– Итак,– подытожил Дортмундер,– Лондон, Найроби, Вашингтон. И все это в течение недели. Он точно будет в Вашингтоне в следующую субботу?

– В понедельник. Выходные он проведет на острове в Хилтон-Хеде, штат Южная Каролина.

– Губа не дура. Как долго он будет находиться в Вашингтоне?

– До среды. Потом он летит на два дня в Чикаго, а оттуда – в Сидней.

– Сидней? Это же мужское имя.

– Джон, Сидней – это город в Австралии. После этого он возвращается и едет в Лас-Вегас, затем...

– Мы точно еще в мае?

– Будь уверен, Джон. Согласно графику, в Лас-Вегасе он будет ровно через две недели.

– Я его уже почти жалею.

– А, по-моему, ему нравится такая жизнь,– поделился Энди.

– Я точно не собираюсь гоняться за ним по Лондону и всей Африке,– решил Дортмундер.– Придется подождать, пока он не вернется. Вот Вашингтон относительно недалеко. Где он там останавливается, тоже в собственном доме?

– Квартира. В отеле «Уотергейт»[16].

– Я что-то о нем слышал. Кажется, довольно известное место.

Уолли и Энди обменялись многозначительными взглядами.

– Он что-то слышал,– потрясенно повторил Келп.

– Это большое величественное здание на берегу реки Потомак,– сообщил Уолли Дортмундеру.– Там есть офисы, гостиничные номера и частные квартиры.

– Квартиры – это хуже,– задумчиво заметил Дортмундер.– Там вечно толпятся привратники. Соседи. У такого парня, как Фербенкс, может быть охрана в квартире.

Келпа распирал смех:

– Джон, ты что, собрался грабить «Уотергейт»?!

– Все, что я собираюсь, так это вернуть свое кольцо, отрезал Дортмундер.

– Делов-то,– не удержался от колкости Энди.– Просто небольшое третьеразрядное ограбление в «Уотергейте».

– Ну и что? – Дортмундер пожал плечами.– Обычный отель. Какие с ним могут возникнуть непредвиденные осложнения?

– Ну, например,– предположил Келп,– ты можешь лишиться поста президента.

Дортмундер никогда не интересовался историей; его всегда больше занимали текущие проблемы. Поэтому по неведению проигнорировав сарказм Энди, он повернулся к Уолли:

– Итак, он будет там в ночь на следующий понедельник?

– Согласно графику,– подтвердил Уолли.

– Спасибо, Уолли. Теперь моя очередь.

14

Это уже стало привычкой, ритуалом, приятным инстинктивным движением. Когда Макс разговаривал или размышлял, он непроизвольно крутил на среднем пальце правой руки кольцо грабителя. Прохладное прикосновение к кончикам пальцев, ощущение плоской верхушки с символом «ТЮИ» напоминали о блистательной импровизации, придавали ему новые силы, поощряли на очередные достижения. Как жаль, что эта шутка оказалась слишком удачной, чтобы про нее можно было кому-то рассказать!

Весь понедельник, пока он проводил совещания в британском подразделении «ТЮИ», он постоянно вращал на пальце кольцо.

Он продолжал это делать и вечером, на премьере спектакля Кэмерона Маккензи «Нана: Мюзикл», который посетил в компании с известным светским журналистом по имени Даф. (Конечно, Макс уже видел «Нана» в Нью-Йорке, но получил от оригинальной лондонской версии гораздо большее удовольствие – хотя бы из-за того, что лишний раз убедился, насколько англичане подсознательно презирают французов).

Он по-прежнему крутил кольцо и утром во вторник в номере в «Савое», слушая предложения менеджеров своего газетного концерна в Британии и лишний раз убеждаясь, что независимо от того, как они поработают, сколько конкурсов проведут на страницах газет, о скольких драках футбольных хулиганов и скандалах в королевской семье сообщат, тираж всегда будет ограничен 400 000 идиотов, охочих до дешевых сенсаций. В этот момент вошла его лондонская секретарша мисс Хартрайт и почтительно произнесла:

– Прошу прощения, мистер Фербенкс, но на связи мистер Гринбаум.

Уолтер Гринбаум был личным адвокатом Макса в Нью-Йорке. Он никогда не звонил просто так.

– Я поговорю с ним.– Макс кивнул газетчикам, которые скромно потупились, спрятавшись в раковины мнимой вежливости, и поднял трубку телефона.– Уолтер, разве это не рано для тебя?

Поскольку разница между Нью-Йорком и Лондоном составляла пять часов, в Штатах сейчас было всего шесть утра.

– Очень рано,– раздался неожиданно четкий и близкий голос Уолтера Гринбаума.– Но при этом и слишком поздно. Когда мы сможем поговорить лично?

Это прозвучало тревожно.

– Не знаю, Уолтер,– ответил Макс.– Мне надо быть завтра в «Банке Слоновой Кости» в Найроби. Не думаю, что смогу вернуться в Штаты раньше, чем...

– Я здесь.

Макс моргнул.

– Здесь? Ты в Лондоне?

– Я только что прилетел на «Конкорде». Когда ты освободишься?

Макс понял, что раз уж Уолтер Гринбаум вместо того, чтобы позвонить, отправить факс или просто дождаться его возвращения, бросает все и лично летит в Лондон, то дело серьезно.

– Прямо сейчас,– произнес он, повесил трубку и обратился к газетчикам.– До свиданья.

Уолтер Гринбаум был плотным мужчиной слегка за пятьдесят с большими мешками под глазами, из-за которых он выглядел так, словно в нем сосредоточилась вся земная скорбь. Однажды, когда приятель заметил, что удаление этих мешков – простейшая пластическая операция, он ответил: «Ни за что. Без этих мешков я из адвоката превращусь в истца». И был прав. Мешки придавали каждому его слову значимость, уверяя каждого, что их обладатель видел и пережил все на свете. А говорить он умел, как никто другой.

– Доброе утро, Уолтер.

– Привет, Макс. Кофе? Ты уже позавтракал?

– В прошлые выходные взломали твой дом в Каррпорте на Лонг-Айленде.

«Я слышу об этом впервые»,– напомнил себе Макс. Изображая легкий интерес, он спросил:

– Взлом? Вот что бывает, когда оставляешь дом пустым. Много взяли?

– Серебра и прочих ценностей на четверть миллиона плюс автомобиль.

У Макса отвисла челюсть. Он впал в ступор и не мог даже придумать, что ответить.

Насладившись наступившей тишиной, Уолтер усмехнулся и пояснил:

– Да, Макс. Он вернулся. Сбежал из полиции и вернулся в дом.

– Вернулся? Вернулся?

Что известно Уолтеру?

Они стояли в бело-золотой гостиной, у окна с видом на Темзу, где черные птицы, борясь с ветром, сновали под быстро плывущими высокими облаками. Но сейчас обоим было не до любования пейзажами. Уолтер указал на белый диван со словами:

– Почему бы тебе не присесть, Макс? А то, того и гляди, упадешь.

Макс сел. Уолтер взял за спинку бело-золотой стул и подтащил его к дивану, оставляя следы на белом ковре. Сев перед Максом, словно учитель, опечаленный поведением ученика, он предложил:

– Я – твой адвокат, Макс. Постарайся не врать мне.

Макс, наконец, пришел в себя. Итак, грабитель сбежал от этих копов-растяп, вернулся в дом (за кольцом?), обчистил его и вывез добычу на угнанном автомобиле. В итоге участие Макса в событиях того вечера стало всем известно. Плохо.

– Уолтер, я всегда говорю тебе правду. Если я не хочу тебе о чем-то сообщать, то просто промолчу. Но я никогда не вру.

– Ты был обязан рассказать мне, что собираешься нарушить запрет суда.

– Тогда ты стал бы настаивать, чтобы я этого не делал.

– Кто эта женщина?

– Которая была в Каррпорте? Мисс Сентябрь,– Макс пожал плечами, но тут его вдруг посетила другая ужасная мысль.– Лютеция знает?

– Пока нет.

– Уолтер, моя жена не должна узнать об этом ни сейчас, ни вообще когда-либо. Ты отлично это понимаешь.

– Безусловно. И это вторая причина, по которой мне жаль, что ты не сообщил о своих намерениях, прежде чем осуществить их.

– Не понимаю... как... как...– Макс запнулся, глубоко выдохнул и начал заново.– Как это вышло? Как все узнали про меня?

– Очевидно, полицейские сначала собирались прикрыть тебя, но как только задержанный выскользнул из их рук, это стало для них слишком проблематично. Кроме того, ты лично звонил по 911.