— Но каким образом?!
— Это было очень просто. Однажды, напрасно прождав тебя, я позвонила в дверь. Мне открыла какая-то бабка. «Что тебе, девушка?» — рявкнула она. Смотрю, она изучает меня со всех сторон и недовольно спрашивает: «На каком ты месяце, что-то я не пойму?» Я еле удержалась, чтоб не расхохотаться. Что это на нее накатило? Может, она сумасшедшая? Я смотрю на нее и молчу. Жду, что она скажет дальше. «Знаешь таксу?» Я отрицательно покачала головой. «Двадцать пять рублей». Ага, теперь все понятно, бабка была акушеркой-надомницей для глупых девчонок.
— Тетка Ирина?! — спросил я, не веря своим ушам.
— Да, тетка Ирина. Вижу, ты и не знал. У нее хорошая конспирация, у хитрюги. Ладно, думаю, у кого что болит, тот про то и говорит: «Тетушка, говорю, я на двадцатом месяце, так что тебе мне не помочь. Мне нужен Кристиан Николаевич Пэнушэ. Я работаю в почтовом отделении, и мне надо передать ему срочную телеграмму». Бабка зло на меня посмотрела и пригласила пройти в коридор, а сама пошла в комнату. Через несколько минут она появилась с долговязым парнем…
— Андрей, — улыбнулся я.
— Он и продиктовал мне твой адрес, место новой работы, а когда я спросила, есть ли у тебя телефон, он сказал и твой номер.
— Да, это в твоем духе. Нечему и удивляться. А теперь расскажи, как ты стала из продавщицы актрисой.
— Сейчас. В прошлом году я увидела в городе объявления, в которых говорилось, что на республиканской киностудии организуются вечерние курсы. Я сразу же туда направилась. Потом я прошла по конкурсу, и теперь два раза в неделю хожу на занятия. А совсем недавно мне предложили попробоваться на роль.
— Ну, так это еще не значит, что ты уже актриса. Хорошо, если тебя возьмут и дадут роль, а если нет — фьюить и снова за прилавок.
— Кристиан! — Лия посмотрела на меня негодующе, в ее глазах заблестели слезы. — Неужели ты сомневаешься, что у меня все получится? Ведь ты вбил мне в голову эту сумасшедшую мысль, что я должна стать актрисой, а теперь идешь на попятную…
— Лия, дорогая, прости, я не хотел тебя обидеть, я сказал это по глупости, не подумав. Честное слово!
Растроганный порывом Лии, столь необычным для нее, я бросился ласкать ее, целовать, нежно прижимая к груди. Она успокоилась, вытерла слезы и, словно оправдываясь, проговорила:
— Кристиан, давай поспорим, что все у меня получится. Все говорят, что меня ждет успех.
— А что там будут снимать?
— Фильм по сказкам Горького.
— У Горького много сказок…
— Легенду о Данко.
— Будут участвовать и знаменитые актеры?
— Нет, только на роль старухи Изергиль пригласили одну актрису из Армении, ее зовут Вартуи. Она очень интересная женщина, это ей принадлежит идея с магнитофоном.
— Каким магнитофоном?
— Я тебе часто звонила со студии. Я записала на пленку звуковой фон, которым тебя дразнила, а потом шептала тебе стихотворение Эминеску.
— Ах вот оно что! Значит, вы там все заодно!
Некоторое время мы шли молча. Был теплый, ласковый вечер. Вошли в кафе, поужинали.
По дороге домой я решился, наконец, спросить Лию о том, что не давало мне покоя.
— Лия, у меня очень тревожно на сердце. Боюсь, как бы не случилось чего с мамой. Давай поедем ко мне.
— Сейчас?
— Да. Через час должен подойти поезд. Если мы на него успеем, то в два часа ночи будем дома. А завтра в полдень вернемся. Так что успеем и на работу.
— Хорошо, но как ты объяснишь матери, что Нина превратилась в Лию?
— Большое дело! Я скажу, что хотел сделать ей сюрприз. Что я говорил о Нине, моей бывшей соученице, подруге, а приехал с Лией, моей женой.
— Постой, ты еще не попросил у меня руки и не знаешь, что я отвечу.
— Разве может быть другой ответ, кроме одного?
— Думаешь, не может? Ты ошибаешься…
— Да, понимаю… — мрачно прервал я ее, подумав, что попал в ситуацию рыбака-неудачника, которому на крючок попалась очень большая рыба, и непонятно кто кого выуживает.
— Лия, врачи сказали мне, что маму можно спасти, если мы сумеем внушить ей, что она должна выздороветь. Я обещал, что женюсь и, видишь, ей полегчало. А если она увидит и будущую невестку…
— Понимаю… — улыбнулась Лия. — Раз ты говоришь, что мы успеем на поезд, пойдем скорее, возьми вещи и…
От радости я подпрыгнул и принялся танцевать вокруг нее.
— Кристиан, перестань! — крикнула Лия, топнув ногой и притворно нахмурившись. — На нас люди смотрят. Договоримся так! Я пойду к своей хозяйке, чтобы собраться, а через час встретимся на вокзале.
Потеряв голову от такого счастливого и неожиданного поворота событий, я крепко сжал Лию в объятиях и стал кружиться, как безумный. Только когда Лия замолотила меня кулаками по плечам, я опустил ее на землю.
Через несколько минут я был в общежитии. На проходной вахтерша уставилась на меня, как на видение, и, сделав нетерпеливый жест, чтобы я ее подождал, вышла из своей стеклянной кабины и набросилась на меня:
— Ты где гуляешь, а? Кажется, говорили, что ты дома?
— Кто говорил? — недоуменно спросил я.
— Кто-кто, — передразнила она меня и отвела глаза — вот… на, и поезжай скорее…
Она протянула мне телеграмму. Я развернул ее… «Кристиан, приезжай скорее, мама умерла…» Что-то тяжелое ударило меня по затылку. Белые, красные, зеленые круги поплыли перед глазами. Я заставил себя сдержать слезы и, не видя ничего вокруг, направился на вокзал.
Лия стояла на перроне. Заметив меня, она испугалась. Я молча протянул ей телеграмму. Она, охнув, спрятала лицо на моей груди.
У самого вагона Лия с мольбой поглядела на меня.
— Кристиан, прости, но я не могу поехать… Прости меня…
Не произнеся ни слова, я кивнул в знак того, что все понял, и поднялся в вагон. Сел на скамейку и закрыл глаза…
VIII
Мне осатанело впустую теребить бумагу. Кристиан неподвижно сидит на диване, спрятав лицо в ладонях, и молчит. Неудобно приставать к нему с вопросами и, желая убить время, я вновь погружаюсь в письмо Лии.
«…И я обрадовалась, думая, что все повторяется. Но, горе, я забыла, добрый мой мудрец, твои советы: ни один миг в жизни человека не может повториться. Пока я, одна среди чужих, звала его во сне: «Приди, любимый мой, и обними меня десницей своей, подложи руку свою мне под голову!», он позволил прорасти в своей душе ядовитому цветку, имя которого — ревность.
Не забыл ли ты, мой господин, властелин мой, любимый мой, как и наша любовь погибла от ревности женщины, считавшей тебя своей собственностью?
Я исчезла на время, чтобы он смог очистить свою душу от сорной травы, но потом поняла, что этот бурьян полностью его иссушил, и Чуду из чудес не суждено больше расцвести. И теперь я храню корону Царицы для Марики. Вот и все мое наследство…»
— Ох, черт, я, наверное, опоздал, — Кристиан неожиданно подскочил. — Который час?
— Тьфу, — изображаю я испуг на лице, — как ты меня напугал!
— Брось шутить, я могу опоздать на поезд… — он вскакивает с дивана, растерянно глядя на меня.
— У нас еще пятьдесят восемь минут, — успокаиваю я его и для пущей убедительности показываю часы. — За полчаса мы дойдем пешком.
Думаю, самое время задать ему вопрос, не дававший мне покоя с того момента, как я прочитал письмо в первый раз.
— Кристиан, прости, что допрашиваю тебя, как следователь, но я никак не могу понять…
Он вопросительно смотрит на меня.
— Кристиан, ты знал, что у тебя есть дочь?
— И да, и нет… — бормочет он, и его глаза беспокойно заметались по комнате.
— Что значит — и да и нет? — недоуменно спрашиваю я.
— Я знал, поскольку ожидал, но не был уверен, — голос Кристиана охрип от волнения. Он передергивается, словно ему под рубашку забрались муравьи. Только сейчас я понимаю, что заставило его встать в четыре часа ночи, бродить по улицам наугад, до того, как он пришел ко мне. Кристиан ерошит волосы и продолжает: