— Что?! — Когане вытаращил глаза. — Тобэ Нагуса тоже помогала?!

Лис так и застыл с раскрытой пастью. Неужели даже источник загадки о кандзаси помогал с решением?

Окунинуси-но-ками самодовольно сложил руки на груди.

— Она помогала брату и потомкам, потому что переживала за них. Слышал же, что отцу Тацуи приходила во сне женщина? Вот это она и была. Сейчас у неё слишком мало сил, чтобы показываться в этом мире, но когда сознание того мужчины совсем ослабло, она смогла донести до него подсказку.

Когане задумчиво повёл ушами. Получается, в этом деле сплелись мысли и замыслы многих богов, людей и даже мертвецов. С одной стороны, он чувствовал себя пешкой в чужой игре, а с другой — полагал, что справившийся Ёсихико заслужил похвалы.

— Может, это она же спасла от смерти дочь, когда та попала в аварию?

Боги не могут прямо вмешиваться в жизнь людей, но духи кровных родственников — другое дело. Будучи богом, лис прекрасно знал об этом правиле. Несмотря на тяжелейшую травму, дочь всё-таки не рассталась с жизнью — возможно, её кто-то всё-таки защитил.

— Нет, не она, — уверенно возразил Окунинуси-но-ками. На вершине подул ветерок, и бог прищурился. — Жизнь дочери спасла мать.

Когане повернул морду и посмотрел на Окунинуси-но-ками. Он слышал, что Нанами, мать Тацуи, погибла ещё давно.

— Похоже, она продолжала заботиться о детях, даже потеряв тело.

И снова сработало право кровных родственников.

— Значит, за всё надо благодарить силу женщины… вернее, матери? — Когане вновь посмотрел на город перед собой.

Сила рожать детей, мужество их защищать и любовь, настолько сильная, чтобы даже после смерти превратить своё тело в источник пищи.

— Думаю, королева всегда будет частью ветра и почвы этой земли, — продолжил лис.

Возможно, когда-нибудь она сольётся с ветром воедино. Вдруг это и есть её настоящее завещание?

— Ага, я так и подумал. Теперь ещё Амэномитинэ-но-микото её вспомнил, так что Тобэ Нагуса вернула себе часть силы, — отозвался Окунинуси-но-ками, поднял руки и пожал плечами. Видимо, он пытался сказать, что теперь её уже точно в загробный мир не утащить. — Если честно, мне кажется, что это к лучшему. Такие люди делают мир интереснее, — он посмотрел на далёкое море ясными глазами. — В общем, мне больше можно не ломать голову над этим вопросом. Осталось лишь выяснить, что там Ёсихико…

Окунинуси-но-ками прервался, не договорив, и застыл как вкопанный. Когане, заметив это, резко повернул голову и посмотрел в ту же сторону.

На юге собрался сильнейший сгусток силы, подхватил одну душу и исчез в белом здании на берегу моря. Всё произошло так быстро, что они и глазом моргнуть не успели.

— Да он… Да как он посмел!.. — протянул, щетинясь, Когане.

Окунинуси-но-ками расхохотался в ответ.

— Я сделаю вид, что ничего не видел, — с трудом выговорил он, вытирая слёзы смеха. — И он так-то тоже предок. Ты не можешь упрекать его во вмешательстве…

— Да ведь всех людей Японии можно назвать его…

— Поэтому сделаем для него исключение, — Окунинуси-но-ками улыбнулся и посмотрел в небо. Свежий ветерок колыхал его волосы. — Ради сестры, у которой был такой неловкий младший брат.

***

В одиннадцатом часу из окрестностей станции Кайнан исчезли идущие на работу люди, их место заняли туристы. Очередной поезд выгрузил пассажиров, которые пройдут турникет и исчезнут в толпе. Кто-то войдёт — и поедем дальше.

Ёсихико стоял в тени на парковке под железнодорожным мостом и ждал Тацую. Рядом Амэномитинэ-но-микото прижимал к себе шкатулку с кандзаси сестры и нервно смотрел по сторонам.

— Я не понимаю, куда исчез господин Когане…

Лис пришёл на станцию вместе с Амэномитинэ-но-микото, который опять прикинулся Китадзимой, но потом Ёсихико отвлёкся посмотреть расписание, повернулся обратно — а Когане уже и след простыл.

— Возможно, у него появились срочные дела.

— Сказал бы хоть, если так.

Поскольку Когане был богом, Ёсихико мог вернуться в Киото, не дожидаясь его — всё равно лис легко найдёт дорогу обратно в дом лакея. Его волновало, что лис мог отвлечься на какое-то угощение и прямо сейчас пускал где-то слюни. Может, стоило поделиться с ним тем тортом?

— Хагивара!

Ёсихико почти не спал и не ел, поэтому сейчас даже не заметил, как со стороны станции появился человек, которого он дожидался.

— Прости, задержался.

Прямо к нему спешил Тацуя, с которым они расстались у храма сегодня же утром. Сейчас он уже пришёл на работу, поэтому был одет в футболку поло с логотипом магазина.

— Ничего страшного. Это ты прости, что от работы отвлекаю, — извинившись, Ёсихико указал взглядом на юношу возле себя. — Это Китадзима. Я привёл его, потому что он очень хотел встретиться с тобой.

Амэномитинэ-но-микото низко поклонился.

— Ты, вроде, уже приходил вместе с Ёсихико, — Тацуя озадаченно кивнул в ответ, всё-таки вспомнив прошлую встречу.

Амэномитинэ-но-микото шагнул вперёд и, нервничая, протянул Тацуе шкатулку.

— Если вы не возражаете, я возвращаю её. Премного благодарен, что вы разрешили Ёсихико взять эту драгоценную вещь.

Тацуя вскинул бровь — он не ожидал от подростка такой цветастой речи — но послушно принял шкатулку.

— Я хотел бы, чтобы вы хранили её и дальше. И, пожалуйста, не забывайте о моей сестре — о Тобэ Нагусе, — непринуждённо попросил юноша.

Тацуя вытаращил глаза. Ёдзи перевёл записку под крышкой шкатулки, так что Тацуя знал её содержимое и мигом понял, кто именно мог называть Тобэ Нагусу своей сестрой.

— Неужели ты… — он таращился на юношу, не веря своим глазам.

— Да, это я… может быть.

Юноша так и не решился твёрдо объявить себя богом.

Ёсихико усмехнулся.

— Мы нашли корону Нагусы, и благодаря этому я смог выполнить заказ. Оказалось, белая кандзаси принадлежала младшему брату Тобэ Нагусы.

Тацуя опустил взгляд на шкатулку, осторожно открыл крышку и ещё раз посмотрел на красные ракушки, некогда украшавшие кандзаси. Он не хотел слушать отца, поэтому наверняка не сразу согласится с правдой даже при виде таких доказательств, и всё-таки сейчас это уже вопрос времени — причём не слишком отдалённого.

— Прошу прощения, я хотел бы кое-что сказать. Я долго не решался произнести эти слова, но кроме меня это сделать некому, — решившись, продолжил Амэномитинэ-но-микото, видя растерянность на лице Тацуи. — Пожалуйста, выслушайте меня.

Несмотря на божественную сущность, Амэномитинэ-но-микото казался маленьким и щуплым на фоне Тацуи.

— Тобэ Нагуса, моя сестра, погибла из-за меня, — признался, наконец, бог, и его слова почти утонули в шуме прибывающего на станцию поезда.

Стоявший в тени Тацуя тихонько ахнул.

— Я стал править Кинокуни вместо сестры, но никак не мог отделаться от мысли, что на моём месте должна быть она. Она не погибла бы, если бы не защитила меня. Это она должна была выжить, а не я. Даже став богом, я без конца винил себя за это.

Ёсихико заметил, что Амэномитинэ-но-микото крепко сжал кулаки. Это только казалось, что слова даются ему легко, но Ёсихико помнил, как бог рыдал на станции. Ему пришлось как следует подготовиться, чтобы заговорить об этом.

— Но спустя много лет я растерял силу и до сегодняшнего дня не мог ничего вспомнить. У меня оставался один только страх.

И всё же он решил обратиться к Тацуе, бросаясь в погоню за человеком, который отринул всё и повернулся спиной.

— Благодаря лакею я вернул себе часть воспоминаний и кое-что понял. Ещё до того как сменить имя и стать богом-прародителем Киикокудзо, человек по имени Аятахико во многом полагался на других людей…

Не только он горевал по своей сестре.

Не только он любил королеву, которая настолько заботилась о своём народе, что хотела кормить его даже после смерти.

Не только он плакал, когда она умерла.

Многие люди горевали вместе с ним, помогали ему справиться с утратой, подбадривали и подталкивали.