— Конечно, — ответила Лита. — То, что мы должны сделать, — это самая настоящая революция. Небольшая, крохотная! — Лита изобразила пальцами маленькое колечко, как бы иллюстрируя ничтожность событий, по сравнению с земными. И затем серьёзно добавила: — Но для всех живущих здесь, Ник Лов, это настоящая революция!

— Ты права, Лита! И ты прелесть! Не только потому, что прекрасно выглядишь, но ещё и потому, что отлично соображаешь. Ты умница!

— А ты петух, распустивший цветной хвост, — уже сердито ответила Лита. Почему бы мне не быть умной? Или ты хотел, чтобы я говорила глупости и жила в озарении изрекаемых тобой сияющих истин? — Конечно! И ты должна внимать, кланяться и заглядывать мне в рот, ожидая новых мудрых поучений!

— Ну, тогда иди вниз. Сядь на место Вайна и вдыхай фимиам подхалимажа от своих подданных мужчин и женщин. Кстати, там много женщин, — чуточку с вызовом произнесла Лита.

— Но там нет ни одной такой красавицы, хотя ты и дерзишь старшим, — схватив её в объятии и крепко расцеловав, сказал Ник Лов. И про себя подумал, что о своём календарном старшинстве ему лучше и не вспоминать. Затем, перестав шутить и отпустив Литу, Ник Лов продолжил: — Но вот твоя слова о том, чтобы я пошёл вниз и занял место Вайнов, мне неприятны. Сама мысль о том, чтобы стать Вайном, омерзительна. — Лита пожала плечами. — Ты скажи, как сделать так, чтобы единоличный захват власти стал бы невозможен даже в порядке случайного изгиба в закономерном процессе?

— К теории случайных процессов и обратись.

— Нет, Лита. Я обращусь к теории развития исторических процессов. Мы, пребывая в нирванне благополучия, забыли, что начало добра и зла в человеке сохранилось, вероятно, в тех же пропорциях, что и тысячу лет назад. И лишь верные общественные структуры и установленные ими нравственные категории способны развивать эти начала в правильном направлении.

На этом они закончили дискуссию и пошли встречать проснувшихся друзей, приглашать их к завтраку. После завтрака Ник Лов собрал всех в кают-компании планетолёта и предложил устроиться в креслах поудобнее.

— У нас будет серьёзный разговор. Мы должны наметить план действий, и мнение каждого будет ценно.

Все в молчании смотрели на Ник Лова. Затем Тид спросил:

— Чего же ты хочешь. Ник Лов? Чего мы все должны добиваться?

— Великие революции прошлого на нашей матери — Земле сформулировали эту цель очень коротко и понятно: свобода, равенство, братство! — ответил Ник Лов. — Мы будем добиваться того же, и мне нечего к этому добавить.

— Ты говоришь так, — обратился к нему Кос Чип, — как будто всё, что мы здесь видим, и то, что нам предстоит сделать, — уже раньше было и что нужно делать — известно?

— Ты прав, Кос. Всё было. И, в общем, что делать, известно. Но в деталях каждая ситуация неповторима, и нужны свои пути, чтобы добиться осуществления тех трёх простых слов, которые, не устарев и не потеряв своей притягательной силы, пришли к нам из глубины веков.

— Тогда давайте говорить о деталях, — подхватил разговор Дин. — Я всю жизнь делал детали к каким-то устройствам и машинам, назначения которых не всегда понимал. Но, думаю, это и неважно, детали приходились впору, и машины работали.

— Пусть так, — согласился Ник Лов. — Перейдём на технический язык. Перед нами машина — общественное устройство. Она устроена несправедливо. Мнёт и бьёт людей, работает не для большинства, а против него. Поэтому наша первая задача — эту машину сломать.

— Ломать не делать, — сказал Кос. — Да и сила у тебя, Ник Лов, огромная. Сломаешь. А что потом?

— Потом начнём делать новую машину общественного устройства. Справедливую.

— Как её сделать?

— Здесь тоже есть проверенные схемы, — отвечал Ник Лов. — Полное отсутствие угнетения человека человеком. Распределение всех благ по потребности. Выборность всех органов управления. Творческий труд, приносящий радость.

Сол, Им и Дин удивлённо смотрели на Ник Лова, ничего не понимая.

Тид молчал, сосредоточенно глядя в пространство. Он как бы перенял молчаливость Кос Чипа, который, наоборот, разговорился, став основным оппонентом Ник Лова.

— Мне трудно с тобой спорить. Я верю, что ты опираешься на большой опыт людей, верю, что такие устройства уже были. Но я их никогда не видел, ничего о них не слышал. И потому сомневаюсь, опираясь на то, что знаю.

— Ещё раз повторяю, такое справедливое устройство на планете Земля уже существует более пятисот лет. Но давай по порядку. Почему ты считаешь невозможным равенство?

— Люди этого не захотят. Одному нравится командовать. Большинство соглашается, чтобы ими командовали, — убеждённо ответил Кос.

— Разумная команда не отрицает равенства. Старший и более опытный может учить и командовать, но это вовсе не означает угнетения.

— А если люди не захотят учиться? Заставишь? Тогда как же со свободой?

— Учиться — это, в наших условиях, необходимость. Нужно это осознать. И свобода должна быть сознательной. — И Ник Лов подумал о том, что много простых истин ему ещё придётся разъяснять. В разговор вмешался Сол:

— Ник Лов и… — он запнулся и смущенно пояснил; — Никак не могу приучить себя говорить Кос, без титулов. Так вот, Ник Лов и Кос. Вы спорите о чём-то непонятном. Изменять то, что есть там, внизу, — нужно. Вот и давайте думать, что и как делать.

— Действительно, — присоединилась Лита, — теоретические споры оставьте до того времени, когда возникнут сами проблемы. Например, учиться или не учиться.

— Вы правы, — согласился Ник Лов. — Первое, что я предлагаю, это установить мощные громкоговорители и передать народу воззвание, которое мы сейчас составим. — Ник Лов попросил Литу взять карандаш, бумагу и записывать текст. Недолго подумав, он стал диктовать: — «Космиты! Власть правителя Вайна свергнута! Божественные Установления более не являются законом вашей жизни! Привилегии Высших и наследственное различие в цвете одежды и образе жизни отменяются!»

Карандаш Литы забегал по бумаге, и Ник Лов увидел, что всех в эту минуту, как ни странно, не столько интересует смысл текста, сколько процесс его записи, который они все считали божественным даром. Тид смотрел с завистью и восхищением. Остальные с любопытством.

— «… наследственное различие в цвете одежды я образе жизни отменяется!» — прочитала Лита. — Дальше?

— «Создан революционный комитет, во главе которого стоит…» — Ник Лов сделал паузу и обвёл глазами присутствующих. — Начнём вводить демократические нормы поведения сразу. Кого мы изберём и поставим во главе революционного комитета?

— Здесь не может быть вопросов, — сказал Тид. И продиктовал Лите продолжение:

— «… во главе которого стоит Ник Лов, человек, пришедший из прошлого для того, чтобы изменить вашу жизнь».

— Отдаёт немного мистикой и волшебством, — покачала головой Лита. — Людям будет непонятно.

— Ничего, — ответил Тид. — Надо же объяснить, откуда он взялся.

— Чем непонятнее, тем больше почтения, — добавил Кос. — Уж поверьте мне, я знаю.

Ник Лов продолжил воззвание:

— «Больше не придется тяжело работать. Энергии, пищи и одежды будет много, каждому по потребности. Власть стражников, палочные наказания и тюрьмы отменяются! Космиты сами будут выбирать себе начальников.

Да здравствует свобода, равенство, братство!»

Ник Лов попросил Литу снова прочитать воззвание. Кос Чип хотел что-то сказать, но передумал. Сол же задумчиво произнёс:

— Если бы я был внизу, то, услышав это воззвание, не понял, что же мне теперь надо делать?

— К сожалению, сначала всё делать придется нам. Вы будете учиться сами и учить других, — настойчиво подчеркнул Ник Лов, обращаясь ко всем присутствующим. — Это займёт немало времени. Но в этом будет состоять наша жизнь, и она будет неизмеримо полней и богаче той, которую вы все вели здесь до этого.

— Когда ты собираешься обнародовать воззвание? — спросил Кос Чип.

— Нужно ещё выполнить ряд работ, — ответил Ник Лов. — Установить громкоговорители, вывести энергетические жилы и подключить их основным потребителям. Им, в первую очередь, будет завод по производству пищевого белка. Сразу же после переворота необходимо будет восстановить кухни, найти и реставрировать кухонные автоматы, которые скорее всего просто заброшены.