Джад едва дослушал.

— Где она?

— В иммиграционной службе при зале транзитных пассажиров.

— Какими правами наделена здесь кубинская полиция?

— Официально никакими, — сказал министр. — Но между нами существует взаимопонимание на неофициальном уровне.

— Именно на неофициальном? — уточнил Джад. — Так вот, доктор Ивансич является незаменимым специалистом нашего Центра медицинских исследований. Я был бы признателен, если бы вы попросили вашу иммиграционную службу проводить ее ко мне на борт и поручились за ее безопасность.

— Кубинская полиция предупредила, что она замешана в серьезных преступлениях, — сказал министр.

— Допустим, что замешана — на Кубе, — сказал Джад. — Но ведь не в Мексике?

— В Мексике — нет, — подтвердил министр.

— А территория зала транзитных пассажиров находится под мексиканской юрисдикцией, и кубинская полиция не обладает на ней никакой законной властью, не так ли, сэр?

— Совершенно верно. Эта территория всецело под юрисдикцией Мексики.

— Доктор Ивансич работает по специальному контракту, заключенному между Соединенными Штатами и Югославией. Мне кажется, ее задержание, обусловленное вашим отказом от своих неотъемлемых прав в пользу кубинцев, может повлечь за собой нежелательные для правительства Мексики осложнения. И наконец, сэр, я был бы лично вам признателен, если бы вы подкрепили мое ходатайство авторитетом вашего министерства.

Министр кинул на него быстрый взгляд и снова заговорил в трубку по-испански. Наконец он опустил ее на рычаг.

— Все будет улажено, мистер Крейн. Я приказал проводить ее и дать охранников для сопровождения.

— Спасибо, сеньор министр.

— Десяти минут не пройдет, как она будет у вас на борту.

— Еще раз благодарю вас, сэр.

Министр улыбнулся:

— Позвольте один вопрос, мистер Крейн. Не учились ли вы в Гарвардской школе бизнеса?

— Учился, — кивнул Джад.

— И я тоже, — улыбка министра стала еще шире. Он протянул Джаду руку. — Я поздравляю вас с победой и восхищаюсь вашей способностью анализировать факты и принимать решения. Надеюсь в один прекрасный день поменяться с вами ролями.

— Я выступал и в вашей роли, сэр.

— И тоже выиграли поединок?

— Мы не выигрываем и не проигрываем. Мы учимся добиваться оптимальных результатов. И вообще, господин министр, это я должен поздравить вас.

Глава двадцать третья

Огни Мехико скрылись за густой пеленой покрывшего город бурого смога. Самолет взмыл выше, и над ним раскрылась сияющая голубизна.

— Одеяло из дерьма, — вздохнул Джад, глянув вниз через иллюминатор.

— Ваш сок и пилюля, мистер Крейн. — Бриджит поставила перед ним поднос с двумя стаканами.

— Нет, чтоб забыла хоть раз, — проворчал он.

— Вы мне платите, чтобы я не забывала, — сказала она и, дождавшись, пока он проглотил пилюлю и запил ее апельсиновым соком, добавила: — Ужин будет в семь тридцать. В девять — спать.

— Я уже не в больнице, — возразил он.

— Доктор велела, — сказала она. — Вы должны соблюдать режим еще две недели.

— А трахаться можно? — сощурился он.

— Это не в моей компетенции, — парировала она. — Но ваше состояние сейчас намного лучше. Скоро вы сможете справляться с этим без всяких осложнений.

— Премного благодарен, — буркнул он. — Я не забуду, как ты не захотела помочь мне в нужде.

Она вышла. Он проводил ее глазами и обернулся к Скорому Эдди:

— Все они стервы, правда?

— Точно, — сверкнул всеми своими зубами Скорый Эдди.

— Что апельсиновая моча, что просто моча — вкус один, — сказал Джад. — Дай мне вишневой кока-колы.

— Потерпите, босс, — попытался увещевать его Скорый Эдди, — вы же помните, что докторша сказала.

— Пошла она к черту, — огрызнулся Джад. — Ты не у нее работаешь.

— Но…

— Делай, как я сказал.

Скорый Эдди быстро приготовил напиток. Джад отпил глоток и выдохнул:

— Хорошо! — Он сразу ощутил подъем. — Разве эти врачи что-нибудь понимают!

В каюту вошли доктор Сойер и Мерлин.

— Как дела, джентльмены? — спросил Джад.

— Все в порядке, — сказал Мерлин.

— Как Софья?

— Она в удовлетворительном состоянии, — начал доктор Сойер, но, поймав недоумевающий взгляд Джада, поднял глаза на Мерлина: — Вы ему не говорили?

Мерлин покачал головой:

— Я думал, вы сказали.

Джад переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая.

— Да о чем вы, черт возьми? — не выдержал наконец он.

Доктор Сойер повернулся к нему:

— Какой-то тип пытался подстрелить ее из пистолета с глушителем, когда она проходила по залу транзитных пассажиров. Стрелок оказался не очень меткий, но все же у нее задеты мягкие ткани левой руки.

— Голубчика, конечно, схватили? — спросил Джад.

— Никто его и в глаза не видал, — сказал Мерлин. — Мексиканские спецслужбы вообще не знают, что в нее стреляли. Ей не занимать самообладания. Она зажала рану правой рукой и прошла через зал, не издав ни звука, невозмутимая, как статуя, так что никто даже не заметил крови, пока она не вошла в самолет.

— Где она сейчас? — спросил Джад.

— Спит у себя в каюте, — сказал доктор. — Без кровопотери не обошлось, так что я перелил ей две пинты плазмы, зашил рану и дал снотворного. Теперь все нормально. Она проспит часов десять-двенадцать.

— Вы молодец, но они какого черта это допустили! — воскликнул Джад. — Я хочу знать, что случилось в Гаване.

— Мы все знаем, — сказал Мерлин. — Она достаточно владела собой, чтобы прихватить еще и бумаги Боровника. Я их просмотрел. Все эти депозиты, проведенные через Юго-Западную банковскую ассоциацию, находились под контролем кубинского правительства.

— Выходит, мы действительно вляпались? — буркнул Джад.

Мерлин молча кивнул.

— И что теперь? — спросил Джад.

— Теперь наши малопочтенные власти суют в это дело свой чуткий нос, — сказал Мерлин. — Не только Министерство финансов, но и Федеральная корпорация страхования банковских вкладов, налоговая инспекция, таможня, ФБР, ЦРУ — все вьются вокруг, как мухи.

Джад выжидающе смотрел на него:

— Чем нам это грозит?

— Полным крахом Юго-Западной ассоциации. Мы могли бы еще как-то проскочить, если бы были изъяты миллионов четыреста. Но, судя по всему, с учетом всех филиалов, сумма составит более шестисот миллионов. Единственный способ не дать ассоциации развалиться — это выделить на ее поддержку еще триста миллионов.

Джад не стал колебаться ни минуты:

— Так и поступайте.

— Причем вы все равно можете потерять весь пакет, — заметил Мерлин.

— Имя и деньги надо спасать до последнего, — сказал Джад и добавил: — Но даже не деньги главное. Меня больше волнует наша глупость.

С минуту все помолчали.

— Ну, что у нас еще? — спросил Джад.

— Все девочки прошли медицинское обследование с прекрасными результатами, — начал доктор Сойер. — Контракты составлены и подписаны надлежащим образом, даже юристы довольны. Спецслужбы разместили их в разных городах разных штатов по всей стране. Никто из девочек ничего не знает об остальных, и никто из них не имеет ни малейшего понятия о том, что программа связана с вами. Разумеется, они и их дети будут обеспечены пожизненной материальной опекой. Так что через шесть-семь месяцев мы получим небывалый урожай счастливых матерей и очаровательных младенцев, какого не пожинал ни один мужчина со времен Ибн-Сауда.

— У него было более девятисот детей, — сказал Джад. — И он хоть удовольствие получил, когда их делал.

— Ну, нельзя же иметь все сразу, — усмехнулся доктор Сойер. — Вы живете в другом мире.

— Впрочем, одна женщина знает, — сказал Джад, помолчав. — Доктор Софья.

Доктор Сойер кивнул:

— Мы обсуждали это с доктором Забиски. Ей сделают аборт, как и планировалось. И она будет считать, что точно так же поступили с остальными.

Джад выглянул в иллюминатор. Там, где солнце скрылось за горизонтом, виднелась еще тонкая оранжевая полоска. Не оборачиваясь, он пробормотал: