Козорезов снова вспомнил тот год. Лучше б и не вспоминал. Перед глазами пронеслись дни и месяцы, обиженные им друзья и родственники, измученная прихотями и грубыми желаниями Муза. Заваленная бутылками и бумагами с отрывками прозы и стихов квартира. Смрад давно не стираных носков и вонючих тапок.

— Ему-то, зачем это было? — хмуро поинтересовался Валера, уже сильно передумав идти спасать маленького тирана. — И почему ты молчала раньше?

Удобно устроившаяся на его плече девушка, теперь отвечала почти спокойно. Подобные перепады женского настроения были Валере совсем не в новинку, от чего не произвели на него никакого впечатления.

— Откуда мне знать?

— А если подумать? — Валера погладил свою абстракцию по голове.

Как и всякая женщина, на ласку Муза ответила потоком информации. Оставалось только отловить, и отсортировать зёрна от плевел. В итоге вышло нечто наподобие этого:

— Я много раз пыталась вернуться, глядя, как ты пропадаешь. Но Он говорил, что лишь, опустившись на дно, можно затем высоко всплыть! Он говорил, что только из хорошо унавоженной почвы вырастает огромный плод!

Сволочь, конечно, подумал Валера, но как же он оказался прав!

Девушка перевела дух.

— А раньше я молчала, потому что…

— Не продолжай, — попросил Валера, — это я уже понял. Лучше побольше про грека и Шекспира.

— Как-то не вовремя, — усомнилась Муза.

— Да брось ты! Сидим — ничего не делаем. Ждём нашего разведчика. Вокруг ничего не меняется. А он велел ждать. Вот и подождём. Рассказывай.

Муза посмотрела вниз, на проходящие мимо образы и сюжеты. Среди них были и почти точные копии шекспировских страстей, по отсутствию таланта современных авторов, перешитых на нужный манер.

— Ты же мёртвого достанешь! — посетовала она.

— Вы же сами практически боги, если верить вашей легенде, — парировал он. — Недоразвитые немного, но боги!

Сравнение с богами девушке явно пришлось по сердцу. Она вся просияла, даже невзирая на окружающую тревожную обстановку. Какай же даме неприятно, когда её называют богиней. Про недоразвитость она просто пропустила мимо ушей.

— Так что там с Шекспиром? — повторил свой вопрос Козорезов.

— Шекспир, как и ты, был из числа избранных, — повторила Муза, — он мог проникать в этот мир и напрямую искать сюжеты. И тогда наш ковбой вдруг обнаружил, что муза избранного и сама становится способной перемещаться в материальный мир. Ты понимаешь, что это для нас значит?

— Что?

— Вы — люди, даже не понимаете своего счастья! Иметь тело, соприкасаться, ощущать запахи, ходить, сидеть, лежать… обнимать!

— И умирать, — добавил Валера. — Мне вот не доводилось ручкаться с Александром Македонским. А лет через сто меня даже правнуки не вспомнят.

— Именно тебя, как раз, вспомнят, — успокоила Муза, — ты же избранный!

— Ну да, — усмехнулся писатель, — Гомер, Шекспир и Козорезов!

Они помолчали.

Грека всё не было, да и вокруг ничего не менялось. И хотя причин для тревоги вроде бы не виделось, Валере стало как-то неуютно на душе. Какое-то очень неприятное предчувствие угнетало его разум. Зачем-то вспомнилось, как Гомер пророчил его в свои приемники в этом мире, в городе Затерянных Душ.

— А были избранные, которые остались здесь навсегда? — поинтересовался он. — Я как-то забыл спросить Одиссея.

Она посмотрела на него так грустно, что это и было ответом. И всё же девушка ответила и вслух:

— Про Сент-Экзюпери ты, разумеется, знаешь.

— Знаю только, что не так давно нашли его самолёт.

— А сам он исчез.

— Да, о его судьбе, его последних часах и минутах ничего не известно. Нигде не смогли найти никаких записей или донесений о воздушном бое, в котором он был сбит.

— Никакого боя и не было. Он здесь.

— В этом мире?

Перспектива пообщаться с величайшим мастером заворожила писателя. Раз уж он вхож сюда, то от чего же не воспользоваться. Разумеется, как только они разберутся с Пожирателем сюжетов.

— Ничего не выйдет, — словно прочитав его мысли, сказала Муза, — Маленький Принц оказался большим эгоистом. Он завлёк своего создателя в Город Потерянных Душ и связал бесконечными беседами на псевдо философские темы. Так что Экзюпери недоступен даже для самого Гомера.

— Сюжет завладел автором? — удивился Валера.

— Такое случается сплошь и рядом, — подтвердила девушка. — Нерон сжёг Рим, когда решил, что иначе у него не выходит правдоподобно описать это событие в своей трагедии.

Вот только мною завладевать некому, с горечью подумал Козорезов, ведь мой сюжет уже где-то там, в этой ненасытной утробе, или приближается к ней. И он бросил очень недобрый взгляд на гору, бывшую некогда Колыбелью сюжетов, а теперь, поглощавшую их.

— Да где же он? — не выдержала Муза.

— Может, его уже и нет, — грустно предположил Валера.

— Муза — это не сюжет! — парировала девушка. — Мы не выдумка. И как ты, верно, заметил, мы почти боги, а значит бессмертны!

— Тогда давай пойдём, поищем его.

— Сначала понаблюдаем.

Они с высоты своего расположения рассматривали то, что происходило вокруг.

Приближаясь к тёмным провалам, за которыми они исчезали, несчастные сюжеты теряли краски и становились сначала чёрно-белыми, а затем и вовсе прозрачными. Огромные монстры в образе Кинг-Конгов подгоняли отстающих здоровенными бамбуковыми палками. И никто не сопротивлялся. Даже полицейские с мигалками, которые так же теряли цвет, приближаясь к большим обезьянам, проявляли полное равнодушие к своей участи. Между тем, тумаки доставалось и самим стражам порядка, и их машинам.

Гориллы выполняли свою работу монотонно, и не проявляя ни малейших эмоций, от чего походили на какие-то огромные автоматические механизмы гораздо больше, чем на животных, либо их образы. Вероятнее всего, подумал Козорезов, это и были бездушные роботы, выполняющие заложенную в них программу устрашения. Поэтому их и не интересовал ни сам неподвижный космолёт, свалившийся откуда-то сверху, ни его команда.

— Жуть какая.

Валеру даже передёрнуло при мысли, что его гениальный сюжет вот также может сгинуть в ненасытной пасти неизвестного чудовища, подгоняемый немилосердными ударами. Или уже сгинул? Хотя Муз уверял, что обязательно это почувствовал бы. Вместе с разгоревшейся надеждой пришло, и непреодолимое желание немедленно начать что-то делать. Он не знал что, но какая разница! Сидеть, сложа руки, больше не оставалось сил.

Он громко хлопнул ладонью по корпусу космолёта, и принялся торопливо спускаться. Но девушка остановила его, крепко ухватив за полу халата.

— Постой, — крикнула она, — посмотри, там что-то происходит!

Валера остановился и посмотрел в сторону, куда указывала Муза.

На самом верху горы, пожирающей сюжеты, показался человек. Вот только теперь он совсем не походил ни на грека, ни на ковбоя. С его плеч мягкими складками стекала пурпурная мантия. Его голову украшал золотой венец. Его пальцы тяжелели от перстней с драгоценными камнями. На его груди покоилась тяжёлая золотая цепь.

— Кто это? — не сразу понял Козорезов.

— Я кажется поняла, — прошептала девушка.

— Что ты поняла? — спросил Козорезов.

— Сейчас увидишь, — сообщила Муза. — А скорее, услышишь.

Сам Козорезов пока понял только одно — Муз, его грек, оказался в опасности. Пожиратель захватил его, и теперь, нарядив римским цезарем, станет использовать.

— Но надо же что-то делать!

— Потерпи.

— Что ты знаешь такого, чего не знаю я?

— Смотри.

Глава 12

Король умер! Да здравствует король!

Преобразившийся неожиданным образом Муз, левой рукой поправил золотой венец, неумолимо сползавший ему на переносицу, а правую вытянул вперёд и вверх в традиционном римском приветствии.

— Аве, Избранный! — неожиданно громогласно пророкотал он, заглушая все прочие шумы. Затем откашлялся, и обратился к кому-то у себя за спиной: — Звук немного убавь, и убери эти наводки аидовы.