— Ну появился аппетит, значит, жизнь налаживается!!
И только через три месяца после отъезда Демида, когда заметно прибавилась грудь — до неё дошло.
— Боже! Ребенок??? Что скажет отец? И как такое воспримут мальчишки??
Маринка прикинула, после той ночи прошло… три месяца?? Пошла на прием, до получения результата анализов решила никому ничего не говорить. Самое странное было — она совсем не волновалась, наоборот, внутри становилось тепло — ребенок Демида.
— Это же, это же самый лучший подарок, что только может быть, его капелька будет всегда рядом!! Мальчишки, они подросли, а тут самый желанный человечек!!
Коля и крестился, и матерился, и плевал через плечо, видя, как оживилась в последние дни девка. Но молчал как шпион, ждал, когда она сама созреет, скажет им, а там можно и папку ошарашить!
Маринка совсем не заморачивалась, говорить или нет про ребенка Демиду — это было её желание почувствовать себя не полумертвой, а то, что получилось — это действительно подарок, такой нужный именно ей. Сейчас, как никогда раньше, она четко понимала — мальчик или девочка, все равно кто, ей на самом деле необходим. Нет рядом заботливой мамы, которая, как только после своего «путешествия в сказочную мечту», поняла Маринка — тянула неподъемный воз, а они с отцом… два идиота. Бывая у матери на могилке, Маринка постоянно разговаривала с ней, и всегда говорила:
— Мамочка, какая я была дура и идиотка! Очень жаль, что понимать начала, когда жареный петух клюнул в мягкое место!
Вот и сейчас, после посещения гинеколога, обрадованная Маринка проехала к матери. Собрала сухие ветки, засохшие цветы, всякие бумажки нашвырянные ветром и долго рассказывала маме обо всем.
— Мам, я даже не счастлива, не знаю, как выразиться, этот ребенок, он действительно для меня желанный. Петька тоже был желанным, но сейчас и мозгов прибавилось, и отец ребенка — это не Дима придурошный, наверняка папины гены будут!
Налетающий порывами теплый ветерок ласково трепал короткие волосы на голове Маринки, ей вдруг показалось — это как знак от мамы — одобряет она свою дочку.
— Спасибо, мамочка! Я тебя очень люблю!
Погладив молодую, улыбающуюся маму на фотографии, вздохнув, собралась уходить, увидела идущего сюда мужчину с букетом хризантем.
— Где-то я его видела? — задумалась Маринка.
— Здравствуйте, Марина!
— Здравствуйте…??
— Анатолий Петрович меня зовут. Я… друг Вашей мамы.
— Ааа, — вспомнила Маринка, — я вас когда-то видела, до школы ещё, мы в зоопарке в Москве с Вами встретились.
— Ну, как бы — да! — грустно улыбнулся мужчина. — Я долго уговаривал Галину поехать на зверей посмотреть, а чтобы никто ничего не понял, встретились как бы случайно.
— Понятно теперь, кто приносит маме букеты. Я сейчас часто здесь бываю.
— Как у вас сейчас дела, Марина? Нет, мне не надо что-то рассказывать, просто, может быть, какая-то помощь нужна? Я, как наверное многие в городе, видел передачу про мальчишек Ваших. Вас тогда не было?
И Маринку как прорвало — всегда легче рассказать о себе незнакомому человеку, попутчику в поезде или самолете, вот и сейчас… она откуда-то знала, что поймет этот друг мамин все правильно. Она, не вдаваясь в жуткие подробности, рассказывала ему, как бы глядя со стороны, про все. Не было в её речи теперь таких слов: «сколько я пережила, как мне трудно, никто меня не понимает, не жалеет» — наоборот, с долей юмора рассказывала, как сидела она с ногой в каменном капкане, как нашедший её Мик напугал до заикания, как жила она там, в горах, какие сейчас пацаны и сильно изменился отец.
Они не стали ждать автобус, неспешно шли пешком. Анатолий Петрович внимательно слушал Маринку, не задавал никаких вопросов, но почему-то легко было вываливать ему все. Сказала Маринка и про ребенка:
— Представляете, я была уверена, что после тех… — она замялась, — приключений мне такое не суждено. Нет, мальчишки мои — они замечательные, Валик, дедов любимчик, Петька за ним везде следом, я к нему душой прикипела. Судя по всему, его мамашка ещё дурее меня была, а он так реагирует на добрые слова, представляете, боялся, что я его выпну?? Петька, меня увидев тогда, попятился, долго ко мне не подходил, а Валик в первые же минуты ко мне подбежал, как только понял, что я нуждаюсь в поддержке. Но этот малыш, он мне, наверное, в искупление грехов моих послан, я буду очень стараться для всех троих быть нормальной мамкой. Но боюсь сказать им — как-то воспримут такую весть.
— Марина, мое мнение, конечно, Вам и не надо, но, судя по всему, Ваши мужчины, все трое, будут рады малышу. И, простите меня, но отец ребенка… не надо его держать в неведении, он достойный человек и должен знать про дитя, тем более, у него их ещё и не было. В таком возрасте мы конкретно понимаем, что такое дети, не бойтесь!!
Уже подходя к перекрестку, где Маринке надо было поворачивать, он попросил:
— Марина, буду рад, если вдруг понадобится моя помощь, запишите мой телефон. — И уже прощаясь, сказал с грустью: — Знаете, я очень любил Вашу маму, светлым человеком она была!
— Спасибо! — у Маринки навернулись слезы. — Я… скорее всего, Вам позвоню, когда все прояснится.
Придя домой, пошла сразу на кухню, где бурчащий дед кормил чиграшей.
— Мама, у нас диктант был, мы на четверки написали!
— Умницы вы мои, наши то есть!! Так вот, — она решилась, — я хочу сказать, что… что в конце октября-начале ноября, — набрала побольше воздуху в легкие, выдохнула, — у меня родится ребенок!
И зажмурившись, съежилась, ожидая их негативную реакцию, в первую очередь отца.
Через минуту услышала его шумный вздох:
— Наконец-то разродилась!
— Мам, а кто у нас будет, мальчишка или девчонка? — тут же спросил Петька. — Я за мальчишку, ну их на фиг, девок писклявых!!
— Я наоборот сестричку бы хотел, они такие ласковые, как котятки!! — возразил Валик.
Маринка открыла глаза и потрясенно уставилась на всех:
— И вы совсем не против?
— Чё мы должны быть против, мужик у нас замечательный, это же не чурбанское… — Коля проглотил матерное слово.
— Мам, а дядь Демид тогда с нами станет жить? — с надеждой спросил Петька.
— Вряд ли он свои горы оставит! — покачала головой Маринка. — Я вас всех прошу — вы пока ему ничего не говорите, я должна подумать как следует!!
— Фигли думать, — хитренько подумал Коля, — дело сделано, Демид это не чурбаны, да и меня, случись не станет, пацаны при нормальном мужике будут!
Мальчишки дотошно пытали деда что, и как будет с маминой беременностью.
— Вы это, да, и я тоже, она может не из-за чего рыдать, поесть какую-нибудь бурду захочет, нам надо потерпеть, чё сделаешь, так вот бывает.
— Дед, а бурду, это как?
— Всяко, бабушка твоя огурцы соленые сахаром посыпала и бутерброды с колбасой и кетчупом конфетами заедала.
— Зачем? — удивился Петька.
— Кто бы знал? Теть Лида Костарева яблоки-зелипухи ела, а мы с Сашкой отворачивались, у нас скулы от кислоты сводило.
— Зелипухи это что?
— Ну яблоки, которые только-только завязались — маленькие зеленые и кислые. — Дед поморщился. — Кто их знает, кто мел ест, кто лимоны как апельсины. — Дед, — теперь спросил уже Валик, — а дядь Демид, как думаешь, он чего решит?
— Демид мужик умный, думаю, мамка ваша его плохо знает.
Коля истово надеялся, что Демид не окажется как Петькин Тарасов, таксист хренов. Опаздывали тут с ребятами на выездные соревнования — такси заказали, приехал папаня. Довез до вокзала и деньги за проезд взял. Коля кратко — не было времени, десять минут до отправления электрички оставалось, сказал:
— Ты даже не козёл, ты — козлина!
Маринке ничего не говорили, хорошо, Петька воспринял все это равнодушно.
— Дед, да он мне дядька чужой, я его и не помню, ты смотри, не переживай.
К маю ждали разговора с Демидом, обещал.
В конце апреля окотилась коза, принесла козочку, у Шурки счастье зашкаливало, как раз выпало три дня выходных у пацанов, с нетерпением собирались в деревню, но Колю по-настоящему скрутил радикулит, он поохал, поматерился под нос, пришлось остаться дома. Третьего днем прозвонился Демид.