Дабы немного прийти в себя, я решил поподробнее расспросить нашего проводника про дебри, в которые он нас завёл. Тем более, что после «дезинфекции» тот смотрелся вполне жизнеспособным.

— Говорить можешь? — я указал на его пораненную шею.

— Могу, — довольно бодро ответил он.

Я вновь похвалил нас за предусмотрительность на счёт запаса самогона в дорогу, но флягу всё-таки у Вадима отобрал. Закупорил и сунул в один из обширных карманов формы.

— Что это за Рапид такой, в честь которого ты только что едва не простился с жизнью? — поинтересовался я.

Вадим небрежно махнул рукой.

— Был у них такой «кашевар» год назад, а может и больше уже. Мы его поймали на налёте на ферму. Отдали поселенцам. Те его сожгли.

— Так на кого нас менять собирались? На пепел? — удивился я.

Старшина многозначительно покрутил пальцем у виска, одновременно кивая в сторону ещё живого негра.

— Для этих чертей время теряет очертания, когда они под наркозом. А под кайфом они всегда! Им то, что вчера было далёкой стариной кажется. А дела давно минувших дней, как утреннее приключение!

Тут приходилось с ним согласиться. Я некогда имел дело с наркоманами. Правда, те были из высшего общества. Хотя, наркотики не различают статусы и касты. Те действительно могли рассказывать историю из своего детства, словно она произошла только что. И напрочь забывали через пару часов, события текущего дня.

— А зачем ты нас повёл через плантации чертей?

Теперь-то я понял, что не заброшенные рудники и провалы мы обходили. А обходили мы посевы наркоманов, будь они неладны.

Вы не поверите, Вадим ещё и обиделся.

— А вы предпочитаете кружной путь через болота, а затем по берегу, минуя дельту реки и не очень высокие, но горы? — ехидно поинтересовался он. — За месяц управимся, если болотниками не станем. А здесь напрямик! Просто не надо останавливаться. Пока мы двигаемся и на посевы не заходим, черти следят, но не атакуют. Остановились…

— Значит, желаем полакомиться чужим медком, — кивнула Изабелл.

— Вот именно, — подтвердил Вадим.

Всё становилось на свои места. Оставалось только непонятным, откуда наш проводник знает расположение наркоманских пашен так хорошо, что умудряется обходить их, даже не приближаясь на выстрел. Запишем в загадки, решил я.

Хотя, объяснение могло быть совершенно простым. Егеря же ввязываются в противостояние общин за плату. От чего бы и чертям не нанимать их время от времени для разборок между собой?

— Всё, привал окончен, — скомандовал я.

Изабелл поднялась легко. Она обернулась, посмотрела вниз и послала последний воздушный поцелуй своему несостоявшемуся любовнику. Местные муравьи и осы сожрут его живьём раньше, чем на остатки пиршества доберутся кабаны.

Вновь заправленный старшина поднялся и вовсе легко. Я несколько боялся, что после возлияния он потеряет ориентацию, но мои страхи оказались напрасны. Повертев головой во все стороны, взглянув на трупы, Вадим подумал и уверенно указал направление.

— Туда!

И снова начались петляния среди высокой травы. Теперь мы хотя бы знали, чем это вызвано. И о привалах больше не помышляли. Старшина пообещал, что миль через десять будет сухой лесок, мол, там и отдышимся. Так и вышло. Но видели бы вы, что он называл «леском». С десяток разросшихся кустарников. Однако, действительно сухо. Никаких болотников опасаться не приходилось.

Здесь на привале я вновь позволил нашему проводнику немного «подкрепиться». А вместе с настроением у него всегда повышалась словоохотливость.

— Зря вы это затеваете, — с каким-то совсем непонятным оттенком произнёс он. — Материк. Вы даже не представляете, как страшно смотреть на умершую жизнь. Не на пирамиды, вокруг которых цивилизация угасала постепенно, переходя в новую. А на мир, где жизнь закончилась если не за день, то за неделю — не больше.

Мы с Изабелл переглянулись.

— С чего ты так решил? Что за неделю максимум? — поинтересовался я у хмельного нашего проводника.

— Ха! — воскликнул он. — Я вам уже говорил, что там реклама до сих пор горит? Светофоры работают! Во многих окнах в домах горит свет. Но самое страшное, — он вздохнул, — смотреть, как качаются на ветру качели на детской площадке, полной брошенных или уроненных кем-то игрушек. Мир призраков.

Меня передёрнуло, хотя впечатлительным Вестника смерти не назовёт никто. Просто подумал я о своём родном мире. После его уничтожения никто из нас, насколько я знаю, не пытался попасть туда. Некуда попадать. Однако теперь я представил себе наши города полные теней жителей. Тени своей жены и детей, выходящих во двор, где, как обычно, они ждали моего возвращения. Пусть их давно нет, но тени-то я вижу!

Изабелл своею женской интуицией первой поняла, что со мною что-то не в порядке и бросилась на помощь. Не помню, что она мне говорила о судьбе, о негодяях, о нашей любви. Затем подошёл Вадим и ударил меня по лицу. Изабелл было замахнулась на него, но я уже стал в порядке.

— Не тронь его, — приказал, а не сказал я.

И она отступила.

— Он оказал мне услугу. Я этого не забуду.

Я специально выразился так, чтобы меня можно было понять двояко. Для Изабелл это было несомненное обещание скорой мести наглецу. И то ладно. Зато прямо теперь она его убивать не станет.

Глава 14

Катер сонливо ожидал нас у причала. Мужчина в белой кепке с кокардой в виде некоего местного морского рака, слегка подпрыгнул при нашем приближении.

— Что, опять? — только и вымолвил он.

— Снова, — грустно произнёс старшина.

— Это ещё кто? — недовольно спросил я. — Про ещё одного ничего не говорилось.

Вадим позволил себе очередную вольность, покрутив пальцем у виска. Пары очередной доли «волшебного» напитка, употреблённого им час назад, видимо ещё не выветрились и продолжали делать его бесстрашным.

— Как, по-твоему, Тигр пересекает пролив? — задал он риторический вопрос. — На спинах морских черепах? Этот капитан, — тут он отсалютовал рукой владельцу судна, — единственный в своём роде в этом мире, по крайней мере. Правда, материка боится ещё больше меня. Так что к берегу не станет подходить.

— Я, как и тогда останусь в акватории.

— Да, добираться придётся вплавь.

— Что? — не поверила своим ушам Изабелл. — Вы тут со своими зелёными болотниками совсем от страха сбрендили?

Капитан заметно вздрогнул.

— Она же это не серьёзно, — пробормотал он. — Вы знаете, что они с нами делают? Если б я умел делать хоть что-то кроме морского дела, то и минуты бы тут не провёл. И потом не в прямом смысле вплавь, — добавил он, — а на надувной лодке. Так же и обратно, если вернётесь, — и он многозначительно посмотрел на нашего пленника.

— Вернёмся, капитан, — усмехнулся старшина. — Ты только катер под парами держи. И запомни — это гости хозяина.

Моряк внимательно рассмотрел нас. Причём, как не странно, взгляд его больше задержался на мне, а не на жене, как случается с большинством мужчин, увидевших Леди Изабелл Монтгомери.

— Не понимаю я хозяина, — покачал он головой, — вот этот вот явно выглядит угрожающе. Да и дамочка та ещё штучка.

Старшина усмехнулся и протянул руку. Белла, не дожидаясь словесной просьбы, достала флягу и передала Вадиму. Тот не торопясь отвинтил пробку и сделал пару внушительных глотков прямо из горлышка.

— Если хозяин сказал, что это его гости, — произнёс он с лёгкой хрипотцой от ожёгшего горло спиртного, — верь хозяину. — И давай уже заводи свою ракету.

«Ракета», хоть и выглядела ржавой посудиной, завелась на удивление с пол оборота. Капитан, имя которого так и не было нам открыто, лихо заложил вираж, и мы, минуя волнорез, вышли на открытую воду.

До самого горизонта не было видно никакой земли. Однако старый катер шёл так уверенно и без всякого намёка на навигационные приборы, что было ясно сразу — этот маршрут ему не в новинку.

Мы с женой спустились в каюту, оставив капитана на попечение уже не очень трезвого командира егерей. Салон представлял собою жилище аскета. Банкетка, по всей вероятности служившая кроватью, привинченный к полу столик не больше пары футов по периметру, газовая плитка со старомодным баллоном и алюминиевая мойка. За небольшой перегородкой, вероятно, был туалет. Из украшения в глаза сразу бросался огромный фотографический портрет улыбчивой девочки лет пяти с умильными ямками на щеках.