– Я не могу поверить в то, что ты говоришь! Рю! – в ужасе шептал отец.

Ничего такого в его жизни не могло и произойти.

– Тем не менее, это правда. Когда зверолюды напали, от отряда осталось девять человек: я, сам Касерес, двое учёных и пятеро стрелков. На закате мы устроили привал, поставили в дозор пару часовых и исследователя. Остальные легли и ждали своей смены. Но никто больше не мог провалиться в сладкий сон. Люди скорее падали в обморок от бессилия. Я тоже бодрствовал. Было такое чувство, что в эту ночь всё и решится: стрёкот за шатром стал злее. Опасения спасли мне жизнь. Или вопль одного из дозорных… Кто теперь скажет наверняка?

От воспоминаний зачесался висок, и я принялся скрести по нему ногтями, недовольно хмурясь и почти рыча. Мне не хотелось возвращаться в ту проклятую сельву даже в мыслях.

– Выстрелы рассекали ночную густоту. Дремавшие вскочили со спальников. Никто не понимал, что происходит. Но когда ширма открылась, дозорные уже были мертвы. Их терзали твари, потерявшие всякий страх. Им надоело бить по одному и брать измором, вот и показались. Уродливые, первобытные нелюди…

– Вам удалось отбиться?..

– Ну, как сказать! Стрелки мигом прикончили тех, что поедали трупы. Но во мраке, среди деревьев и в кустах скрывались десятки, если не сотни мерзких дикарей. Умертвить шестерых выживших для них было раз плюнуть. Тем более что мы расположились на открытой поляне, а огонь костра выдавал местоположение каждого.

– Уму непостижимо!..

И правда, нас ждала только смерть. Сам я чудом уцелел.

– Лес вокруг дрожал от многообразия их голосов, криков, воплей и рыков. Ходил ходуном. Колдовство никак не могло мне помочь. Нет такого заклинания, которое бы озарило тьму дневным светом. От которого бы ящеры попадали с деревьев замертво. Только тело помогло сохранить в себе душу. Вооружился катанами и слушал воздух. В меня летели стрелы, иглы, копья, каменные топоры и булыжники, но я отбивал всё. Впоследствии я благодарил судьбу, что был воспитан в суровых условиях. Иначе я больше никогда не увидел бы рассвет…

– Невероятно!.. Просто невероятно!..

– Товарищам повезло меньше. Проводники чувств и ружья не уберегли их должным образом. Они стреляли во тьму, как в молоко. А получали в ответ копьём в горло или иглой из духовой трубки в глаз. Один охранник зарылся в постельное белье, там же и застрелился. Неудивительно, что Касерес и другой учёный сошли с ума. Не каждый подготовленный человек бы выдержал! Я кричал им остановиться, но они рванули в ночь, прямо в лапы к зверолюдам. Сквозь стрёкот проскальзывали стоны, чавканье голодных пастей, а в темноте метались очертания подбрасываемых внутренностей. Я остался один, и лес смеялся надо мной.

– Что же было дальше?..

Я бросил на него осудительный взгляд. Его исступление пошло на убыль. Мне нужна была передышка. Но отец не понимал. Эмпат из него никудышный.

– Дикари набросились целой оравой, как саранча: мужчины, женщины и дети. Сознание потухло. Последние силы уходили на телодвижения. Я вроде и осознавал происходящее, а вроде и нет, и едва ли собой управлял. Перед лицом проносились их морды и первобытное оружие. Создалась возня. Плясали мечи. Кровь ящеров брызгала во все стороны. Я сносил головы, срубал конечности. Лес потонул в этом шуме. Землю устилали новые трупы, но зверолюды не унимались и бездумно наступали. Тело испещрили мелкие порезы. Иной раз приходилось кружиться, как вихрь, когда бросались несколько тварей в раз. Кто-то даже положил меня на обе лопатки, но принял грудью печать, разорвавшую его на куски. Меня облило красным с ног до головы. Сколько бы я ни загубил в ту ночь зверолюдов, считать их что тогда, что потом смысла не имело.

Взгляд Урагами Хидео потупился. Он опустил лицо к груди.

– Не знаю, отступили остатки дикарей, либо же я отбил волну полностью… Но ещё до первых лучей солнца всё кончилось. Впредь никто не нападал. По земле ползали выжившие. Пытались найти недостающие конечности и бормотали одно и то же, хотя их речь трудно выделить в точные слова. Я бездумно бродил и добивал их. Точными ударами пробивал черепа. Умирать они не боялись, что странно. Не знаю, почему. Свежие раны сочились, мозг закипал от усталости, а душа – тлела от отчаяния. Я не дал им убить себя, но казалось, жизнь уже кончена, цепляться за неё больше незачем.

Глубокий вдох прокатился по лёгким.

– Сынок…

– Над лесом взошло солнце. Листву и землю залило багрянцем. Кровь, пропитывавшая почву, искрилась, как море в ясный полдень. Я не выдержал. Закричал из последних сил – дико, подобно раненому, загнанному в тупик зверю. Таковым я и являлся. Игры со смертью не прошли даром: хотелось спать, есть, пить, если не вовсе решиться на харакири и покончить со всем. Что бы мной ни двигало, я тогда оставил. Хотелось умереть. Очень, очень хотелось умереть. Но внутренний голос, покуда оставалась железная воля, отговаривал от отчаянных поступков. Побуждал бороться до самого конца, чего бы это ни стоило. Позже выяснится, не зря. Один-одинёшенек в мире, где я вновь был чужим, где во мне видели врага, без возможности быстро вернуться к побережью я пошел, куда глядят глаза. Последний час в сознании исчерпался. Ноги подкосило. Я растянулся в густой траве и упал в забытье…

[1] Прообраз Барзы – Бразилия.

[2] Чидзу – «карта» (с яп.).

Часть третья. Мессия (3-4)

Глава двенадцатая. Наследие Первородных

Ранним вечером того же дня

– Что же случилось потом?

– Тело ныло. Требовался отдых. Я был готов весь день проспать. Но жажда и голод терзали. Дурные сны вернули в сознание. Затраченные силы не восполнились. Последняя влага уходила с холодным потом. Когда я открыл глаза, стоял знойный полдень…

– Ты направился обратно к месту привала, не так ли?

– Проскальзывала такая мысль. Но не стал. На то есть причины. В жару плоть быстрее тухнет. Она привлекает падальщиков. Иногда размеры их просто исполинские. Все пожитки растаскало. Я мог наткнуться на других ящеров. Нечего ловить, в общем.

– Разве ты знал местность?

Я покачал головой.

– Просто ковылял наугад. Удача была на моей стороне: вдали я обнаружил родник. Вода билась прямо из земли посреди перелеска. Источников там было великое множество. Мы испытывали острый недостаток в запасах, а не дошли до них всего-ничего. Я пал и жадно вбирал её. Не думал ни о чем другом, пока не стало лучше. Но вдосталь напиться не вышло…

– Снова эти зверолюды?

– А то как же! Там только ящеры стреляют из луков. Стрела плюхнулась в воду. Остриё чуть не задело ухо. Я обернулся. Как расслабился, так снова они появились. Зализали раны, называется… За мной вылетело пятеро дикарей. Времени на возмущения не было, желания биться – тоже. Где было несколько, будут другие. Пришлось уносить ноги. Но и те не отставали.

– Какие настырные!

– Ничего не поделаешь. Упорства им было не занимать. Преследователи гнались ещё долго. Но ни устремленность, ни стрелы, ни разбросанные по лесу ловушки не остановили меня. Где было надо – поднажимал, где-то – останавливался, менял направление. Изворачивался, как мог, пусть и не понимал, куда бегу. Вдруг перед глазами встала стена – высокая, укрытая зарослями…

Ухмыляясь, я взглянул на отца.

– Стена? Что это ещё значит? Как? – заохал он.

– Сам не знал. Понял только, что попал в тупик. Ограждение тянулось далеко в обе стороны. Бегство потеряло основание. Я выхватил обагрённые катаны, встал спиной к стене и ждал следопытов. Они появились. Но как завидели, где их цель, забормотали. Не задумался тогда, почему. А было бы не лишним…

Все стояли на своих местах. Кроме одного. Он выстрелил и побежал на меня с каменным топором. Лук бросил. Другие в ужасе пытались его остановить, но бесполезно. Произошедшее после ввергло в ступор...

Забавно вспоминать. Тогда было не до смеха. Но теперь – до слёз.

– Почему ты смеешься? – смутился Урагами Хидео.