Заклинательница уже собиралась уйти. Она чувствовала, что поступила правильно. Не было стеснения, как об этом пишут в книжках, не было и окрыляющего чувства, о котором пишут в романах. Было… облегчение. От того, что она сказала ему об этом. И теперь Люси было все равно, примет ли он ее чувства, или отвергнет. Она любила этого человека. И она было готова принять любое ее решение. Примет он ее чувства — хорошо, не примет — больно, конечно, но она этого не покажет. Она свыкнется с его решением, примет его. Как там говорится? Если любишь — отпусти? Да, Люси была готова отпустить Нацу, если он не любит ее, или не испытывает хотя бы малость тех чувств, что испытывает она. Но она была бы счастлива, если бы он ответит на ее чувства. Согласился быть с ней. Не важно тогда, сильно бы он ее любил, или нет. Ее любви хватило бы им обоим. Раньше Люси недоумевала, как так, довольствоваться своими чувствами на двоих. Раньше ей был неизвестен смысл этой фразы, «моей любви хватит на нас обоих». Раньше она была эгоисткой в этом плане, ей нужны были ответные, и не менее сильные чувства. А теперь… теперь все изменилось. Теперь Люси была рада и от того, что просто сказала ему обо всем. И если бы он только принял ее чувства, пусть даже не испытывая ничего подобного к ней, она была бы и этому рада. Да, Люси понимала, что в таком случае, если один любит, а другой нет, ей будет тяжело. Она это прекрасно осознавала. Как в сказке ведь не бывает. Если она переживет эту войну, и Нацу согласится быть с ней, пусть, и без любви, Люси сперва будет этому очень рада. Потом они, возможно, поженятся, детей заведут. И Нацу полюбит кого-то. Если не ее, то кого-то другого. Будет ей изменять, а может, будет пить, потому что ему не будет хватать ее чувств на них двоих. А она, Люси, будет с этим мириться. Раньше она не понимала таких женщин. Да и сейчас не особо понимает. Но Люси знала, что будет с Нацу не смотря ни на что. Как бы трудно ей не было, как бы он не вел себя по отношению к ней. Она была к этому готова. Обречь себя на муки. Наверное, хорошо было бы, если б она, Люси, вернулась в двадцать первый век принудительно, без Нацу. Да, ей будет плохо, она будет ненавидеть судьбу за такое. Но тогда ей удастся избежать тех трудностей, которые ждут ее в будущем при не самом благоприятном раскладе.

Ай, да пошло он все. В конце концов, Нацу, ее любимый Нацу, всегда говорил, что не нужно захламлять себе голову мыслями о будущем. Нужно жить настоящим. Сказала ему обо всем, и молодец!

Люси спешно двинулась в сторону дома, как почувствовала сильные мужские руки, обнимающие ее. Люси почувствовала, как к ее спине прижался Нацу. Она чувствовала тепло его тела, его дыхание у нее на макушке, тепло и силу его рук. Ее сердце пропустило удар.

— Н-нацу, — запнулась она, — т-ты чего?

— Глупая Люси, — выдохнул он будничным тоном. Люси распахнула глаза от удивления. — Видимо, фантазировать о будущем у вас с Эльзой общая черта. — Усмехнулся он. — Я тебе уже однажды говорил, когда ты спала, повторю сейчас. Я люблю тебя, Люси, — просто сказал он. — Ммм, я не умею особо красиво говорить, как ты, но я бы тоже хотел быть с тобой, если это возможно. Я тебя не отпущу одну в будущее, Люси. Я пойду с тобой.

Люси стояла, как громом пораженная. Минутку. Он уже говорил?

В памяти вспыхнули те сны, которые она видела. Огонь, который ей снился. Такой успокаивающий и теплый. Оберегающий от кошмаров. И ветер. Ветер, который принес с шорохом листьев его тихие слова. Она тогда не поняла, не услышала, не обратила внимание.

Люси улыбнулась, поворачиваясь к нему лицом. Она сама потянулась к нему, сама приподнялась на носках и, коснувшись его щеки своей ладонью, поцеловала. Легко, нежно и непринужденно.

Он ответил. Осторожно, боясь напугать ее. Так же нежно и аккуратно.

Люси отстранилась, размыкая их поцелуй. На ее губах застыла улыбка.

— Я так рада, — выдохнула она, уткнувшись ему в грудь. Нацу улыбнулся и обнял ее. Обнял свою Люси.

Глава 39. В ночь с 9 на 10 сентября…

Солнце садилось. Небо окрасилось в багряный цвет. Это был очень красивый, яркий, но, в то же время, пугающий закат. Багряные оттенки, разлившиеся по небу подобно красному вину, играли, смешиваясь с оранжевыми и желтыми цветами, напоминая костер. Деревья, казалось, полыхали в огне.

Дневная жара немного спала, и, казалось, должна была уступить место вечерней прохладе. Однако вместо прохлады в городе было невозможно душно, ветра почти не было. Оставалась надежда, что к ночи, все же, станет чуть холоднее.

Джувия стояла в пустом коридоре третьего этажа, наблюдая за заходящим солнцем. Она чувствовала, закат предвещает нечто плохое. Ее взгляд внезапно упал на ворота города, виднеющиеся вдали. Города, который три дня назад покинули ее друзья. Люси и Мира ушли, собираясь оставшиеся время провести в наблюдении и тренировках. Джувия и Эльза послушно остались в городе, в поместье, вместе с Жераром, Греем и Нацу. Мадам Фернандес ее сын сообщил, что Люсьене внезапно понадобилось домой, как и Миражанне. Фрид, следуя «легенде», последовал за своей «невестой».

Джувия не знала, о чем можно поговорить с Эльзой, она все свободное время проводила либо в библиотеке, либо на прогулках с Греем. Общение Джувии с Эльзой ограничивалось приветствием, пожеланиями хорошего дня и просьбами спуститься на ужин/обед или завтрак. Находясь в поместье Фернандес, Джувия много времени уделяла освоению французского языка, в чем ей помогали Жерар и Грей. Пятого сентября, когда до ухода Люси и Миры оставался всего один день, Джувия, как обычно, спустилась в библиотеку на урок, и удивилась, обнаружив там Эльзу. В тот день урок для Джувии прошел, в принципе, как обычно. Жерар пробовал говорить с ней на своем языке, и Джувия его понимала. А Эльза осваивала азы языка с Греем. У нее получалось очень плохо, или же не получалось вообще. Но Джувия заметила решительность и упорство Эльзы в изучении языка. На следующий день, придя на урок, Эльза выглядела бледнее. Джувия не знала, с чем это связанно. Эльза не отличалась особым загаром, но это уже была нездоровая бледность. Однако, на ее учтивые вопросы о самочувствии, Эльза лишь отмахнулась фразами, что все хорошо. Жерару она отвечала точно так же, если он спрашивал. На этом уроке Эльза практически не слушала. Когда Жерар или Грей объясняли правильную конструкцию предложения на письме, Джувия записывала и пыталась понять, а Эльза ничего не писала. Весь урок она была отстраненной, витала где-то в своих мыслях. Так продолжилось и на следующий день, когда Люси и Мира покинули город. Так же было и вчера, и сегодня. Эльза была бледной, рассеянной, невнимательной, за весь урок она могла написать всего пару строк или не написать вообще ничего, в то время, как Джувия исписывала по два с лишним листа бумаги, в попытках построить разные предложения. А когда Жерар просил их попробовать поговорить между собой на французском языке, Джувия всегда уверенно начинала первой. А Эльза в это время всегда сосредотачивалась и внимательно слушала, что говорит ей Джувия. Однако, Эльза многого не понимала и не всегда отвечала. А если и отвечала, то говорила с жутким акцентом, и допускала ошибки. В такие моменты Жерар всегда терпеливо поправлял ее. Джувия думала, что Эльза учит родной язык Жерара, чтобы показать ему, как он для нее важен, чтобы не обидеть его. Джувия думала, что у Эльза нет желания учить этот язык. Однако, когда Джувия за место Камиллы вчера заглянула к Эльзе, чтобы попросить ту спуститься к ужину, то с удивлением заметила, что Эльза сидит на своей кровати и читает свои записи и какие-то книги, пытаясь вникнуть в их содержание.

— Чертов язык, — сказала тогда сквозь зубы Эльза, с досадой закрыв книгу.

Тогда Джувия узнала, что у Эльзы нет особых способностей к изучению языка, потому склад ума у нее математический. Эльза с легкостью понимала алгебру, геометрию, физику, информатику. А вот испанский язык в школе ей не давался, что уж говорить о французском языке. Эльза хотела выучить французский язык, чтобы встать на ступень выше своего нынешнего развития, как она сама сказала. Эльза хотела выучить немецкий, свой, по сути, родной язык. Ведь она, Эльза, по своему происхождению немка, но ничего о культуре и уж тем более языке она не знала. Джувия узнала, что мать Эльзы, Катарина, учила ее немецкому языку, но Эльза так ничему и не научилась. По-немецки она могла только с трудом читать. По-французски же читала с великим трудом и говорила с ошибками. И ей это не нравилось. Тогда Джувия изъявила желание помочь, и они вечером усердно занимались языком. Джувия заметила, что в общении с ней Эльза была собрана, сосредоточена. Когда Джувия спросила, почему Эльза рассеяна на уроках с Жераром и Греем, Эльза побледнела и отмахнулась. Джувия списала это на уход Люси, лучшей подруги.