— Как вы их выбираете? — заинтриговано спросил Хирата.

— Мы находим их среди молодых самураев: среди вассалов клана Токугава, из свиты дайме и ренинов. Они должны иметь природные способности к боевым искусствам, а также соответствующий дух.

— Но все же иногда ошибки случаются? — заметил Хирата.

Оцумо с сожалением кивнул.

— Я нашел Кобори в школе боевых искусств в провинцию Мино. Он был сыном уважаемого, но обедневшего клана. У него было отличные способности к боевым искусствам, которые редко у кого встречаются. Наша система обучения чрезвычайно строгая, но Кобори с легкостью постигал науку, как будто он перевоплотился из древнего мастера.

— Что же пошло не так?

— Я был не единственным человеком, который заметил его боевые умения. Он попали также в поле зрения канцлера Янагисава, который выискивал самураев, мастерски владеющих боевыми искусствами. Хотя Кобори тренировался у меня, ему предложили должность в элитном отряде Янагисавы. Вскоре после этого произошел инцидент, который привел к разрыву между нами.

На лице Оцумо были заметны болезненные переживания.

— Было известно, что тот элитный отряд совершал убийства врагов Янагисавы. Вы слышали как были убиты его противники, которых атаковали и убили бандиты на дороге?.

— Это было лишь официальной версией, — сказал Хирата, — но все знают, этих людей убили по заказу Янагисавы. В его элитный отряд входили умные и хитрые бойцы, чтобы быть пойманными и они не оставляли никаких доказательств того, что могло бы свидетельствовать против них.

— Кобори был умен, а также был эксперт по искусству скрытности. Однажды я узнал, что враг Янагисавы упал мертвым, без всякой видимой причины. Предположили, что он умер внезапной болезни. Но у меня возникли другие подозрения.

— Я спросил Кобори нанес ли он этому человеку прикосновение смерти. Он не стал отрицать, что использовал наши тайное искусство для совершения хладнокровного убийства. Он даже был горд этим, — лицо Оцумо потемнело от гнева. — Он сказал, что умело использовал полученные знания для практической цели. Я сказал ему, что его долг заключался в том, чтобы изучить технику и когда-нибудь передать ее ученикам. Но он ответил, что это бессмысленно. На самом деле, он был соблазнен возможностью совершать убийства, а также почетом, который давала ему служба на Янагисаву. Я сказал ему, что он не может продолжать учиться у меня и в то же время служить Янагисаве.

— И он выбрал Янагисаву?

Оцумо кивнул.

— Он сказал, что у него больше нет времени для нашего общества или для меня. В тот день я отказался от него и его исключили из нашего общества.

— И это было последнее, когда вы видели его? — Спросил Хирата.

— Нет, я видел его еще один раз, — сказал Оцумо. В нашем обществе существует правило по отношению к предателям. Для того, чтобы предотвратить возможность злоупотребления нашим тайным знанием, или передачи его другим, мы устраняем исключенных.

— Вы имеете в виду, что его убивают?

— Мертвый человек не может делать зло или разглашать секреты, — объяснил Оцумо. — Когда Кобори нарушил свой обет, он пометил себя смертью. Я разослал всем в нашем обществе известие о его предательстве. Мы все несем ответственность за избавление от Кобори, но основная ответственность была моей, потому что он был моим учеником.

— Тогда почему же он все еще жив?

Оцумо выглядел огорченным.

— Я обучил его слишком хорошо. Когда я пошел за ним, мы сражались. Он ранил меня и скрылся.

Бросив взгляд на свою хромую ногу, Оцумо продолжал:

— Другие члены нашего общества так и не удалось подобраться достаточно близко, чтобы убить его. Теперь я несу ответственность за эти новые убийства, которые он совершил. Он является грехом, который будет преследовать меня через тысячи жизней.

— Может быть, вы сможете искупить этот грех еще в этой жизни.

Хирата начал видеть решение своих собственных проблем, главной из которых в настоящее время была его охота на убийцу.

— Можете ли вы сказать мне, как действовать при захвате Кобори, когда мы его найдем?

— Вашей лучшей стратегией будет привлечь наибольшее количество солдат, какое вы только сможете собрать, — сказал Оцумо. И быть готовыми к тому, что многие из них умрут, пока вам удастся его задержать.

Это очевидное решение не удовлетворило Хирату.

— А как насчет единоборства с ним?

— Каждый человек имеет свое чувствительное место. Я оказался не в состоянии найти его у Кобори, но это ваша единственная надежда победить его в в бою один на один. Я предлагаю вам даже не попробовать.

— Могли бы, вы подсказать мне некоторые из ваших секретных методов, чтобы использовать их против него?

Оцумо, взглянув на него так, будто тот предлагал ему совершить тяжкое преступление:

— Я не могу. Мой обет запрещает мне это.

— Но ведь если вы не дадите мне оружие, чтобы защитить себя и солдат, то много жизней будут потеряны.

Хирата почувствовал крайнюю нужду овладеть секретами, которые позволяли ли хромому, хрупкому человеку победить пятерых здоровых самураев.

— Хорошо, — неохотно сказал Оцумо. — Я покажу вам некоторые уязвимые места для борьбы с Кобори если вы подберетесь к нему достаточно близко.

Он взял руку Хирата и коснулся двух точек на кости запястья:

— Применить жесткий прессинг в этих местах, чтобы сбить дыхание в его легких и ослабить его.

Далее он задрал вверх рукав Хираты и слегка сжал его плечо в углублении между двумя мышцами.

— Схватите и сожмите его здесь и вы лишите его энергии. Это лишит его сил. Тогда вы будете иметь возможность нанести решающий удар.

Оцумо коснулся Хирату с правой стороны горла, прямо под подбородком:

— Жесткий удар здесь остановит поток крови.

Тыкнув пальцем в двух местах груди Хираты, он сказал:

— Если ударить его здесь, то это остановит его сердце.

Потом он открыл одежды Хираты и отметил его мышцы живота возле пупка:

— Сильный удар в основание его духа убьет его мгновенно.

Очарованный, Хирата внимательно слушал. Но он вспомнил нападение преступника на пути в морг Эдо, а также бесчисленных сражений меч, который он сражался. В такой стычке удары руками не могли помочь.

— Не могли бы вы научить меня некоторым приемам сражения против мечей, как те, что вы использовали против этих людей, которые напали на вас? — спросил он.

— О, конечно. За несколько минут я передам вам навыки, на усвоение которых потребуются годы, — сказал Оцумо, к которому вернулось его обычное неприветливое отношение. Его острый взгляд пронзил Хирату:

— Я подозреваю, что ваше желание узнать мои секреты имеет какую-то цель, которая выходит за рамки ваших поисков Кобори.

— Вы правы, — робко сказал Хирата, потому что Оцумо видел его насквозь. Он упал на колени среди могил и поклонился.

— Оцумо-сан, я бы очень хотел учиться у вас боевым искусствам. Не могли бы вы принять меня в ученики?

Оцумо усмехнулся:

— Мы не принимаем кто-нибудь, кто только попросит. Я уже говорил вам о нашей системе для выбора учеников.

Не желая принимать отказ, Хирата заявил:

— Однако ваша система дала сбой, когда вы выбрали Кобори. Я лучший выбор.

— Это ты так говоришь, — возразил Оцумо. — Ты чужой. Я ничего не знаю о тебе, за исключением того, что я вижу, а я вижу, что ты болен и дерзок.

— Я достаточно известный человек, — сказал Хирата, стремясь убедить старика. За меня могут поручиться канцлер и сам сегун.

— То, что ты расхваливаешь себя, является признаком тщеславия, — презрительно сказал Оцумо. — Кроме того, ты слишком стар. Твоя личность уже сформировалась. Мы же всегда выбираем мальчиков, которым мы прививаем наш образ жизни.

— Но у меня есть боевые навыки и опыт, что мальчики не имеют. У меня есть запас времени на них.

— Скорее всего, ты усвоил так много ошибок, что потребуются годы, чтобы тебя переучивать.

Хирата был вне себя, чтобы не упустить эту возможность ускользнуть.