— Сама мужика уговаривала, сама и отдувайся.

А малыш как бы в знак солидарности, или наоборот из-за обиды, что она так поступает с отцом взбунтовался — все первые месяцы вел себя замечательно, а тут началось… тошнота по утрам мучила Маринку целый месяц. Врач сказала — последствия перенесенной травмы — выкидыша.

Не пошла на выпускной, ходил Коля, нащелкали много фоток. Маринка, разглядывая их, удивлялась — её сыночки выглядели намного старше своих одноклашек. Классная сказала Коле, что ей больше всего будет не хватать их двоих, они для неё первыми помощниками стали за два года учебы.

Маринка полежала пару недель в больнице, понемногу отпустило, крошечный малыш зашевелился, как нравилось пацанам прикладывать руки и ждать тиканье.

— Мам, ну когда мы точно будем знать, кто у нас родится, мы весь инет пролазили, имена всякие выбираем, нам вот двойные нравятся!

— Это как? — не поняла Маринка. — Типа: Анна-Мария? Алла-Виктория?

— Да не, вот смотри: Евгений — Евгения, Николай — Николетта.

— Ага, — засмеялась Маринка, — как Миронов пел: Жоржетта, Мюзетта, Иветта, Мариетта.

— Мам, ну ты чего, есть же нормальные: Александр-Александра, Виктор-Виктория, Валерий-Валерия. — перечислял Петька.

— А вот в Болгарии там совсем много парных имен: Стоян-Стоянка, Красимир-Красимира, Веселин-Веселина, — вступил Валик, — мне вот нравятся Божедар-Божедара!

— Мужики вы мои, рожу вот, тогда и выберем! Тебя, Петь, по святцам назвали, может, и на этот раз так поступим.

— Мам, а ты совсем-совсем не хочешь дядь Демиду сказать?

— Пока нет, потом, вот к осени, как вы в школу пойдете — скажу!

— Обещаешь?? — в один голос спросили оба. — А то мы сами скажем, дядь Демид — он хороший! Дед постоянно говорит:

— Нормальный мужик, рукастый и серьезный.

— Мам, видели мы как-то, ну, этого… — Петька скривился, — который Тарасов! Фууу, пьяный, небритый, наш дядь Демид в сто раз лучше!!

Не знала Маринка, что эти три афериста — отец и пацаны, постоянно советовались, как быстрее заставить её сказать Демиду про ребеночка. Сами сказать не могли — дед молчал как партизан, что Демид уже знает, видели, как она мучилась, когда тошнило. А потом ещё врач предупредила, что через месяц-полтора опять мамка будет лежать в больнице, на сохранении каком-то, и не хотели её расстраивать.

Июнь пролетел быстро, в июле мальчишки поехали на море. Опека выделила-таки две путевки, Валику-то точно была положена, а Петька при матери стал, но получилось. Маринка не знала, а Коля ходил по инстанциям, доказывал, что пацаны оба должны быть вместе, его поняли, и провожал их дед с легкой душой.

Маринка была на больничном, уехали в деревню, там Шурка суетилась, кормила её ягодами, поила козьим молоком- «самый люччий молёко в мире!»

Коля, когда Маринка не видела, хитренько так улыбался и понемногу бурчал на неё, видя, как она охает и хватается за живот:

— Вот, ребенок больше тебя понимает, что ему папка срочно нужен. Знаем мы, как бабы воспитывают! Вон, у Тимониной чё выросло, — кивал он на соседку по старой квартире, — пацан набалованный не понимал ничего и плохо закончил — вышел из квартиры с пятого этажа — наркоманил. Вот и не финти! Петьке с Валиком и этому, — кивал он на её живот, — и мне тоже — всем нам нужен мужик в семье. А то давай Тарасова опять в родители возьмем??

Маринка запечалилась, Демид в начале июня приходил, но, как-то быстро поговорив, распрощался — сказал, много каких-то дел: урожай собрать, травки заготавливать, деревья на дрова поискать — обычная его жизнь, в которой так хотелось быть рядом Маринке. Она не задумывалась, любовь это или как — не было фейерверков, не было безумства, типа «я жить без него не смогу!» Было только одно желание — видеть, слышать его беззлобные подшучивания, припадать к его такому крепкому и надежному плечу и ощущать тяжесть Мика на своих, вечно мерзнущих после Таджикистана ногах.

— Довольствуйтесь тем, что имеете, Марина, а имеете вы… ох, только бы ребенок греческие гены папочки перенял! — Она представляла как наяву, что родится… мальчик — голубоглазый, темноволосый. Видела она черно-белую фотку маленького Демида, хороший такой малыш.

При очередном посещении гинеколога обрадовали — пора ложиться на пару недель. Маринка поморщилась — чувствовала себя неплохо, но будучи сама медиком, прекрасно понимала, что надо. Одно радовало — выпишут перед самым приездом сыновей.

— Теть Лида, — оживленно блестя глазами делилась она с Костаревой. — Я только недавно поняла, какая я богатая — у меня такие сыны… Валик, это просто нечаянный подарок. Какой мальчишка, вот, честное слово, рожу — этого баловать и с ложечки кормить, точно, не буду, пусть растет мужиком!!

— Марин, а может, девчушку родишь?

— Не, мальчика точно!

А в больнице, сделав УЗИ, обрадовали — девочка, крупненькая, здоровая, но девочка. Маринка, честно, до конца не поверила — мало ли, ошибаются, ребенок там согнувшись лежит, может, мальчик родится, лишь бы здоровенький. Живот уже был хороший, она ходила осторожно, не спеша. Коля, удивляясь, говорил Лиде:

— Лид, я это, вот только сейчас понял, все не видел никакой разницы, беременная или нет, а смотрю на неё — она изнутри вся светится. Правда, материнством вы красивые.

— Коль, когда ребенок осознанно-желанный, всегда так, в двадцать лет мы сами ещё глуповаты, а твоей уже тридцать пять, конечно, светится, тем более от любимого человека.

— Хрен её знает, любит она его или нет, молчит больше, но мужик, сама знаешь, такой, что надо!!

Мужик прилетел за три дня до выписки, вот теперь Коля радостно выдохнул. Поехали из аэропорта сразу в деревню — надо было пока спрятать все вещи и собаку. Сюрприз должен быть сюрпризом, а Мик, услышав Маринку, сразу же выдаст их своим скулежем.

— Пап, ты подойдешь к часу, сумки донести поможешь??

— Конечно.

Шли неспешно, Коля болтал про Шуркиных коз и кур, посмеивался:

— Продает москвичам яйца, молоко, деньги копит на «внучка». Я её поддразниваю, что пацан будет — уперлась, внучка и все тут.

Едва зашли в квартиру, услышали звонок скайпа.

— О, я его специально включенным оставил, мало ли.

— Пап, ты сумки поставь, я пока сяду так, чтобы не видно было живот! — торопливо проговорила Маринка, увидев вызов Демида.

— Когда хоть врать перестанешь? — вздохнул Коля.

Торопливо усевшись, она подняла экран повыше и, выдохнув, ответила:

— Привет, Демид!

— Привет! — он пристально вглядывался в неё. — Как дела? Ты как-то изменилась, не пойму, в чем дело?

— Да, — заюлила Маринка, — поправилась немного!

— Я сейчас! — Демид резко поднялся, — подожди чуток! Тут кое что…

— Да, конечно, — она мимолетно скользнула по открывшемуся виду. Надо же, обои на наши похожи, ну, мало ли! Откинулась на стуле, спина уже уставала, и тут её осторожно сзади обняли такие родные, знакомые руки.

Маринка замерла, как испуганный кролик, ожидая, что будет, зажмурилась, а Демид… молчал.

— Ддемид??? Ты мне не снишься?? — жалобно заблеяла Маринка.

Он молчал:

— Демид?? Ну, Демид же, скажи что-то?? — она попыталась повернуться, но его руки не дали такой возможности. Глубоко вздохнула. — Ну боялась я, боялась сказать тебе, сама же навязалась. А потом… ох, — она всхлипнула, прижалась щекой к его руке, — Демииид, сказали дееевка будет, — она заревела уже в голос, — я… я… так хотела пацанааа!!

И отмерли его руки, осторожно приподняли зареванную, большепузую, несчастную Маринку и бережно прижали к себе.

— Дурочка, глупая! Родишь — точно отлуплю за вредность и за вранье!

Маринка обнимала своего Дёмушку и жалостно причитывала:

— Даа, думаешь, так просто… сказать тебе?? Я всех боялась… думала, и отец, и сыны не поймуут!

Она так горько жаловалась, а Демид, уткнувшись ей в макушку, глупо улыбался.

— Ну всё, всё, не рыдай, тебе вредно волноваться. — Осторожно отодвинул её от себя.