– Так ты Саня, тот самый? – разинул рот самый старший.

– Не знаю, – усмехнулся я, – тот самый или какой-то другой.

– А ты выживальщик? – Толстый растирал упитанные запястья.

– Настоящий выживальщик не будет рассказывать об этом, – ответил я.

– Блин! – воскликнула Маша, подпрыгнув. – Я же вам говорила, за кашей смотреть!

Она бросилась к плите и сняла кастрюльку с малость подгоревшей кашей.

Мы уселись за стол. Маша начала раскладывать по тарелкам гречневую кашу. Парни по другую от меня сторону стола смотрят с опаской. Во время ужина я узнал, что у этих ребят родителей убили мародеры или бандиты. Они, вместе с многими другими пацанами днем шныряют по городу, стараясь не попасться в руки патрулей, ищут еду. Иногда крадут с прилавков прямо на рынке, иногда по ночам пробираются на продовольственные амерские склады, которые, кстати, охраняются не хуже, чем резиденция полковника. В общем, веселая такая жизнь школьников после БП. Я даже немного позавидовал их беззаботности, тогда как на моих плечах лежит ответственность за судьбы мира. Зря, конечно, с ними так жестко обошелся.

– А у тебя чо. Правда. РИТЭГ есть? – спросил вдруг Даня.

Хотя, нет, не зря. Я многозначительно поглядел на Машу. А откуда школота могла узнать про Схрон и РИТЭГ? Конечно от нее. А Маше проболтался Егорыч. Ну, етить-кудрить, старый партизан, неужто разучился держать рот на замке? Блин, а теперь все школьники Кандалакши знают про Схрон! А значит, скоро все станет известно пендосам. И тогда карательно-поисковая операция. И все, пиши пропало. Паранойя разыгралась не на шутку.

– Много будешь знать, плохо будешь спать, – закинув ложку каши, я посмотрел на пацика суровым взглядом.

– Саня, – Маша повернулась ко мне, – они могут помочь тебе освободить Вована.

– О! Ты знаком с Вованом!

– И ты точно тот самый Санек!

– Маша, че ты несешь? – возразил я. – Чем они могут помочь? В раскрутке популярности разве что. А это мне совсем не нужно. Ясно?

– Антон, – кивнула девушка, – расскажи, что ты мне говорил.

– Ну, это самое… – начал старший, переглянувшись со всеми. – Вован, это самое, короче, ну, бывает в городе, в общем.

– В смысле? – удивился я. – Расскажи подробнее. Только без «это самое». Нормально говори.

– Ну, это… короче… Вована с солдатами выпускают в город. Ну, чтоб, это самое, город знал героя. А сегодня, пацаны, короче, ну, наши там, говорили он сегодня в «Полярный медведь», вроде, пойдет. Ну, мы с пацанами тоже хотим туда сгонять. Ну, может, это самое, получится автограф там взять, или с Вованом пообщаться. О, ты дашь мне автограф?

– Не! Я первый, – вмешался Даня.

– А я третий! – воскликнул Толстый. – А ты не первый, а второй!

– Информация, конечно, интересная, – задумчиво произнес я, – но как же мой план?

– Но ведь планы могут меняться? – Маша посмотрела мне прямо в глаза.

– Может, ты и права…. Сможем попасть в клуб незаметно?

– Конечно, раз плюнуть! – фыркнула она.

– Тогда чего сидим? – Я поднялся. – Давайте, это самое… тьфу, блять! Ведите в этот ваш полярный медведь!

Глава 68

Конечно, на концерт отправились не сразу. Маша приодела меня, чтобы не привлекать внимание. Здесь, в снежном схроне, оказывается, были комплекты амерских шмоток, которые пацаны дернули со складов. Теперь я выгляжу, как пендос на вечерней прогулке. Будем надеяться, нас не тормознет патруль. Хотя, на этот случай есть револьвер.

Выбравшись из снежного логова, огляделся. Школоты и след простыл.

— А где салаги? – спросил я.

– Убежали. – Маша пожала плечами, отряхиваясь от снега.

– Зачем? — Паранойя снова вспыхнула во мне.

— В клуб их все равно не пустят. Ребята хотят поглядеть на Вована. Будут караулить возле входа. Но так как неизвестно, во сколько его привезут в клуб, они метнулись заранее.

Ох, уж эта молодежь, словно ворчливый старпер, подумал я. Вместо того, чтобы думать о спасении Родины, гоняются за мнимой славой.

– За автографом что ли?

— Ага.

– Нахрена они им?

– Ничего ты не понимаешь, Саня, — вздохнула девушка. — Автограф победителя игр можно продать за хорошие деньги, ну, или поменять на еду.

— Понятно.

— Но вряд ли ребятам что-то светит. Там будет столько охраны, что их не подпустят и на десять метров.

Кивнул, соглашаясь. Блять, много охраны — это чертовски хреново. Хватит ли пуль в моем убойном револьвере, чтобы всех там положить и спасти Володю? Сам я, естественно, никаких автографов оставлять не стал, хотя пацаны просто умоляли. Скрытность и анонимность -- залог успешного выживания.

– Ладно, идем. – Маша взяла меня под руку.

– Ничего себе, – удивленно присвистнул я.

Кажется, шансы на очередное размножение увеличиваются.

– Даже не думай, – ехидно произнесла она. – Это для конспирации.

– Окей. – Я оставил мысли о потомстве и постарался сосредоточиться на деле.

Это потребовало неимоверных усилий воли. Не так-то просто думать тактически, когда ощущаешь даже через слои одежды тепло держащейся за крепкий, как броня Т-90, бицепс. Кажется, вечер будет кайфовым. К тому же выступает любимая группа. Я уж и забыл, когда последний раз водил на концерт клевую чикулю.

Маша быстрым шагом повела по каким-то темным закоулкам, постоянно тревожно озираясь.

– Не переживай, – усмехнулся я, – со мной ты в безопасности!

– В безопасности, как же… – проворчала она. – Из-за тебя приходится тащиться через эти трущобы. Вообще-то этот район контролируют локомотивщики. Лучше не попадаться им на глаза.

– Пфф… – В принципе, я понимаю ее страхи, но они абсолютно напрасны. – Ты еще не видела меня в деле!

Маша только ускорила шаг. Но, как назло, вокруг ни души. Жалко, блин. Мне просто не терпится продемонстрировать свои навыки Воина Апокалипсиса. А то она, наверно, считает меня каким-то лохом. Я уже было подумал, что вредная девка просто жути нагоняет, когда раздался резкий наглый свист. Мои локаторы безошибочно вычислили источник. Свистнули из огромного кирпичного здания с наполовину выбитыми стеклами, внутри которого мелькают отблески костра.

– Бежим! – Маша отчаянно потянула меня за локоть.

– Эй! – Я встал на месте. – Санек не привык бегать от опасности.

Отовсюду появляются темные тени, окружая нас.

– Стоять, бля! – раздался гнусный голос.

– Хуясе, фраерок, телочку нам привел, ыхыхы!

– Да это пендос вонючий!

Из темноты вышел ухмыляющийся тип в кожаной безрукавке на голое тело. Довольная харя покрыта шрамами, так же, как и сухие жилистые руки, в которых он держит обрез охотничьего ружья. Чем обдолбался этот урод, что ему пох на мороз?

– Слы, подстилка амерская, – обратился он к прижавшейся ко мне Маше, – перед оккупантами ножки, значит, раздвигаем… Нехорошо про своих забывать. Наказать за блядство надобно, верно, пацы? Да ты не боись, шлюшка, ща отсосешь всей братве, и мы тебя и америкоса твоего отпустим!

Я почувствовал, что Маша мелко дрожит. Ее рука потянулась к кинжалу.

– Ты как с девушкой разговариваешь, мудак! – выкрикнул я.

– Опа, это хуепутало по нашему базарит! – изумился главарь.

– Пособник ебаный! – прошипел кто-то из гопников.

Я спокойно вытащил сигареты и закурил, даже не пытаясь достать револьвер. Вот еще, тратить патроны на этих ублюдков.

– А ты сам-то кто такой? – выпустив струю дыма, спросил я. – Что за беспредел?

– Смелый, хуля… – главарь сплюнул. – Ниче, бля, ща подрежем тебя малость, позырим, как запоешь. Я – Груздь! Здеся, на Локомотивном, я главный. То шо ты, фраерок, у пендосов шестеришь мне до пизды, но раз сюды сунулся, заплатить должон. Гони все, чо есть, чушкан.

Груздь осклабился, сверкнув железными зубами:

– И телку нам. Иль очко свое. Выбирай, чем заплатишь?

Гопари загоготали.

– А что, может один на один? – предложил я. – Или это не по понятиям?

– Ы! По понятьям! Эта можна! Эт мне по нраву! – обрадовался Груздь. – Разойдися, братва!