— У тебя неприятности по работе? — будто невзначай спросил Горский.
Пулатов ответил рассеянно:
— Откуда ты это взял?
— Выглядишь неважно.
— А-а...
— Или боишься за Людмилу?
— Боюсь,— сознался Пулатов.
— Зря,— успокоил Горский.— Все будет хорошо, вот увидишь.
Пулатов вспомнил про чай и стал пить.
— Да,— вдруг заметил Горский.— Когда мы подходили к Реги-равону, я стоял на мостике и, показалось, слышу самолет.
Он хитрил.
Пулатов испытующе посмотрел на него:
— Откуда самолет?
— Я не знаю. Говорю тебе — показалось.
— Ну, значит, показалось,—согласился Пулатов.
— А, может быть, проверить? — настаивал Горский.
— Да тебе-то что? — Пулатов насторожился.
— Ничего,— равнодушно произнес Горский и допил чай.
Пулатов проводил его до ворот, попрощался.
В канцелярии он сказал Ярцеву:
— Капитан «Медузы» тоже слышал самолет.
— Возможно, — согласился Ярцев. — Вы хоть поблагодарили его за сообщение?
— Нет,— ответил Пулатов.
Ярцев хотел еще что-то спросить, но перебил телефонный звонок. Начальник заставы внимательно выслушал сообщение:
— Да у тебя сын!
Пулатов непослушными руками потянулся к галстуку, словно хотел ослабить узел.
— У меня сын? — переспросил он неуверенно.
— Сын! — подтвердил Ярцев.
— А Людмила?
— Чувствует себя хорошо.
— У меня сын?! — сказал Пулатов, стараясь убедить себя в том, что вот сейчас, в эту минуту, он стал отцом. Это оказалось трудно.
Начальник заставы прикрикнул:
— Ну, что ты словно к полу прилип?.. Садись на первую попутную машину и газуй прямо в родильный дом!
Пулатов был настолько растерян, что воспринял это как приказ.
— Есть, товарищ майор! — по-уставному ответил он, выбегая из канцелярии.
«Медуза» обогнула дебаркадер и застопорила машину. Прислонившись к пирсу, буксир охотно принял на борт грузчиков, и они сразу растеклись по его отсекам.
Горский поручил штурману следить за выгрузкой, а сам спустился на берег. Он не спеша подошел к сложенным в штабеля ящикам, которые скоро должны были исчезнуть в трюмах его транспорта, и, будто проверяя их, остановился между вторым и третьим рядами.
Никто не видел, как он вынул из кармана портсигар-передатчик и настроился на нужную волну. Узнав, что его слышат, он передал кодом: по утверждению пограничников самолета не было.
Шеф поблагодарил за службу.
«Значит был самолет!» — решил Горский, возвращаясь на «Медузу».
Опять радиопеленгаторы засекли неизвестную станцию, работавшую в течение трех минут в Фирюзеваре.
Полковник Заозерный сказал начальнику штаба:
— А вам не кажется подозрительным, что передатчик работает во время стоянки «Медузы» в заграничном порту?
— И я хотел вам сказать об этом,— сознался начальник штаба,
— Странно, — заметил полковник, невольно думая о том, что при старом капитане таких фокусов не было.
Однако еще через несколько часов ему пришлось изменить свое мнение, «Медуза» шла вниз по реке, а неизвестный передатчик в Фирюзеваре приступил к очередному сеансу.
Полковник не знал, что передатчик, спрятанный Горским в Фирюзеваре, сработал автоматически.
НОВОЕ ЗАДАНИЕ
Постепенно жара взяла свое. Земля накалилась. Листья покрылись пылью, поникли. Снова деревья почти не давали тени.
Майор Серебренников собирался на границу и распорядился, чтобы Микаелян подал машину.
В это время позвонили из райкома. На семь часов вечера созывалось внеочередное бюро по подведению итогов взаимопроверки социалистических обязательств. Как члену бюро районного комитета партии, Серебренникову необходимо было присутствовать на заседании, и он решил выехать на границу утром.
Секретарь райкома партии доложил членам бюро, что положение создалось тревожное: из-за дождей хлопок пришлось пересевать. Не хватает площадей и для посевов люцерны.
При этом известии все повернулись в сторону майора Серебренникова. Он понял, чего хотят члены бюро райкома. На левом фланге шестнадцатой заставы есть орошаемый участок.
— Договоримся, — сказал Серебренников, уверенный, что начальник отряда возражать не будет.
— Вот и отлично! — улыбнулся секретарь райкома.
Заозерный не возражал. Поэтому Серебренников несколько изменил маршрут, чтобы иметь возможность заехать к Ярцеву, передать разрешение начальника отряда па посев колхозной люцерны возле государственной границы.
— Выезжайте по холодку,— посоветовал Заозерный, и Серебренников приказал Микаеляну подать машину к пяти часам утра.
Майор сидел в штабе до тех пор, пока Нина Терентьевна не напомнила, что давно пора ужинать.
Дежурный по отряду удивился:
— А я думал, вы дома.
— Случилось что-нибудь? — спросил Серебренников.
— Да нет,— ответил дежурный.— Просто была почта и вам письмо.
Серебренников сразу узнал: письмо из Свердловска, от сына. Он нетерпеливо вскрыл конверт и развернул сложенный вчетверо лист.
Дежурный видел, как просиял майор: должно быть, получил добрые вести.
Серебренников шумно ввалился домой, продолжая сиять. Нина Терентьевна с любопытством смотрела на него.
— Что случилось? — спросила она, поддаваясь его возбуждению.— Нас переводят? Куда?
Он покачал головой.
— Так в чем же дело?
— Вот! — сказал он торжественно, протягивая ей письмо.
Она быстро пробежала глазами торопливо написанные строки. Старший сын Серебренникова сообщал, что в свой первый трудовой отпуск хочет приехать к отцу. В прошлом году Юрий бросил школу и стал учеником токаря. Нина Терентьевна знала, как расстроился Серебренников: надо было кончать десятилетку, тем более, что учиться оставалось последний год. Он давно хотел взять сына к себе, но мать не разрешала. Теперь мальчик приедет. Это хорошо. Поговорят по душам. Письма, конечно, не то.
Нина Терентьевна улыбнулась. Серебренников напряженно следил за ней и облегченно вздохнул, поверив: она тоже рада.
— Но как же так он вдруг решил?
— Значит стал взрослым,— сказала она, складывая письмо.
— Три, нет четыре... Какое там — пять лет мы не виделись! — волновался Серебренников.— Да и то, помнишь, тогда, проездом, были с ним вместе совсем мало...
Она перебила:
— Завтра же переведем деньги. Пусть обязательно приедет!
Он подхватил:
— И Витюшка обрадуется!
Она кивнула, невольно прислушиваясь к тому, что делается в соседней комнате. Но в соседней комнате было тихо.
Тогда она приоткрыла дверь. Никого/ Окно настежь открыто.
— Полюбуйтесь! — Она развела руками.— Убежал. А ведь я говорила: поздно уже.
Серебренников засмеялся:
— Да что ему с тобой делать?.. Вот Юрик приедет, тогда Витюшку не выгонишь из дома.
— Или наоборот,— усомнилась она.
— Пусть наоборот! — согласился Серебренников и услышал, как скрипнуло окно. Он притаился в темной комнате.
— Сдавайся, Соколиный Глаз! Я — Оцеола, вождь семинолов!
Нина Терентьевна слышала возню. Виктор сопел, вырывался.
— Это не честно! — взмолился он наконец.
— Почему не честно? — спросил Серебренников, крепче прижимая сына к себе.— А в окна лазить честно?
— Я тебе что-то скажу, — схитрил Виктор.
— Нет, это я тебе что-то скажу! — ответил майор, отпуская сына.—Знаешь, Юрик приедет.
О Юрие вспоминали часто, и Виктор с гиканьем бросился на веранду:
— Вот здорово, Юрка приедет!
Серебренников пошел за ним:
— Слышишь, мать, Юрка приедет!
Она видела, как он счастлив.
В четыре часа тридцать минут Микаелян остановил газик у квартиры Серебренникова. Майор уже поджидал его.
— А я будить собрался,— сказал шофер, распахивая дверцу.
Газик мчался по холодку легко и бесшумно. Серебренников глубоко вдыхал свежий предутренний воздух.