— А-а, вы уверены, что это корона Нагусы?

Действительно, кандзаси в точности совпадала с той, что была на рисунке. Идеальным вариантом, конечно, было дать настоящую кандзаси настоятелю в долг для изучения, но, судя по его реакции, он точно не вернёт это украшение.

— Эта кандзаси слишком похожа, чтобы быть простым украшением! Точнее, это может быть только корона Нагусы! Мой отец и дед так долго искали её, ведь это главное сокровище Нагусы!

— Хватит уже, — вдруг раздался из-за спины резкий голос.

Ёсихико оторопел и обернулся. Обладатель голоса быстрым шагом приблизился к настоятелю и вырвал смартфон из его руки.

— Ты действуешь Ёсихико на нервы.

Тацуя, который вроде собирался уехать обратно на работу, сверлил отца холодным взглядом.

— Оно... — обронил Ёсихико.

Сколько он успел увидеть? И почему не поехал на работу? Волновался за товарища?

— Прости, что бросил. Пошли отсюда.

Вернув телефон Ёсихико, Тацуя пошёл к лестнице.

— Нет, Тацуя, постой! — воскликнул настоятель, бросаясь вслед уходящему сыну. — Это ведь твой друг, да? Мне нужна его помощь! Все считают, что корону Нагусы забрала армия Дзимму! Но если я узнаю, откуда она у него, то смогу доказать, что в описании похода Дзимму на восток есть ошибки!

В конце концов, с его точки зрения он наконец-то нашёл доказательства того, что Тобэ Нагуса признала порожение.

— Ты уже забыл, что всю жизнь твердишь об этом, а другим за это постоянно достаётся? — процедил Тацуя, обернувшись через плечо. — Может, ещё сделаешь вид, что не знал, как меня с сестрой из-за этого травили в школе? Когда мама умерла, даже врачи говорили, что именно постоянный стресс привёл к обострению её болезни. И это тоже твоя вина.

В ледяном голосе Тацуи звучала концентрированная ненависть, поднимавшаяся из глубин его души. Ёсихико никогда ещё не слышал, чтобы его товарищ говорил таким тоном.

— Тацуя, твоя мать и Нанами всегда поддерживали мои теории. Сами небеса хотят, чтобы мы, хранители этого храма, донесли до людей правду. Это мой долг.

— Они соглашались с тобой, потому что иначе бы ты их достал. Даже сейчас, когда сестра лежит в больнице, ты пытаешься донести своё ценное мнение до людей, которые там работают… Хватит! Ты всем мешаешь! — крикнул Тацуя и, схватив Ёсихико за руку, устремился вниз по лестнице.

За спиной что-то прокричал настоятель, но Тацуя быстро шёл по территории храма и даже не оборачивался. Лишь когда они спустились к парковке по следующей лестнице и дошли до грузовичка, Тацуя наконец-то отпустил руку Ёсихико.

— Прости, не стоило тебе этого видеть.

— Да что ты…

Ёсихико притих, не зная, что ещё сказать. Ему не хотелось давать какие-либо советы. В конце концов, все семьи разные.

— Оно, ты знал, что кандзаси может быть короной Нагусы? — Ёсихико решил сменить тему.

Если уж настоятель так разговорился со случайным гостем храма, то и его сын наверняка знал об этой истории.

Тацуя удручённо вздохнул.

— Отец мне все уши прожужжал об этой истории. Да, мне показалось, что она похожа, но уверенности не было. Прости, что не сказал сразу.

Но на искренних извинениях речь Тацуи не закончилась:

— Знаешь, на самом деле тебе никто не скажет, настоящая она или нет. И даже если это действительно корона Нагусы, это ничего не меняет: мы по-прежнему не можем знать, сдалась ли Тобэ, или её казнили.

Да, Тацуя говорил правду.

Ёсихико ещё раз посмотрел на картинку с кандзаси.

С учётом того, что украшение хранится у Амэномитинэ-но-микото, это наверняка и есть корона Нагусы, но по-прежнему непонятно, как она оказалась у Дзимму, а затем у бога — то ли Тобэ отдала кандзаси мирно, то ли украшение забрали посмертно.

— Отцу эта кандзаси нужна просто как символ. Все уже устали от его рассказов, — Тацуя прислонился к грузовичку и посмотрел в синее небо, виднеющееся между деревьев.

— Кстати, твоя сестра в больнице?.. — осторожно спросил Ёсихико, вспомнив момент из недавнего разговора.

Тацуя выждал короткую паузу и ответил спокойным голосом:

— Четыре года назад мы попали в аварию, и с тех пор она не приходила в сознание. Это называется «стала овощем». Её органы функционируют, она даже спит — у неё открываются и закрываются глаза… Но больше ничего.

— Прости… — коротко извинился Ёсихико.

Конечно, он не знал о случившемся, но так или иначе заставил товарища сказать неприятные вещи.

— Тебе не за что извиняться, Хагивара. Та авария на моей совести, — пробормотал Тацуя. — Если бы я не поехал тогда вместе с ней…

Почему-то Ёсихико слегка вздрогнул, услышав голос товарища.

Скорее всего, Тацуя рассказывал об этом так спокойно не потому, что уже давно смирился. Как раз наоборот: он до сих пор не мог переварить случившееся и именно поэтому старался смотреть на происходящее со стороны. Ничто другое не могло объяснить того, что в глазах обычно равнодушного ко всему Тацуи сверкали такие сильные чувства. Возможно, все эти четыре года он только и делал, что обвинял себя.

Тацуя слегка побледнел, а его глаза смотрели куда-то в прошлое.

— Иногда я задумываюсь, как так получилось. Мы ехали в машине вместе, но я отделался переломами, в отличие от сестры.

Слабый ветерок пробежал по полям. Хотя жара уже несколько спала, по спине всё равно бежали капли пота.

— Когда мать погибла, сестра взяла все домашние дела за себя. Она возила меня на бейсбол, болела за меня на матчах, готовила и собирала обеды… Она хотела унаследовать храм, получить образование в университете и строила планы на жизнь…

Ёсихико с болью в глазах смотрел, как Тацуя рассказывает о своей сестре с пустотой в глазах.

— Как думаешь, что сказал отец, когда пришёл к сестре в больницу? «Если с ней что-то случится, кто же будет после меня рассказывать миру о Тобэ Нагусе?» Даже когда его родная дочь оказалась на пороге смерти, он продолжал думать только о Тобэ Нагусе, — Тацуя так сильно сжал кулаки, что они побелели и задрожали. — Он достал меня… Что толку ковыряться в прошлом? Что с того, что мы древняя семья? Почему мы должны хранить и распространять какую-то легенду? Почему это вдруг воля небес? Что изменится сейчас, если мы поймём прошлое?..

Видимо, для Тацуи самый важный вопрос это не что случилось в прошлом, а как изменить настоящее. Четыре года назад он учился на третьем курсе университета, и Ёсихико не мог отделаться от мысли, что как раз из-за попавшей в больницу сестры Тацуя не стал бейсболистом и решил остаться в родном городе.

— Не нужно мне всё это… ни Тобэ Нагуса, ни Дзимму, ни небесные и земные боги, ни храмы… ни синто… — произнёс Тацуя хриплым голосом.

Он был сыном настоятеля храма и мог быть потомком древней главы этих земель, но и то, и другое казалось ему обузой.

— Я просто хотел жить как нормальный человек… — с горечью выдавил Тацуя, взялся за грудь, затем пошатнулся и схватился за кузов грузовика.

Ёсихико машинально протянул ему руку и присел на корточки вслед за товарищем. Перекинутая через плечо сумка легла на землю, и из неё вывалились вещи Ёсихико, потому что он так и не застегнул её.

— Ты в порядке?

Ему не давала покоя бледность Тацуи. Если ему стало плохо из воспоминаний о прошлом, то Ёсихико отчасти виноват в его состоянии.

— Кажется, я слегка перегрелся, — самоиронично произнёс Тацуя, который когда-то бегал за белым мячиком под палящим солнцем.

Вдруг он заметил вещи, выпавшие из сумки Ёсихико, и его лицо будто окаменело.

— Хагивара, ты…

— А, чего? — Ёсихико уже начал собирать обратно кошелёк, блокнот и прочие вещи.

— Ты что… лакей? — спросил Тацуя с болью в голосе.

Ёсихико показалось, что время на миг остановилось. Цикады вдруг стали громче.

— Э-э… С чего ты решил? — растерялся Ёсихико, и только затем заметил, что возле выпавшего кошелька на земле лежит молитвенник. — А, вот почему?..

Вспомнилось, как Харуто, с которым Ёсихико познакомился, пока делал заказ Такаоками-но-ками, тоже признал в Ёсихико лакея, увидев молитвенник.