Почему? В чём отличие?

Кроме очевидного, разумеется.

Очевидное в данный момент упирается мне в бедро, в то время как он наклоняется ко мне, распластывая нас обоих на диване, моя голова свешивается с подлокотника, и его тело окружает меня, заключая в ловушку. Это не может быть физически возможным. Я шире, чем он, но прямо сейчас я этого не чувствую.

Его язык разоряет мой рот с уверенностью мужчины, который знает, что получит сегодня вечером именно то, что хочет, и, вероятно, это не должно быть настолько сексуально. Но, чёрт возьми, я завелась. Всё в нём меня заводит, и я начинаю пересматривать всю историю своих взаимоотношений с Эдрианом и задаваться вопросом, не была ли большая часть моего постоянного раздражения вызвана самой обычной похотью.

С усилием он отстраняется, и я понимаю, что так сильно сжала его бёдрами, что почти обездвижила. А ещё – плотно обвила руками его спину. И, возможно, слегка посасывала его язык.

А может и не слегка.

– Боже, женщина, – говорит он, тяжело дыша, и вытирает рот рукавом. – Я знаю, что хорош, но неужели так сложно прожить неделю без моего члена и не превратиться при этом в сексуальную маньячку.

А, нет. Он и правда раздражает.

Но прямо сейчас мне на это плевать.

– Давай приложим все усилия, чтобы никогда этого не узнать, – предлагаю я, притягивая его лицо к своему.

Он усмехается напротив моего рта.

– Один или два визита к тебе домой перед длительной деловой поездкой можно легко объяснить, – говорит он тихо. – Но пройдёт немного времени, и пойдут разговоры.

У меня сжимается сердце. Вот оно. Вот он разговор, который, как я думала, мы проведём, когда вернёмся домой, просто не при таких обстоятельствах. Не прямо сейчас. Пожалуйста, только не прямо сейчас. Мне хочется начать умолять его замолчать, но вместо этого я просто говорю:

– Никто ничего не заметит, ты, эгоманьяк.

Стремительным движением он прижимает мои запястья и рычит:

– Пообзывайся мне ещё, когда мы будет в постели. Рискни.

– Но сейчас-то мы не в постели, – невинно замечаю я.

– Ну всё, хватит, – он быстро поднимается на ноги, хватает меня за руку и тянет меня к себе. – В каком направлении твоя спальня?

– Единственное направление туда – отсюда, – ворчливо отвечаю я. – Или ещё можешь выйти вон.

Эдриан резко притягивает меня к себе и один раз с силой шлёпает меня по попе.

– Прекрати. Что вдруг привело тебя в такое настроение?

– Ты вот-вот собирался перечислить мне все те причины, по которым мы не можем продолжать этим заниматься, – говорю я ему до того, как передумаю быть с ним честной. – Я не хочу их слышать. Не хочу даже думать о них.

Смеясь, он оборачивает руку вокруг моей талии и прижимает меня к себе.

– Если ты думаешь, что я не найду способа продолжать тебя трахать, то ты очень ошибаешься, котёнок. Я просто говорю, что нам стоит быть осторожными. Вот и всё.

Напряжение в моей груди ослабевает.

– О.

– Вот именно, – он кидает на меня мрачный взгляд, от которого у меня внутри всё сжимается. – О. А теперь иди сюда и наклонись. Я подумываю преподать тебе урок своим ремнём.

У меня внутри всё переворачивается. Я думала об этом, но не знаю, готова ли я к интенсивности, к жалящей боли. Мне больше нравится ощущать его руку на моём теле. Нравится интимность его прикосновения.

Потому что, конечно же, интимность с Эдрианом Райзингером и есть, очевидно, моя великая долгосрочная цель.

Но, эй, до сих пор всё шло вполне неплохо. Благодаря приятному маленькому бонусу в виде «командировочных» у меня теперь достаточно денег, чтобы купить сюда мебель получше. Или, возможно, мне стоит подумать о том, чтобы отложить их на новую квартиру.

Или, возможно, мне стоит задуматься о том, чтобы купить изголовье для моей кровати, чтобы Эдриану было к чему меня привязывать.

Так, ладно, всё это начинает выходить из-под контроля.

– Перестань думать, – приказывает он. – Раздевайся.

Эм. Это не было частью предыдущего приказа.

Я застываю на месте.

– Прямо здесь?

Его глаза впиваются в мои.

– Знаешь что? Да. Здесь. Прямо сейчас. Раздевайся.

Я тяжело сглатываю. Не важно, как часто он видел меня голой, какая-то часть меня всегда будет ненавидеть это делать. Одну за другой я расстёгиваю пуговицы на своей блузке и позволяю ей соскользнуть с моих плеч. Я слышу, как учащается его дыхание, когда я расстёгиваю молнию на юбке и выступаю из неё, и в моей голове мелькает воспоминание о фантазии, о которой он рассказал мне в отеле. Той самой, в которой я вынуждена прийти на работу в откровенной одежде и где он заставляет меня отсосать ему под столом. Я довольно часто вспоминала её, прикасаясь к себе в душе, где звук бегущей воды мог бы заглушить мои стоны. Как будто это имело бы значение. Как будто это сделало бы менее реальным то, как сильно я хочу его.

Я задаюсь вопросом, делали ли мы это хотя бы раз в одно и то же время – фантазировали друг о друге.

Чёрт. Мысль о том, как он мастурбирует, фантазируя обо мне, заставляет всё моё тело пульсировать. Я никогда не думала о себе в этом смысле, правда, но теперь знаю, что он думал. Это не какой-то мимолётный каприз, он хотел меня долгое время. И словно глупый мальчишка, дёргающий девчонок за косички на детской площадке, он пытался сказать мне об этом самым паршивым и ребяческим способом из всех возможных.

Словно подслушав мои мысли, он ласкает себя ладонью через штаны, словно уговаривает себя притормозить, пока наблюдает за мной. Как бы не так. Я слегка ухмыляюсь про себя и расстёгиваю лифчик, позволяя лямкам медленно соскользнуть с плеч, не обнажив грудь.

Он сжимает себя.

– Заканчивай с этим, – рычит он.

– Я хочу посмотреть, как ты трогаешь себя.

Вот дерьмо, я что, и правда только что сказала это? Вслух?

Эдриан улыбается.

– Ну раз уж ты так мило об этом просишь.

В такие моменты меня иногда сбивает с ног мысль о том, что он всё ещё является моим боссом. Что я вообще-то сейчас смотрю на то, как мой босс расстёгивает брюки, вытаскивает свой член и поглаживает себя прямо в моём коридоре, и на мгновение мне кажется, будто я и правда вот-вот потеряю сознание.

Вместо этого я выступаю из своих трусиков и подхожу к нему.

Мне нужно, чтобы он прикоснулся ко мне. Мне плевать, если он решит, что я веду себя бесстыдно, если позднее он за это отшлёпает меня сильнее (по правде говоря, да, пожалуйста). То, как он смотрит на меня, заставляет меня хотеть его даже больше.

Он удерживает мой взгляд своим, и я хватаю его за руку и отвожу её от его члена и кладу себе между ног. Потому что он нужен мне. И плевать на последствия.

Я могла бы использовать и другую его руку, конечно. Но так оно не работает. У нас не работает.

Он реагирует всем телом, когда чувствует, насколько я мокрая. Насколько горячая и жаждущая. Я вижу, как по его телу проходит крупная дрожь, и он касается меня именно так, как мне этого хочется, потому что на мгновение контроль оказывается у меня.

Он всегда у тебя.

Не знаю, откуда приходит эта мысль, но она повисает в воздухе между нами, когда он сгибает пальцы глубоко во мне и находит местечко, которое я раньше считала мифом.

Я хнычу, у меня подгибаются колени, но он ловит меня, одной рукой обняв за талию. Его пальцы издают непристойный звук, когда он выдёргивает их из меня, затем он отпускает мою талию, хватает меня за волосы у корней, направляя меня к стене. Я понимаю, чего он хочет. Я прижимаю ладони к стене, предлагая ему себя, словно ему нужны ещё какие-то свидетельства того, что мне нужно. Его пальцы скользят мне в рот, а через мгновение он обхватывает меня за бёдра и глубоко проникает в меня.

Я жду, что он что-нибудь скажет, что будет критиковать меня за навязчивость. Но он просто трахает меня. Он трахает меня так, будто это важно.

Серьёзно, не знаю, как ещё это описать. Мне не хватило бы смелости назвать это занятием любовью. Потому что это не занятие любовью. Но тем не менее это что-то. И всё, что я могу делать, так это ловить ртом воздух и стонать, я сжимаюсь вокруг него, жар растёт между нами, капля пота стекает по моему носу и падает на ковёр подо мной.