– Уверен. Он зашифрован в коде.

– Как и война,– подхватил второй и ухмыльнулся третьему посетителю.

Четвертый кивнул, зажмурился, покрепче вцепился в стойку, потом открыл один глаз и спросил:

– Что за заговор?

– А я откуда знаю,– возмутился первый.– Все зашифровано в коде. Это и делает его секретным. Если бы он не был зашифрован в коде, то мы давно про него узнали бы.

Третий внезапно хлопнул по стойке и воскликнул:

– Вот! Я все вспомнил.

Все развернулись на табуретах, чтобы получше рассмотреть Мистера Отличная Память.

– И что именно? – вкрадчиво поинтересовался первый.

– Про коды. Так называются эти маленькие черные полоски на ценниках. Они используются для считывания цен.

– Кодовая война,– вмешался второй завсегдатай, явно рассерженный тем, что у него украли идею,– это война между нами и русскими, но она давно закончилась.

– Бред,– прокомментировал третий, излучая непоколебимое спокойствие.

– Я думаю, мы все ошибаемся,– заявил первый и заорал.–

– Эй, Ролло, как называются эти черные штрих-коды, которые расположены на всем, что ты покупаешь?

– Так и называются,– буркнул Ролло, от неожиданности выронив плоскогубцы и отвертку.

– У нас здесь еще объявился один умник,– заметил первый, и все завсегдатаи дружно заржали, даже пятый, который до этого момента спокойно дрых, подложив под голову свежий номер журнала «Солдат удачи».

В этот момент открылась дверь, и в бар вошел Энди Келп. Он поприветствовал Ролло и присоединился к Дортмундеру.

– Мы первые? – спросил он.

Первый завсегдатай тем временем вещал:

– Тем не менее, у этих длинных и коротких штрихов должно быть название, я в этом уверен.

– Азбука Морзе? – с сомнением произнес второй.

– Точно,– вырвалось у Дортмундера.

Третий завсегдатай, буквально сочащийся презрением, произнес:

– Морзе! Чувак, да у тебя в башке все перемешалось. Азбука Морзе – это ярлыки, которые наклеиваются на днище мебели для простоты сборки. Это федеральный закон, названный в честь сенатора Морзе.

– Гражданский,– заявил четвертый, открыв оба глаза.

Третий подобрался, чтобы отразить новую атаку.

– Да, мы гражданские лица,– заявил он.– Все, за исключением некоторых присутствующих, о которых я даже не желаю упоминать.

– Гражданский кодекс,– добавил четвертый завсегдатай.– Вот как называются эти черные штрихи.

Со стороны витрины раздался звон, сопровождаемый грохотом рассыпавшихся инструментов и громкими проклятиями Ролло.

– Нет,– возразил первый.– Гражданский кодекс как-то связан с незаконной деятельностью. А этот называется как-то еще. Я бы вспомнил, если услышал.

Ролло у витрины, наконец, поднялся с колен.

– Междугородный? – предположил четвертый завсегдатай.

– Нет. Междугородный код – это из области географии.

Ролло, сжимая в руках инструменты и упавшую неоновую рекламу, направился к стойке.

– Зип? – предложил очередной вариант четвертый.

Все присутствующие дружно посмотрели на свои ширинки[42]. Ролло прошел за стойку и свалил на полку свои инструменты.

– ЗИП-код – это пистолет,– поделился знаниями первый завсегдатай.

Выбросив в мусорную корзину разбитую неоновую вывеску, Ролло обратился к Дортмундеру и Келпу:

– И черт с ней! Все равно никто не любит иностранное пиво. Ведь оно сделано из иностранной воды.

Точно, и не стоит развешивать везде его рекламу,– поддакнул Келп.

– Как я понимаю, вам нужна задняя комната?

– Да,– кивнул Дортмундер.– Нас будет пятеро.

Это было его жизненное кредо: если нельзя выполнить работу впятером, значит, не стоит за нее и браться. Конечно, из этого правила бывали и исключения, но все-таки он старался по-прежнему руководствоваться им.

– Я направлю их к вам,– сказал Ролло.– Кто будет?

Памятуя об особенности Ролло, который запоминал своих клиентов не по именам, а исключительно по напиткам, которые они заказывают (это давало ему своеобразное маркетинговое преимущество), Дортмундер начал перечислять:

– Будет водка с красным вином.

– Здоровенный громила,– кивнул Ролло, хотя и сам был далеко не хилым.

– Он. Ржаная водка с водой.

– Кладет много льда и все время им звенит?

– Точно. И еще пиво с солью.

– Этот,– Ролло презрительно скривился.– Почти не пьет.

– Видишь ли, Стэн все время за рулем,– пояснил Келп,– и выпивает умеренно.

– Бьюсь об заклад,– проворчал Ролло,– что он чемпион мира по умеренному питью.

– Для этого ему и нужна соль,– продолжал Келп.– Он делает несколько глотков пива и когда чувствует, что начинает хмелеть, добавляет в него немного соли и снова приходит в порядок.

– Я люблю, когда в порядке находится моя касса,– заметил Ролло.– Ну да ладно, все со своими странностями. Получите свои напитки.

Ролло отвернулся и вытащил поднос. Тем временем у другого конца стойки завсегдатаи бара плавно перешли к обсуждению лечения гомеопатическими препаратами. В данный момент они выясняли, нужно ли втирать мед в тело или колоть его в вену. Пока они решали эту проблему, Ролло насыпал лед в два стакана, снял с полки запечатанную бутылку с этикеткой «Бурбон Амстердам – Наша марка» и поставил все это на поднос. Затем он подвинул поднос к Дортмундеру и пожелал:

– Приятно посидеть.

– Спасибо, Ролло.

– Это помогает от кашля,– раздался голос первого завсегдатая.

Дортмундер взял поднос и вслед за Келпом мимо завсегдатаев наперебой демонстрирующих различные виды кашля, мимо двух дверей с силуэтами собак и надписями «Пойнтеры» и «Болонки», мимо невероятно загаженной телефонной будки с болтающейся на шнуре трубкой, направился к зеленой двери в глубине бара, которая вела в маленькую квадратную подсобку с бетонным полом. Все стены были заставлены коробками с пивом и крепким алкоголем, оставляя свободным лишь небольшое пространство в центре комнаты, где стояли обшарпанный круглый стол, покрытый зеленым бильярдным сукном, и полдюжины стульев. В помещении было темно, но Келп щелкнул выключателем, и под потолком зажглась голая лампочка, висящая на длинном проводе под круглым оловянным отражателем.

Келп придержал дверь, пропуская Дортмундера, который прошел к дальнему концу стола и водрузил на него поднос. Стулья, развернутые к двери, были самыми популярными, и их всегда занимали в первую очередь.

Дортмундер уселся строго лицом к двери, а Келп, устроившийся справа от него, взял бутылку, изучил пробку и восхищенно заметил:

– Чувак, они научились классно работать. Выглядит как заводская продукция, и ты в жизни не догадаешься, что бутылку уже вскрывали.

– У меня лед тает,– пожаловался Дортмундер.

Келп посмотрел на стаканы.

– Джон, он растает рано или поздно.

– Но моему льду не нравится таять в одиночку.

– Тогда поехали! – Келп открыл бутылку, разлил в оба стакана темную жидкость, поставил их на стол, а поднос с бутылкой убрал на пол между их стульями.

Тут дверь открылась, и в комнате появился коренастый рыжеволосый парень с открытым лицом, несущий бокал с пивом в одной руке и солонку – в кармане рубашки. Он посмотрел на Дортмундера с Келпом и недовольно констатировал:

– Вы добрались раньше меня.

– Мы договорились в десять,– ответил Дортмундер,– и пришли в десять.

– Привет, Стэн,– воскликнул Келп.

– Привет, Энди,– сказал вновь прибывший, выглядящий по-прежнему недовольным. Его звали Стэн Марч, и он был водителем-асом. Сев рядом с Келпом, профилем к двери, он пожаловался:

– Они опять перерыли Шестую авеню. Можете себе представить?

– Да,– подтвердил Дортмундер.

Стэн вместе с мамулей-таксисткой обитал в дебрях Бруклина, в округе Канарси, и поэтому прокладывание разнообразных маршрутов между собственным местожительством и Манхэттеном было его неувядающей страстью. Возбужденно отхлебнув пива, он достал из кармана солонку, поставил ее на стол и сообщил: