— Доктор Шёнбрун, — сказал Джад, — если я вас правильно понял, господин Людвиг вложил в этот объект полмиллиарда долларов.

Доктор Шёнбрун утвердительно кивнул.

Слегка подавшись к нему через стол, Джад встретился с ним взглядом:

— А от меня вы чего ожидаете?

Немецкий акцент доктора Шёнбруна зазвучал чуть явственней:

— В связи с этим объектом — ничего, мистер Крейн.

Чтобы не обнаружить своего удивления, Джад промолчал, хотя на ум ему и пришло сразу несколько небезынтересных соображений.

— Наши переговоры с господином Людвигом уже завершены, — продолжал между тем бразилец. — Бразильское правительство полностью возьмет объект под свое управление. Господин Людвиг согласен на равную долю в доходах при долговременной низкой процентной ставке. Благодаря стечению ряда экономических факторов его основной капитал будет возмещен довольно быстро.

— Примите мои поздравления, доктор Шёнбрун, — сказал Джад. — Насколько я вижу, вам удалось сделать важный вклад в экономику вашей страны.

— Благодарю вас, мистер Крейн, — и доктор Шёнбрун позволил себе слегка улыбнуться с приличествующей случаю скромной горделивостью.

— Стало быть, у вас ко мне другое предложение, — сказал Джад. — Ведь зачем-то вы меня сюда все же пригласили.

— Совершенно верно, мистер Крейн, — подтвердил доктор Шёнбрун. — Но прежде всего я должен извиниться, что ввел вас в заблуждение относительно истинной цели нашей встречи. Все на свете трудно предусмотреть, а для нас жизненно важно оградить этот разговор от посторонних ушей.

— Согласен с вами, — сказал Джад.

— Я хочу говорить с вами о «Крейн фармацевтикалз», — сказал доктор Шёнбрун. — Фармацевтическая отрасль является одним из слабейших секторов нашей экономики. Должен честно вам признаться, мы уже испробовали различные подходы. Сначала мы обратились к «Хоффман — Ла Рош», но они решили остановиться на Коста-Рике. Потом — к «Байер кемикл вельтгешефт», но они работают только на отечественном сырье и основные предприятия стараются размещать поближе.

— А «Дюпон»? «Монсанто»? — спросил Джад.

— Они были заинтересованы, — ответил доктор Шёнбрун. — Но их сковывала политика президента Картера в области прав человека. Они посчитали, что не справятся со всеми сложностями, с которыми придется столкнуться.

— Таким образом, очередь наконец дошла до Крейна, — язвительно заметил Джад.

— На первый взгляд, так, — согласился доктор Шёнбрун. — Но на деле все обстоит иначе. Особенно в одной области, где мы с вами всегда были ближе друг к другу, чем кто бы то ни было.

— Что же это за область? — спросил Джад.

Доктор Шёнбрун через стол посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Ядерная медицина.

Джад после минутной паузы произнес лишь одно слово:

— Германия.

Бразилец кивнул:

— Как вам известно, после войны немало германских ученых бежали сюда. По условиям капитуляции Германии запрещалось развивать ядерную индустрию. Бразилия с подобными запретами не столкнулась. И вот немцы, и немало немцев, прибыли сюда. У нас говорят «немая индустрия». О ней никогда не говорилось вслух, но она существует. На сегодняшний день мы имеем два действующих энергоблока, оснащенных по последнему слову техники, снабжающих электроэнергией Бразилиа, Рио и Сан-Паулу.

— Построенных и обслуживаемых немцами, — подхватил Джад.

— Не только немцами, — поспешно возразил доктор Шёнбрун. — У нас много американцев и французов.

Джад посмотрел ему в глаза:

— У вас есть бомба?

— Нет, — сказал доктор Шёнбрун. — Но если бы мы захотели, она бы у нас, безусловно, была.

— Хватит атомных бомб, — сказал Джад.

— По-моему, тоже. — Шёнбрун выдержал его взгляд. — У нас есть кое-что другое — и это должно вас заинтересовать.

— Что это такое?

— На плато потухшего вулкана в Андах, в четырехстах милях от предприятий Людвига, мы построили ядерный реактор. Он находится в кратере, на глубине трехсот метров. Людвиг хотел, чтобы мы полностью обеспечивали его предприятия энергией. Но потом он вышел из игры, а нам из-за финансового кризиса не хватило денег. И вот теперь реактор пропадает без дела и ждет, пока его поглотят джунгли.

— И что вы мне предлагаете с ним сделать? — спросил Джад.

— Я подумал, что он пригодился бы вам при создании Центра ядерной медицины. Мы уже вложили в него три миллиарда долларов, а вам отдадим за миллиард. Еще за два вы построите самый современный в мире производственный комплекс. Причем, и это, пожалуй, важнее всего, реактор глубоко засекречен и недоступен для вторжения извне. За это мы назвали его Занаду.

— Где мы наберем строителей и обслуживающий персонал? — спросил Джад.

— Эта проблема уже решена. В резерве имеется полный штат работников.

Джад задумался лишь на мгновение.

— Что ж, может быть, это неплохая возможность. Когда я смогу там побывать?

— Когда вам будет удобно, — ответил Шёнбрун.

— Я свяжусь с вами, — сказал Джад, поднимаясь и протягивая руку. — Спасибо, доктор Шёнбрун.

— Какая мерзость, — сказал Джад доктору Сойеру, привычно проглотив поданную Бриджит пилюлю и запивая ее апельсиновым соком. — Им ничего не нужно, — продолжил он прерванный разговор, — кроме трех миллионов долларов.

— Выгодная сделка, — саркастически произнес доктор Сойер.

Джад усмехнулся:

— Мехико в сравнении с ними покажется заповедником честности и добропорядочности. Эти ребята хотят ни более, ни менее как контролировать рынок коррупции.

— Так вы, я вижу, не собираетесь иметь с ними дело?

— Разумеется, собираюсь. Может быть, не совсем так, как им бы хотелось, но во всяком случае, чтобы они заглотали крючок и потеряли бдительность. — Он улыбнулся углом рта. — Иногда, чтобы бороться, приходится сотрудничать.

Доктор Сойер помолчал, обдумывая услышанное.

— Как вы думаете, откуда у них все это оборудование? — спросил он. — Все инструкции, вся маркировка — на английском. Но из Штатов это поступить не могло. Картер бы не допустил.

— Готов поставить в заклад собственную задницу, что из Франции, — ответил Джад и, видя в глазах доктора недоверие, пояснил: — Не будьте наивным. Когда речь идет о деньгах, соглашение о нераспространении, заключенное между США, Францией и другими западными ядерными державами, побоку. Франция найдет способ его обойти.

— И это наши друзья, — саркастически произнес доктор.

— С такими друзьями и врагов не надо, — резюмировал Джад и, выглянув в иллюминатор, нажал кнопку селектора. — Мы далеко от Рио? — спросил он пилота.

— Удалились примерно на двести шестьдесят морских миль, мистер Крейн, — ответил тот.

— Давайте-ка вернемся, — сказал Джад. — Позвоните туда для верности. Мы останемся на ночь, — и подмигнул доктору Сойеру. — Пора нам поразвлечься.

— Вы должны быть в постели в девять тридцать, — сказал доктор Сойер.

— Ну, всего разочек, док, — сказал Джад. — Забудьте, что вы мой врач. Я уже дохожу от этого рукоделия — сколько можно! И потом, — он лукаво сощурился, — все, что про девушек из Ипанемы в песне поется, — чистая правда. Знаете, вам тоже не помешает.

Бриджит разбудил смех. Она огляделась в темной каюте. На часах светились цифры: три тридцать. Она выглянула в иллюминатор и увидела, как из двух лимузинов, остановившихся возле самолета, выпорхнули три или четыре девушки. Щебеча и хихикая, они направились к подъемнику вслед за Джадом и доктором Сойером.

Бриджит вернулась в постель и стала вслушиваться, глядя в темноту. Ни звука. Ее каюта была в хвостовой части. Она закрыла глаза и попыталась уснуть снова.

А Скорый Эдди тем временем уже насыпал дюжину длинных грядок кокаина на зеркальное покрытие столика. Когда девушки взяли соломинки и вдохнули порошок, хохот и восклицания сделались еще громче.

— Дурацкое ощущение, — сказал доктор Сойер. — Я никогда не участвовал ни в чем подобном. Кого из них вы хотите?