногами цепочкой. Чего и говорить о разумных существах, кости которых давно стёрли года в порошок.

Со временем появилась битая каменная кладка. Вокруг виднелись остатки зданий. Их точные очертания было не установить. Лишь дороги выглядели складно и прямо. Жутко, ничего не скажешь. Даже духи покинули это место. Оно застряло в дикой природе, откуда и появилось однажды. Воздух точь-в-точь застыл в тени деревьев.

– Ты надолго остался там? – Даймё Фурано почуял неладное.

– Как знать. По прибытию в столицу я обнаружил, что все позабыли о Рубене Касересе. Страна переживала иные настроения. Не суть. Возвращаться тогда не имело смысла – зверолюдам туда был закрыт ход. Скорее всего, заклятье. Нацеленное именно на прямоходящих ящериц. Они наверняка поджидали за стеной. Пришлось идти дальше.

Мне повезло. Там росли съедобные плоды и коренья. Я знал их из учебных пособий гвирианских естествоиспытателей. С голоду я точно не умер бы, да и вода в полуразрушенных колодцах оставалась. Иногда и дождь шёл.

В начале было страшно, но позже… привык. Удирать оттуда не хотелось. Поэтому отдыхал несколько дней в одном из бывших домов. Спал на листовой подстилке.

– А сохранились какие-нибудь предметы быта? Что-то, что указывало бы на тех, кто жил там раньше?

– Разумеется, но я терялся в догадках. Такие же орудия труда и тому прочее встречаются повсеместно в развитом мире. Каменные изваяния должны были пережить всё, но и от них осталось мало. Они были похожи на те, что стоят в Фавии[1] с рассвета Антики[2] и веков мыслителей, но ничего особенного.

Могу лишь сказать, они находились на одном отрезке развития. Когда общество приблизилось к совершенству, а располагало немногим и только начинало осознавать мир перед глазами. Позже выяснится, судьба фавийцев, квалонян и тех, кто жил здесь, были схожи. Но последним повезло куда меньше.

– Ума не приложу… А чем ты занимался после поправки?

– Пытался выбраться. Одиночество в месте, где витала разруха и ощущалась гибель целого народа, било по рассудку. Я боялся увидеть в потемках то, чего не существует. Боялся, что похороню там трезвость мышления. Я сновал, пока не обнаружил единственное относительно целое строение во всей округе.

Дворец, думалось мне. Настолько он был огромен и испещрён различными надписями прямо на камне. Красиво, безумно красиво. Выяснилось, что это храм. Храм, где поклонялись целому ряду богов. Всем в раз. Ты назвал бы их языческими. Я же зову их истинными.

Урагами Хидео прищурился. Я лишь усмехнулся и покачал головой. Нечего перетасовывать этапы истории. А сеять интригу – всегда пожалуйста.

– Расположенный на возвышенности, храм выглядел свежее, чем другие здания. Он притягивал к себе. Я поднялся туда не просто из любопытства: питал призрачную надежду увидеть окраины. Не вышло. Я очутился посередине оплота, судя по всему. Путь к краю города занял бы ещё дней десять. Расстроенный, я, тем не менее, взял волю в кулак и направился уже внутрь храма. Знал бы я, кем выйду оттуда после…

– Я тебя совершенно не понимаю.

– Ничего-ничего. Это дело времени.

– Так что ты увидел там?

– Действительно храм. В привычном понимании. Кругом валялись куски каменных изваяний. Туда приходили восхвалять и молить богов о помощи. Сам знаешь, этого мало. – Зубы обнажились в зловещей улыбке. – Алтари служили для жертвоприношений. Но нет, там закладывали животных, часть урожая, а не людей. Ещё один признак относительной разумности и человечности.

– Каковы были их боги?

– Самые разные. Смотря, что олицетворяли. Например, бог плодородия утопал в сладких плодах и овощах. Богиня любви возлегала в ласках воздыхателей. Покровитель кузнецов стоял с древком молота. Олицетворение войны держало щит, похожий на лист с прожилками, и гнутый меч. Среди обломков покоилась и голова огромного дракона или чего-то наподобие…

Но наиболее примечательным на кладбище веры был… один предмет. Целый, сколько бы лет ему ни было. Он и сейчас со мной. Никогда после не расставался с ним.

Я легонько рассмеялся. Близился переломный момент повествования.

– Что же это такое? Покажешь? – оживился Урагами Хидео.

– Безусловно. Во всей красе. Только подержать не дам. Я неспроста попросил поднести нам сладкие плоды.

Мантия распахнулась. Я достал из внутреннего кармана маску, найденную среди храмовых руин.

– О Боги, это ещё что?

Отец выпучил глаза, досконально изучая вещь и не упуская малейшей детали.

– Будто сам не видишь. – Я аккуратно положил её на стол. – Она сделана из особой, наиболее прочной разновидности алмазов – карбонадо. Название оправдывает чёрный цвет. Большая часть месторождений как раз встречается глубоко в Барзе. Учёные поговаривают об их внеземном происхождении. Якобы их пыль образовалась при взрыве звезды в Наднебесье. Я вот, что скажу, – они полностью правы.

– Зачем ты взял её? – негодовал он. Маска вселяла ужас. Но лишь самые чуткие создания чувствуют мощь, которая кроется в ней. – От неё веет злом! Уж не проклята ли?

– Ты прав, да не в полной мере. Позволь мне рассеять твои предрассудки.

Даймё Фурано выдохнул.

– Эта личина – не просто средоточие силы. Она – кладезь знаний о народе, который населял тот город. Я надел её. Потерял равновесие и впал в спячку, как насекомое. Тело застыло. А душа забродила по чужим воспоминаниям оставшиеся сотни лет. От наскальных рисунков пещер, где зародились их боги, и охоты на диких зверей с копьями в набедренных повязках до становления общества, чей печальный конец я наблюдал тогда. Я узнал о них всё.

– Так кем же они были?

Момент истины…

– Нашими далекими предками. Предтечами, которых мы почему-то забыли. – Я выдержал паузу, чтобы отец прочувствовал правду. Он не заметил тень улыбки, упавшей на моё лицо. – Из летописей известно, что Мэйнанские острова нам не родина. Мы пришли извне. И раньше обе половинки Гвириана принадлежали нам.

– Я… я не верю.

О его душевных стенаниях я гадал по голове, подпёртой обеими руками и потерянному взгляду.