Холмистая тундра лежит здесь на 24 м выше уровня моря. Она бескрайна и безмолвна, тем не менее мне казалось, будто я слышу, как растения поднимаются из-под снежного покрова под живительными лучами солнца, благодаря которым они снова зацветают и приносят плоды. Все в природе должно приносить свои плоды! А какие плоды принесет доверенная мне экспедиция?

Обволакивающий нас туман не дает возможности ориентироваться. Возможно, мы не раз пересекали пролив, лежащий в направлении западо-восток, или же шли параллельно узкому морскому заливу, не догадываясь об этом.

Характер тундрового ландшафта, туманы при теплой погоде и мглистая дымка в холодную, отсутствие возвышенных точек для обозревания окрестностей при ясной видимости — все это затрудняет здесь географическое исследование.

Сегодня наш путь лежит по волнисто-бугристой тундре с лёссовидными формами вымывания, покрытой валунами гранита. Возможно, что вчера мы пересекли водораздел, так как спуск равнялся приблизительно 4,5 км.

С 12 мая до 14 мая. XV лагерь (VI лагерь, со времени поездки в глубь полуострова). Покинув лагерь в 8 часов вечера, мы шли сначала через плоское ущелье, занесенное глубоким снегом, затем по холмистому плато и дальше спустились под гору. В течение первого часа собаки везли сносно, со скоростью около 5 км. Пройдя 4 км в густом тумане, по низине, похожей на речную долину, мы сбились с пути. Было 11 часов 35 минут, когда я остановился, потеряв в тумане окончательно направление. Это был последний привал. Идти дальше, не зная, бредем ли вдоль западного или же восточного берега, было бы бесцельным расходованием последних сил ездовых собак. Правильнее будет совершить мне одному на лыжах дневной переход на восток. Чтобы набрать сил для этого, я предварительно хорошо выспался и сытно пообедал. Варка пищи заняла сегодня 40 минут. С собой беру один сухарь и кусочек шпигу, надеясь вернуться завтра утром, чтобы помочь гидрографу при наблюдениях.

Вторник 14 мая. В течение 11 часов я шел на лыжах по глубокому снегу, то в гору, то под гору. В 8 часов 12 минут вечера я направился на восток-северо-восток при легкой метели. Полчаса спустя перешел первую моренную гряду, лежащую приблизительно на 25 м выше нашей палатки. К полуночи ветер стих, погода прояснилась и поземка прекратилась. В 1 час 30 минут ночи солнце осветило однообразный холмистый ландшафт — ни одной характерной горы, ни одной гряды на бескрайней пустыне. Пройдя еще 12,5 км на восток-северо-восток, я собрал на высоком холме (около 35 м выше палатки) несколько валунов и, подкрепившись сухарем со шпигом, пошел обратно по своему следу. Через 20 км я потерял след, так как в ущельях и долинах между холмами ветер замел мои следы. После долгих поисков я обнаружил при помощи бинокля широкий лыжный след на гребне одного из холмов, который привел меня в 7 часов 30 минут утра к стоянке. Если бы не яркое солнце, я мог бы блуждать и до сих пор в тумане, так как все холмы ничем не отличаются один от другого и в этих беспорядочных лощинах невозможно ориентироваться. Здесь нет связанных между собою долин: одна впадает в другую и по нескольку собираются в общую низину. На грядах некоторых холмов, уже оголившихся от снега, я находил только песок, щебень и обросшие лишайниками валуны. Эта безотрадная пустыня угнетает своей безжизненностью. Из звериных следов видел свежий песцовый и старые оленьи. Если бы я не вернулся еще через сутки, гидрограф мог бы меня разыскивать совершенно напрасно. Отсюда поворачиваем в обратный путь.

Среда 15 мая. XVI лагерь на южном берегу того же озера, где был наш IV привал[70]. Благодаря ясной, безветренной и морозной погоде (в 2 часа дня было — 22°) и благодаря тому что собаки за день немного отдохнули, мы сделали переход в 15 км. Полуночное солнце придавало ландшафту четкий рельеф. Местность, окружающая озеро, сложена из мореноподобных холмов и часто из байджарахоподобных конусов. Удовлетворенные началом обратного перехода, мы залезли в 3 часа утра в мешки. Раздумывая о предстоящем пути, я не мог уснуть в течение 6 часов. Солнце заметно согревало палатку, невзирая на 22-градусный мороз. В 3 часа дня поднялся южный ветер, было пасмурно и туманно, задувало в дверь палатки и стало холодно. В 5 часов дня буря усилилась. Оставаясь в мешках, мы занялись очередными делами: гидрограф производил вычисление маршрута, я вел свой геологический дневник, чинил кожаный жилет и курил трубку. Задержка на несколько дней из-за бури может оказаться роковой для собак. Рыбы остается лишь на восемь дней, да еще на три дня есть на складе, питания для нас хватит на столько же дней. Чтобы беречь керосин, будем отныне варить пищу не чаще одного раза в сутки. Жаль, что следы полозьев занесены снегом, по старому следу собаки везут гораздо лучше.

Четверг 16 мая. Второй день пережидаем бурю. В 12 часов ночи вылезли кормить собак. Соколка стащила у своего соседа полрыбы, поэтому я следил особенно за нею, как и за ненадежными соседями Лески.

Проглотив вместо теплого обеда по таблетке бульону и съев сахар с клюквенным экстрактом, мы залезли в спальные мешки. Ветер с юго-юго-востока усилился до 16 м/сек, температура поднялась до —4,8°. В примусе керосин держится уже пятый день после наполнения, зажигаем его не больше как на полчаса — варим только полбанки гороховых консервов с пеммиканом и согреваем немного чая. Чаще утоляем жажду клюквой с сахаром и без сахара со снегом. Температура поднялась до — 1,6°. Надо ждать оттепели. Проснувшись, я обнаружил, что спальный мешок и вся одежда густо покрыты снегом, проникшим под крышу палатки и в щель над дверью. Я осторожно соскреб снег ножом, а затем счистил его остатки своей головной «универсальной» щеткой, которая незаменима также в качестве платяной и половой. К вечеру ветер ослабел до 10 м и повернул на юго-запад, но поземок не дает нам выехать.

В 11 часов показалось солнце. Барометр подымается, и я надеюсь, что завтра шторм стихнет, а солнце высушит палатку, которая промокла, покрылась ледяной корой, стала жесткой и тяжелой. Вес спальных мешков и брезента также увеличился.

Пятница 17 мая. Третий день в штормовом лагере у «Озера пурги», как я его назвал. Всю ночь ветер завывал и раскачивал палатку. Если бы только это была последняя остановка до возвращения на «Зарю»!

У меня тяжело на сердце из-за моей ошибки с устройством склада и гнетет неразрешенный вопрос о реке Таймыре.

Суббота 18 мая. XVII лагерь. В 10 часов вечера мы взяли курс на запад-юго-запад 230°. Остановку сделали в час ночи. Вчера, пока разбирали палатку и нагружали сани, погода снова ухудшилась. В пути дул сильный ветер прямо в лицо и, что было гораздо хуже, навстречу собакам, которым он спирал дыхание и препятствовал слышать голос каюра. Бедную Крошку, глубоко занесенную снегом, с трудом вытащили из снежной ямы. Она отставала даже при медленном беге, падала, волочилась и не могла встать на ноги. Леска, ее рыцарь, хотел, видимо, ей помочь: он поднимал ее за сбрую, а когда это не помогало, хватал ее за грудь, но все было напрасно. Убедившись в безуспешности своей помощи, он, следуя своему инстинкту, схватил ее за горло, чтобы прикончить, С большим трудом нам удалось освободить Крошку из зубов Лески. Она лежала бездыханной на окрашенном кровью снегу. Я ее поднял, когда у нее появились признаки жизни, привязал сверху к саням, где она быстро заснула и доехала сюда живой. Сегодня Крошка медленно ела свою рыбу; она страдает кровавым поносом и, видимо, будет первой жертвой. Если она не поправится до завтра, пуля прикончит ее страдания. Вчера дорога была чрезвычайно трудной. Глубокий, рыхлый снег и высокие подъемы. От наших старых следов ничего не осталось, мы их давно уже потеряли. Вообще ничего не видно. Движемся как в мешке. Сделав за 4 часа 12 км, я должен был остановиться. Это было вовремя. Едва мы успели раскинуть палатку, как начала бушевать сильная буря с западо-юго-запада. Барометр неизменно стоит на низком уровне. Колчак сильно ослабел, быть может из-за половинного пайка в последние три дня, соответствующего четверти пайка рабочего. После более сытного ужина он чувствует себя лучше. Наполнили примус керосином, его остается еще только на одну заливку.