Мы прошли внутрь. Гэндальф запер дверь и повернулся ко мне:

– Чегой-то ты напряженный, бро! На вот, расслабся! – Он протянул туго набитую папиросу. – Бери, бери, это за счет заведения! У нас тут легалайз, хо-хо!

– Лучше не отказывайся, а то он расстроится, – подсказала Маша.

Я взял подарок и осторожно понюхал. Пахнуло старыми добрыми плюхами из оранжерей Спауна. Под взглядом этого бородатого типа я взорвал косяк. Он одобрительно ухмыльнулся. По любому ведь потрахивает Машу, гад такой. Но с первой затяжки моя подозрительность улетучилась. Да похрен на все! В конце концов, я на концерте, можно расслабиться и хорошо провести вечер. Втянув крайний раз ароматный дым, вернул косячок Гэндальфу и показал большой палец.

– От души душевно в душу, бро, – сказал я. – А концерт давно начался?

– Да только что, песни три, наверно, отыграли… давайте, идите!

Мы с Машей пошли по коридору в указанном направлении. Музон становится все громче.

– Можешь ответить на вопрос? – осторожно начал я.

– Ну?

– А этот Гэндальф… ну, он, типа, твой парень, верно?

– Ты что глупый? – девушка сочувственно посмотрела на меня. – Это мой брат. А что?

– Да так, ничего.

Я немного приободрился. В голове срослись сразу несколько деталей. А ведь Пахомыч говорил про своего внука, который банчит в городе растением добра. Походу, это он и есть. Блин, что бы я делал тут без помощи этих людей?

***

На танцполе жара. Зал наполнен неистовыми звуками лихо зажигающих музыкантов.

– Любит наш народ, всякое гавно! – проорал Шнур.

– Всякое гавно, любит наш народ! – хором подпели зрители на танцполе.

Я поглядел на это все с умилением, словно машина времени закинула меня в доБПшный беззаботный период. Захотелось подобраться ближе к сцене, но Маша опять куда-то потащила.

– Ты куда?

– В бар!

Протолкнувшись к барной стойке, мы уселись на высокие табуреты.

– Не, я не буду, мне и так нормально, – покачал я головой.

– Зато я буду, – усмехнулась девушка.

Бармен уже наливает ей виски со льдом. Это хорошо, может, будет интересное продолжение вечера…

– Пошли поколбасимся? – предложил я, когда Маша приговорила первый стакан и заказала еще.

– Иди если хочешь, но мы ведь ждем Вована, а отсюда хорошо наблюдать за входом.

И то верно, я оценил ее догадливость.

На сцену, тем временем вышел забавный толстяк в майке. Народ приветственно загудел.

– О, смотри, это же Александр Адольфович Пузо! – воскликнул я.

– Он тоже будет петь?

– Конечно, Пузо тоже из группировки!

– Ну, у меня другие музыкальные предпочтения, – пожала Маша плечиком.

– Смотри, короче, – начал объяснять я, – Пузо и Серегу Шнурова ты уже знаешь. Вон тот чувак в очках и с бубном – это Севыч. Наверно, сегодня он тоже споет свой хит!

– Какой?

– Блин, Маша, ну ты деревня! Про ЗОЖ, конечно!

– А там что за девушки?

Я пригляделся:

– Охренеть! Они что, взяли Алису обратно?! Ништяк! А тех двух новеньких я не помню, как звать.

– Как шлюхи какие-то! – фыркнула Маша.

– Ничего ты не понимаешь! Это сценический образ!

– Раньше жил и не тужил!.. – смешно кривляясь, затянул толстяк. – А с тобой дал маху! Лучше б с черепахой жил – ЕХАЙ, ЕХАЙ НАХУЙ!

Я решил забить на Машины капризы и просто насладиться прекрасными композициями. Даже достал свой телефон и начал снимать видео. Буду потом в Схроне пересматривать. Интересно, много новых песен будет? Неожиданно я получил довольно неприятный тычок в бочину.

– Эй, ну вот нахрена? – возмущенно спросил я у Маши. – А если тебе локтем заеду? Я ведь помимо Ленинграда еще и Сюткина уважаю!

– Ты уже забыл, зачем мы сюда пришли? Вон твой Вован!

Я резко обернулся. Возле входа поднялся небольшой шум. Над касками пендосов возвышалась ухмыляющаяся физиономия десантника. Он весело поприветствовал писающихся от счастья зрителей. Молодых девчонок в основном. К их огорчению кордон из бравых вояк не дал им шанса прильнуть к заветной тельняшке. Я удержал первый порыв, не стал открывать стрельбу по пендосам. Их много, к тому же могут пострадать невинные люди или сам Вован.

Надо подождать, посмотреть, куда он усядется. Охранники расслабят булки рано или поздно, и может, удастся поболтать с десантурой? Думаю, вдвоем с Вовчиком мы легко замочим этих чертовых янки и свалим наконец-то домой. Я в Схрон, а Вован в свою пещеру. Ну, или в избушку к Альбине.

Десантник в компании пендосов прошел на второй этаж, где, судя по всему, находится VIP-ложа. Парочка солдат встали внизу, отсекая ненужных гостей. Бля, как же попасть туда? Но спустя некоторое время, я заметил, что охранники у лестницы малость расслабились. Один, вон, даже с телкой болтает. Отведя в кармане курок револьвера, слез с табурета и серьезно кивнул Маше. Та подобралась, видимо, поняла меня правильно. Хотя щеки ее изрядно раскраснелись от выпитого, но, вроде, в адеквате.

Я спросил:

– Мария, ты сможешь их отвлечь? Тех двоих у лестницы. Мне надо проникнуть наверх.

– Как два пальца! – Хмыкнула она. – Идем, Санчоус!

Бля, и чего меня так назвала? Похоже, виски все-таки ударило по молодым неокрепшим мозгам. Чувствую, сегодня она будет ко мне приставать. Если все пройдет удачно, конечно.

Прислонившись плечом к стене,наблюдаю, как Маша подходит к пендосам, начинает что-то втирать. Интересно, они говорят по-нашему или на их вражьем проклятом языке? Ничего себе! Ей удалось! Девушка пошла, приобняв сразу двух солдат, прямиком к бару. Усилием воли удалось подавить ненависть к Пендостану. Сейчас нужно действовать с холодной головой, использовать шанс. Неслышной рысью я метнулся к лестнице.

Взбежав наверх замер. Вован, развалившись на диване, уже вовсю зажигает, тиская сразу двух телок. Стол перед ним ломится от выпивки и жратвы. Но путь к десантуре преграждают амерские бойцы. Увидев меня, они повскакивали, хватаясь за оружие.

Глава 70

Приветливо улыбнувшись, я постарался обойти пендобойцов, но один из них, чернявый амер, преградил путь. Блин, не прокатил вариант с вражеским шмотьем. Сделал шаг вправо. Он тоже. Влево — тот шустро выставил руку.

– Посторонний здесь нельзя! – с чудовищным акцентом произнес солдат.

– Ебать, Санек! Хули ты тут, братка?! – сквозь грохот музла проорал Вован. — Альварес, заебал! Пусти его, нах!

Натовец нехотя уступил дорогу, окинув крайне подозрительным взглядом. Блин, а вдруг запомнил с прошлого посещения Кандалакши? Ладно, пох. Обогнув препятствие, быстрым шагом метнулся к десантуре.

— Ха-ха! Братка! Ток седня чет про тя вспоминал! Садись, сцуко, зырь какая поляна, нах, охуенная!

– Здаров, Вован! — Я уселся на соседний диванчик.

– Штрафную, хуль! – ВДВшник прогнал телок и нахлестал мне полный стакан водяры.

— Погоди!

— Ты че, бля, не понял, не рад что ль встрече?! — надбровные дуги Вована грозно сошлись.

— Рад, конечно! — мы с силой чокнулись стаканами.

Вмиг осушив тару, десантура схватил апельсин и яростно вгрызся, даже не содрав кожуру.

-- Заебок, бля! – Вован рыгнул, откидываясь на диване. – Ну как житуха ваще? Ты откуда тут, блять, нарисовался?

Но я не успел ответить. Вновь подошел этот дотошный вояка.

– Нельзя пускать посторонний! Это нарушений приказ! Я должен доложить об этом командований!

– Ебать тя в рот, Альварес, ты че, как не родной, еба?! – возмутился Вован.

– У меня инструкций…

– Да хуй на них! Айда, выпьем с нами!

Альварес поколебался пару секунд, но потом все же присел к нам. Налил до краев и залпом выпил, гад, неотрывно глядя на меня.

– Парней еще своих угости, сержант, – проявил щедрость десантник.

– Не положено, – Натовец поднялся и вышел из-за стола, вновь недобро посмотрев напоследок.

– Вот, уроды, – покачал головой Вован. – Ну, так на чем остановились, епт?