— Я их провожу, — продолжая поигрывать мечом, пообещал Одиссей.

Глава 9

Тени исторических фантазий

На этот раз у ворот их провожали два эльфа. Один высокий, ростом с человека, и с луком за плечами. Второй совсем крошечный и с крылышками, как у бабочки. Крылышки не ведали покоя, от чего малыш постоянно взлетал. Такая летучая судьба ему явно не нравилась, и он с завистью посматривал на лук и стрелы своего высокорослого собрата.

— Когда уже писатели договорятся на счёт эльфов и гномов? — как бы ни к кому не обращаясь, спросил Муз.

— Эльфы остроухие, гномы бородатые, — так же тихо произнесла девушка. — Только с ростом проблема.

— И с крыльями! — пропищал постоянно подлетающий на ветру малец.

— И с крыльями, — согласился грек.

Состояние последнего начинало Козорезова реально волновать. Муз стал хмурен и неразговорчив. Раньше он болтал без умолку. Теперь же, после встречи с Гомером, его было не узнать. Перспектива встречи с Пожирателем у Колыбели его, похоже, сломала. И Муза тоже это заметила. Валера обратил внимание на то, что после выхода из города Затерянных Душ, девушка старается держаться поближе к греку.

А за воротами их вновь ждал песок. Да и самих ворот не стало, едва путники переступили их порог. Оглянувшись, Козорезов увидел только всю ту же песчаную равнину. Даже вала с окопавшимся огрызком сюжета не было на горизонте.

— От чего в вашем мире такое однообразие? — спросил Валера без надежды на ответ, от занятых собою спутников.

— Ты забыл, — неожиданно ответила Муза, — в этом мире всё так, как ты себе представляешь. Лично я сейчас иду по влажной от дождя берёзовой роще.

— Это у меня, значит, такое бедное воображение?

— Это значит, что ты так расстроен, что весь мир кажется тебе пустыней.

— Но дворец Гомера мы все увидели одинаково, — ехидно заметил писатель.

— Ты так думаешь? — хмыкнула Муза. — Каким он тебе показался? Я не про призрачные ворота и колдуна в шляпе. Сам дом?

— Что-то на вроде храма Зевса, — уже осторожно, чувствуя подвох, произнёс он. — А вы его другим видели?

Девушка покосилась на мрачного Муза. Видимо ковбой и ей внушал теперь некоторое беспокойство.

— Это из той же истории, — наконец произнесла она, — от чего ты видишь свою музу представителем античного мира. Лично мне дом слепца показался пастушьей хижиной. Собственно, ты и сам слышал — он был пастухом.

Вот и верь теперь собственному зрению, подумал Валера. Для меня пески, для неё берёзовая роща. Может я, и правда, растворяюсь здесь? Он посмотрел вниз на свои волосатые ноги. По крайней мере, его халат пока не превратился в кольчугу.

— Зря он ждёт, — внезапно очнувшись от каких-то своих мыслей, произнёс Муз. — Ты не займёшь его место.

— А его сюжет? — Как-то очень резко спросила девушка.

При этих словах грек посмотрел от чего-то не на неё, а на писателя. Потом как-то неестественно рассмеялся и сказал:

— Рукописи, как правильно сказал один персонаж, не горят! Даже не написанные, добавлю от себя. Мой автор станет самым великим писателем!

— Зевс меня возьми, — выругалась девушка.

— Мне бы твою уверенность, — прошептал Валера.

Некоторое время шли абсолютно молча. Писатель изо всех сил старался с помощью воображения обратить надоевший песок под ногами в сочную траву. Но толи Муза пошутила, толи воображения не хватало — песок оставался песком. Девушка с тревогой за ним наблюдала и хмурилась. В её абстрактную головку никак не приходило мыслей, как бы поднять настроение своему возлюбленному. О чём думал — если он вообще о чём-то думал — грек, сказать не представлялось возможным. Его лицо ничего не выражало.

— Так, — не выдержала, наконец, Муза, — давайте-ка устроим привал. Вам не кажется, что пора кое о чём поразмыслить всем вместе, — она сделала ударение на последних двух словах.

— Мы же должны торопиться, — без особого, правда, энтузиазма, произнёс Козорезов, но всё ж таки послушно остановился.

Грек тоже остановился, но ничего так и не произнёс.

— Садитесь, — предложила девушка.

Все трое сели. Девушка опустилась на колени по-японски, Валера, сложив ноги по-восточному, Муз присел на корточки. Так образовался живописный кружок — джинсово-кожаная дама, смуглый мужчина в белом хитоне и молодой человек в банном полосатом махровом халате на голое тело.

— Вам обоим не кажется, — начала Муза, заметив, что никто другой инициативу проявить не спешит, если вообще желает, — что прежде чем соваться в Колыбель к этому пресловутому Пожирателю…

— Я бы теперь назвал это место Логовом, — горько усмехнулся писатель.

— … нам надо разобраться с имеющимися на этот момент в наших руках сведениями и разработать план действий?

Поскольку оба её спутника продолжали упрямо играть в молчанку, развивать тему вновь пришлось ей же.

— Что мы теперь знаем и чего не знаем?

Она поочерёдно посмотрела вначале на ковбоя, казалось полностью ушедшего в созерцание собственного внутреннего мира, а затем на Валеру. Тот, по крайней мере, смотрел на неё, что уже было не плохо.

— Мы теперь точно знаем, куда уходят сюжеты, и что там с ними происходит.

— Но не знаем, почему они уходят, — подал голос Козорезов.

— И с чего ты решила, что мы знаем их судьбу? — неожиданно очнулся грек.

Обрадованная и вдохновлённая уже тем, что обоих, наконец, удалось привлечь к разговору, Муза принялась бодро развивать успех.

— Не думаю, что нам так важно, почему они уходят, — предположила она, — если мы знаем конечную точку пути. А то, что с ними там происходит… разве не рассказали автору тот несчастный, не дожёванный лысый, и нам всем в Городе Затерянных Душ?

К её удовольствию, спутники окончательно очнулись и всё активнее принялись обсуждать создавшееся положение. Они спорили с ней, но того девушка и добивалась. Спор воспламеняет сознание и побуждает к работе разум. Помимо всего, в споре, как общеизвестно, рождается истина.

— Э-не! Нам вовсе не безразлично, что вынуждает сюжеты бросать своих муз и авторов и отправляться на заклание, если мы сами собираемся приблизиться к логову Пожирателя! — возразил оживившийся Валера.

— И от чего мы решили, — вторил ему Муз, — вернее сказать, почём мы знаем, что сюжеты там гибнут?

— Но лысый же рассказал..

— Лысый рассказал мне только, — подхватил мысль грека Козорезов, — что он сумел сбежать. И только это объективно. А его слова про «отъели» чисто его субъективное ощущение.

— Может у них там внеочередной Вселенский Слёт Сюжетов, — выдвинул предположение грек, — или курсы повышения качества! Почём нам знать?

— Но мы хотя бы знаем о существовании некоего «Пожирателя», который за всем этим стоит, — не сдавалась Муза. — Кроме того, я думаю, все по-прежнему согласны, что сюжеты надо вернуть?

Все закивали.

— Короче, мы, как и раньше, знаем, что ничего не знаем, — весело подытожил грек, — и как те аргонавты, продолжаем идти к известной цели без всякого понятия о препятствиях и испытаниях, которые нам предстоят.

И все трое дружно рассмеялись.

Подобный исход их маленького совещания ничуть не обескуражил, и уж тем паче не расстроил Музу. Главная цель оказалась достигнутой — боевой дух и хорошее настроение вернулись, на покинутые было места.

— А далеко ли до этой дороги исторических фантазий? — поинтересовался приободрившийся Козорезов.

— Не думаю, — немедленно ответил, уже оказавшийся на ногах грек, указывая рукой куда-то вдаль.

Также поднявшись, и Валера, и девушка, обнаружили почти на горизонте вьющуюся ленту дороги. Она казалось, шевелилась. Примерно так выглядит муравьиная тропа, если смотреть на неё с некоторого расстояния.

С той огромной скоростью, с которой писатель и его музы способны оказались передвигаться в этом мире, они уже через несколько минут с интересом наблюдали это движение, располагаясь в непосредственной близости. На этот раз они облюбовали невысокий холмик метрах в десяти, на котором, совершенно неожиданно для себя, Валера обнаружил пару кустиков чахлой травки, торчащих из песка. Видимо его усилия всё же дали некоторые, так сказать, всходы. Он некоторое время любовался ими, от чего, как ему показалось, травка даже начала приподниматься и наливаться сочными красками, но тут до него донеслось невнятное ворчание грека, и вполне отчётливый полный возмущения возглас Музы: