– Что ж, ты можешь начать с малого, а потом добавлять всё новые детали. Начни со стильной бородки.

– Думаешь? – он задумчиво касается подбородка.

– Уверена. Тебе пойдёт. Тебе всё идёт.

– Если бы только старшим партнёрам не было в среднем по девяносто лет, – вздыхает он. – Они подумают, что я грязный хиппи. Пожалуй, лучше я не буду рисковать.

Смеясь, я выскальзываю из своего ужасного платья.

– О, боже. Что ж, думаю, ты не захочешь вызывать переполох в загородном клубе.

Он издаёт стон.

– Ты думаешь, что шутишь, но последний раз, когда я играл с ними в гольф, один из них всё время только и говорил о том, что, по его мнению, его пра-пра-пра-пра-и сколько-то там пра–внучка скорее всего балуется наркотиками, потому что хочет сделать татуировку. Меня так и подмывало спросить его, о каких наркотиках идёт речь, только чтобы услышать в ответ что-нибудь вроде «марихуанового крэка».

Хихикая, я падаю на кровать.

– Хелен, клянусь тебе, это ребёнок нюхает голубые кристаллы, я видел такое по телевизору.

– Откуда ты знаешь, что его жену зовут Хелен? – Эдриан оборачивает руки вокруг моей талии и притягивает меня к себе. Обнимашки в постели с моим босом – ещё один пункт в списке вещей, которые я никогда не думала, что буду делать.

– Догадалась. Я колебалась между ней и Бриттани, как, разумеется, звали бы его третью девятнадцатилетнюю трофейную жену.

– Однажды я сорвусь и прибью их всех своей айрон №5 [37]. Но до тех пор я должен притворяться, что мы можем общаться, – он выдыхает мне в волосы. – Я знаю, ты думаешь, будто я плохой, но ты понятия не имеешь, как тебе повезло. Правда.

Я немного грустно улыбаюсь в темноте.

– Думаю, у меня есть некоторое представление.

Следующим утром перед полётом я умудряюсь проскользнуть вниз в сувенирный магазин и выбрать кое-что, что, как мне кажется, заставит его улыбнуться. Я планирую придержать эту вещицу до нашего возвращения домой, до того момента, как почувствую, что ему необходимо напоминание. Но когда мы снова оказываемся в самолёте с бокалами шампанского в руках, мне прямо-таки неймётся отдать её ему – просто чтобы увидеть выражение его лица.

Я замечаю, с какой осторожностью он избегает зрительного контакта со стюардессой, и от этого мне как-то не по себе.

– Вот, это тебе, – я кидаю маленький пакет на стол между нами. – Будет с чего начать свою хипстерскую униформу.

Он бросает на меня взгляд, пока открывает пакет и разворачивает футболку. Когда он видит надпись «Сохраняйте Остин необычным» [38] , то издаёт смешок, который я надеялась услышать.

– Классная штука, – говорит он, убирая футболку обратно в пакет.

Воздух вокруг наполнен ожиданием разговора, который я правда, правда не хочу начинать. Мой глупый подарок упал между нами словно тонна кирпича. Всё, хватит, лучше уж сорвать пластырь прямо сейчас.

– Так ты хочешь поговорить о том, что случится дома? – я ловлю его взгляд, пусть мне и хочется прямо сейчас провалиться сквозь пол. Даже если до земли придётся лететь тысячи миль.

– А что случится дома? – повторяет он за мной. – Ну хорошо.

Он прочищает горло, и я просто жду.

– Нам лишь нужно оценить ситуацию взвешенно, вот и всё, – говорит он. Как и все бизнесмены, он в совершенстве овладел навыком говорить много, не говоря при этом ничего существенного. – Мы оба привыкли жить на одной скорости. Ничего не делать наполовину. Никогда. Вот, что мне нравится в тебе. Но это может принести тебе массу неприятностей, особенно, когда дело доходит до… межличностных…

Он не хочет произносить слово «отношения». Я же вижу.

Я всё ещё не понимаю, чего он хочет. Каких действий он ждёт от меня.

– Просто скажите меня прямо, док, – говорю я, опираясь локтями на стол. Он издаёт смешок, потом бросает взгляд на меня, вниз на стол и снова обратно на меня.

– Я не могу, Мэг. Как бы я мог? Я не умею предсказывать будущее. Я лишь говорю, что мы должны быть осторожны. Если ты хочешь, чтобы я составил десятиступенчатый план действий, предписывающий, как нам двигаться дальше, то извини. Я не могу и даже пробовать не стану, – он качает головой. – Всё сложно.

– Сложно, – повторяю я. – Что во всём этом сложного?

Он бросает на меня быстрый взгляд, пока разворачивает газету.

– Пожалуйста, Мэг.

Это будет чертовски долгий полёт. Если только я не прикончу его до того, как он закончится.

Когда я добираюсь домой и бросаю сумки на пол, единственное, чего мне хочется, это упасть в кровать. Но в моей голове продолжают роиться мысли, и нет никакого шанса, что я смогу успокоиться достаточно для того, чтобы уснуть.

Я сдаюсь, я больше не буду и пытаться заставить Эдриана сказать мне, что за чертовщина творится у него в голове. Он похоронил себя в работе на весь остаток полёта, и я раздумывала, не пересесть ли мне на другое сидение просто для того, чтобы подчеркнуть, насколько грубым было его поведение, но вместо этого я осталась на своём месте, продолжая молча кипеть от злости.

Когда я прихожу на следующее утро на работу, то сама не знаю, на что надеюсь. Он просто продолжит уходить от темы, если я попробую поговорить с ним о том, что случилось в Остине. Конечно, нам не обязательно об этом говорить. Мне бы просто хотелось продолжать делать то, что мы делали, но это, похоже, ему тоже не слишком-то по душе.

Пока.

Вся моя красивая одежда все ещё находится в стирке после поездки, поэтому я надеваю лучшее из того, что есть. Когда я захожу в его кабинет с кружкой его утреннего кофе, то на мгновение закрываю глаза и вдыхаю его запах. Мне он всегда нравился, но теперь он значит для меня нечто другое.

– Вот твой кофе, – говорю я ему тихо, опуская его кружку на стол. Он даже не поднимает на меня глаза. – Тебе нужно что-нибудь ещё?

Он качает головой.

К чёрту.

– Помнится, мы обсуждали другие обязанности, которые я должна буду выполнять для вас по утрам, – говорю я своим самым соблазнительным тоном, в то время как моё сердце пытается выскочить из груди.

Он закрывает глаза и тяжело вздыхает.

Не слишком многообещающая реакция.

– Меган, присядь, – он жестом указывает на стул. Я присаживаюсь, разглаживая юбку и подготавливая себя к взбучке столетия. И не такой, на которую я надеялась.

Эдриан переплетает пальцы и смотрит на меня. И спрашивает последнее, что я от него ожидала.

– У тебя есть планы на День Благодарения?

Что?

– У меня всегда есть планы на День Благодарения, – я морщусь при одной мысли об этом, ничего не могу поделать. Отмечать праздники с моей семьей ­– то ещё удовольствие, но это лучше, чем сидеть дома в одиночестве. По крайней мере, именно это я продолжаю себе говорить. – А что?

– В Лондоне будет проходить книжная конференция, – говорит он. – Если судить по программе, она будет скорее для местных авторов, но мы могли бы наделать там шуму.

Мы. Серьёзно? Он никак не собирается комментировать то, что произошло между нами в Остине, и уже планирует следующую поездку?

– Что ж, я не могу поехать, – говорю я ему. – Извини.

Я обычно не провожу жёсткую линию в отношении Эдриана, но в битве между ним и моей матерью, моя мать побеждает. Всегда. На её фоне он выглядит словно мистер Роджерс  [39].

– Меган, да ладно тебе. Я даю тебе отличный повод избежать празднования Дня Благодарения с твоей семьёй, – он снова опускает взгляд на свои бумаги. – Просто сделай приготовления. Не хочу, когда придёт время, иметь дела с твоей семейной драмой.

Я бросаю на него хмурый взгляд.

– Не знаю, чего ты пытаешься добиться, но…

– Не важно, чего я пытаюсь добиться, – рычит он. Его глаза сверкают, и я тяжело сглатываю, наконец видя в нём хоть какой-то намёк на страсть, которую он демонстрировал на прошлой неделе. Не по этому поводу я хотела её увидеть, но это, по крайней мере, хоть какая-то реакция.