— Вы, это, идите. А мы с мужиком — домой, я чего-то уморился, да и пес отдохнет.

Мик беспрекословно пошел с Колей, там они ещё посидели-поговорили, Коля рассказывал ему свои опасения и тревоги, всплескивал руками, матерился от души, а Мик внимательно слушал.

— Во, какой ты понятливый, я кому бы ещё вот так-то вывалил все? Ладно, давай спать, наши-то под утро, поди, прибредут!

Пришли все в четвертом часу утра, радостные-полусонные. Пацаны тут же удолбились, а Маринка с Демидом сидели на кухне, негромко переговриваясь, потом Демид шепотом позвал Колю:

— Николай Иваныч! Извини, но заснула Маринка, где она спит-то?

Коля встал, посмотрел на безмятежно спящую Маринку, показал, где её диванчик. Демид отнес её туда, прикрыли одеялом.

Дед спросил:

— Ты это, как, сильно спать-то хочешь?

— Да не особо!

— Пойдем, чё-то перекусим и малость поговорим!

Поставили чайник, Демид заварил своих привезенных травок, и сидели мужики, негромко разговаривая. И Коля решился:

— Я, это, мужик простой, финтить не умею, ты тоже не пацан зеленый — женись на моей дурехе, а?

— Зачем? — не понял Демид.

— Ты только не отказывайся сразу, выслушай хотя бы. Вот смотри: она как приехала, понятно, что до хрена чего испытала, но из неё как чё вынули, робот или автомат какой. Я, хрен её знает, сколько проживу, вон, когда Петька пришли, думал, все — кони двину, на Скорой увозили, а пацаны ещё не выросли! Шурка? Она баба славная, но тоже и возраст, да и не наша она… чё случись, пацанов ей не оставят. Вот и боюсь, на кого их троих оставлять-то? Не, я тебе их не навязываю, но Маринка сегодня такая радостная — первый раз за все время. С Петькой-то до сих пор напряг у них есть, он все понимает, а вот засел в нем тот страх, он по сию пору с ней вдвоем никуда не идет. Психолог сказал — детские страхи, они запоминаются. Я б её, ту, сучку паршивую, прибил, а эту… жалко, слов нет, как. То что досталось ей — это, наверное, хорошо, а вот пацан… ну я отвлекся. Смотри, пацаны к тебе враз потянулись, ещё тогда, когда по скайпу разговаривали, моя — она только и ждет когда вы с ней поговорите, оживает тогда дня на три. Может, ты все-таки решишься? Я понимаю, ты там привык. Я бы её без звука к тебе отправил, да вот пацаны. Валерка… он такой надежный, но лет-то ему маловато, чё случись?? Я до трясучки боюсь, вот помру — она не справится, ну, как не справится, крыша поедет, наверное, слишком уж она убитая стала. А пацаны? Да, я свой интерес имею, но смотри: жена она тебе станет — даже не верная, она совсем мужиков не воспринимает сейчас, полностью! Вон, Шурик круги нарезает, а она даже не смотрит на него, хотя парняга неплохой совсем. А вы приехали — я её и не узнал сегодня — сияет, что стоваттная лампочка. А ещё… может, и кого родите нам?

— Ну, Николай Иваныч, ну, стратег!

— Будешь тут стратегом — здоровьечко-то свое пропил хорошо, а сейчас за пацанов и Маринку дергаюсь. Она противная была, сейчас — полностью другая стала. Веришь, ни разу не поругались, как явилась, а до этого… — Коля махнул рукой и горестно вздохнул, — жили как-то грешно, после смерти Галинки, вот и получили оба… Они когда пропали, у меня сущий ад был, мечтал только сдохнуть. Помолчал, повздыхал. — Ладно, заговорил я тебя, ты меня извини, что я сразу так, но ты мне и пацанам сильно по душе, а уж пес твой… слов нету!!

Пес, мирно дрыхнувший в углу, поднял голову, зевнул, и опять умостился досыпать.

— Я тебя не тороплю, ты присмотрись к ней, она же вся в тебе и Мике. Ладно, пошли, я тебе на диване Валеркином постелил — он у нас пока для гостей. Купили сразу по одинаковому дивану обоим, чтобы эти, проверяющие, не цеплялись, да Петька один — совсем плохо спит. Вот и стоит этот диван пока.

Демид, пожелав деду Коле спокойного утра, тут же заснул, а Коля сидел и думал:

— Может, зря он так мужика ошарашил?

А потом махнул рукой:

— Чё вокруг да около ходить? Мужик взрослый, пусть думает, детей своих нет, может, и решится? Там, в горах, хорошо, но ведь не пацан зеленый, тоже к полтиннику приближается. А тут, глядишь, ребятенка родят. Что будет!!

ГЛАВА 20

Маринка как заново родилась, улыбка не сходила с лица, все спорилось, и не замечала она хитрых переглядов мальчишек. У неё зашкаливало настроение:

— Наконец-то все её любимые люди и собаки — рядом! — подумала она и споткнулась на своих мыслях. — Любимые? — а потом отмахнулась. — На самом деле, все, нужные ей — рядом.

С шумом и гамом собрались ехать в деревню, Мик довольно спокойно перенес процедуру надевания сбруи и поездку в автобусе — его любимые Демид и Маринка были рядом. Зато в деревне — вот, где ему сразу была позволена свобода. Местные собаки не рисковали даже близко подбегать, облаивали из-за заборов, а он откровенно игнорировал каких-то там… мелких.

Как радовалась и сияла Шухрона — не слушая возражений, что никто не проголодался, усадила всех за накрытый стол. А уж разгвор с Демидом на родном языке…

— Самая лючшая подарка!

Мальчишки утащили Демида и собаку на улицу — показать деревню. Пошли на наконец-то замерзшую речку, покатались на картонках с раскатанной горки, домой явились поздно, краснощекие, вывалянные в снегу и довольнешенькие.

— Ну как, гость, тебе наша деревня?

— Иваныч, как ребята говорят — клево! Я как пацан с ними кувыркался, почти в детство попал!

— И как это, Вы, Демид Владимирович, решились со своей верхотуры спуститься? — съехидничала Маринка.

— Да вон, деятель, замучил! — кивнул Демид на Мика. — Я только прилетел, он порадовался, а сам все на дверь смотрит.

Сказал: — Уехала твоя Маринка!

— Видела бы ты его морду! Горе вселенское! Спит только на твоем топчане, морду на твой халат облезлый положит и вздыхает, как человек. И достал меня, а уж когда спросил:

— Ну что, бродяга, к Маринке поедем?

Надо было видеть… халат в зубы и к двери рванул.

Ну не скажет же Демид, что мальчишки очень просили его приехать, растормошить Маринку. Да и сам он, крепко подумав, представил одинокий Новый год… вот и решился. Тем более, собакин, понимая, что от его поведения много зависит — вел себя безукоризненно. Демид переживал, как он поведет себя на прививках, в аэропорту — никаких проблем! Все это он с юмором рассказывал сейчас. А Маринка и Мик наслаждались общением.

— Вот, пожалуйста, посмотрите на этого ловеласа. Ему и хозяин абсолютно сейчас не нужен, будь он мужиком, Маринка не отвертелась бы от его приставаний!

Третьего Маринке надо было на работу, с какой неохотой она собиралась уезжать.

— Демид, ты только быстро не уезжай, там, небось, снегу навалило, не пролезете к себе, может, ближе к весне, а?

— Посмотрим, как надоедим, так и отправимся!

Деятельная натура Демида тут же нашла для себя занятия. Он ловко поменял все краны, подрегулировал АОГВ, включать которое Шура боялась и упорно топила печку. За пару дней утеплил сарай, здесь обожаемая и набалованная коза ждала прибавления. Прикинул что-то про себя, присоветовал Коле сделать стационарную теплицу и не заморачиваться натягиванием пленки каждый год.

— Да где же столько рам взять? — почесал макушку Коля.

— Иваныч, я один день в городе был — видел из окна у Костаревых — возле соседнего подъезда рамы стояли, народ меняет окна на пластиковые. Больше чем уверен — может, не сейчас, к весне и летом, рам можно насобирать на пару теплиц, воду провести и никаких проблем.

— Эх, Демид, жаль что зима сейчас, а то бы я тебя и озадачил этими всеми делами.

Коля в открытую не говорил, про остаться, но у всех четверых — мальчишек, деда и Шухроны, это сильно так подразумевалось…

— Маринка все время твою баньку вспоминает и особенно печку — с восхищением.

— Печку я, можно сказать, по кирпичику выкладывал, она на самом деле — мое лучшее творение.

Мальчишек не надо было подталкивать к Демиду, они целый день не отлипали от него. Видно было, что он общается с ними с удовольствием — тут как раз был такой случай, когда все пояснялось и делалось на личном примере. Петька стругал рубанком дощечки, Валик пилил, сверлил, и втроем они сделали замечательные полки в коридоре и кладовке, Коля собирался покупать, а Демид только посмеялся над ним: