— Зевс мой, какого Аида он творит! — слишком поздно спохватился грек.

— Я бы никогда и ни за что не стала бы музой и женщиной ординарного человека, — гордо объявила Муза.

В этот момент Валера добрался до рычагов управления, которые оказались ровно, как у самоходки С-1. По всей вероятности, автор служил механиком-водителем в артиллерии. Тем легче. КАМАзовская коробка, вместо руля два костыля.

Резкий рывок левого фрикциона, и космоплан легко сойдя с траектории, пошёл влево от Дороги. Распугав мелкие сюжеты, бредущие по тропинкам, образ взмыл вверх под таким углом, что в страшном сне снится ассам пилотирования. Затем, повращавшись в плоскости, пробуя управляемость, аппарат по огромной дуге начал возвращаться.

— Меня сейчас вырвет, — пожаловался Муз, прижатый перегрузкой к системе охлаждения реактора, — вернись на Дорогу. Что ты затеял?

— Думаю, что знаю, — прокричала Муза, стараясь перекрыть скрип и грохот ломающихся переборок.

— Просвети, — прокашлял Муз.

— Он не желает идти, как баран в стаде, а собирается зайти с фланга!

— Умно, хотя и бесполезно, — пробормотал грек, но девушка его не услышала.

Где-то внизу несколько раз вспыхнуло. Тонкие и длинные сигары устремились вслед космолёту. Заработало ПВО.

— Пожиратель спохватился, — перекрикивая свист ветра в разбитой кабине, сообщила девушка.

— Теплонаводящиеся боеголовки, — усмехнулся Валера, закладывая очередной вираж, — вот только у нас антиграв — никакого теплоотделения!

— Может он просто не хочет нас уничтожать, — предположил Муз.

— Зачем тогда пальба?

— Демонстрация возможностей.

— На кой чёрт?

— А какого Аида мужики, добиваясь расположения женщины, хвастаются своей мускулатурой или, за неимением её — интеллектом? Показывает нам глупым, что он достойный партнёр.

— Хотел бы он быть партнёром, не стал бы меня обкрадывать.

Козорезов легко увернулся от ракет и решил подумать о герметизации кабины. Как и следовало ожидать в этом мире, его желание тут же воплотилось в реальность. Свист ветра стих, и снова можно было общаться, не перекрикивая его.

— Ты, видно, глухой, — уже без надрыва произнёс грек, — я же говорил тебе, что твой сюжет цел и невредим.

— И где же он?

— Не знаю где, но цел. Музы при сюжетах, как овчарка при стаде. Я почувствую любое изменение.

— И что ты чувствуешь сейчас?

— Только то, что мы уже совсем близко. Тормози! Колыбель прямо перед тобой.

С высоты, на которую они забрались, это было похоже на паутину, образованную нитями Дорог и прожилками тропинок. В самом центре рисунка полусферой возвышался чёрный курган со множеством пещер, сверху напоминающий жирного огромного паука с сотней разверзнутых пастей, в которые медленно втекали разноцветные ручьи обречённых на заклание сюжетов.

В какой-то момент у Козорезова мелькнула трезвая мысль: а не расстрелять ли логово врага из бортовых бластеров. Он пошарил по приборной панели, но никаких пусковых кнопок или скоб не обнаружил.

— Это почтовик, — подсказал грек, — у него нет оружия.

Валера напряг фантазию, пожелав на крылья две мощные плазменные пушки. Он даже покраснел от напряжения мозговых мышц, но пушки не появились.

— Прости, дружище, но бабушку не сделать дедушкой даже в идеальном мире, — грустно пошутил Муз. — Из почтовика истребитель не получится. Кроме того ты подумал о судьбе сюжетов, уже прошедших врата? Уничтожив Пожирателя, ты и их уничтожишь. Так что пикирование с самоубийственным тараном тоже отпадает.

— Как же тогда быть? — растерялся писатель.

— Садимся поближе, а там поглядим, — посоветовал грек.

Глава 11

Давай познакомимся

Космолёт приземлился у самого порога Колыбели. Это было не просто, учитывая потоки сюжетов, вливающихся в неё со всех сторон. Пришлось некоторое время лавировать и примеряться, дабы кого случайно не задеть и не раздавить.

Козорезов аккуратно вылез из кабины и прислушался. Однако, ни чавканья железных челюстей Пожирателя, ни стонов и криков пожираемых он не услышал. Хотя, мимо него обречённо отправлялись в неизвестность стройными и не очень рядами многочисленные чужие сюжеты.

В то же время, как ни странно на их собственную компанию никто не обращал никакого внимания. Образы просто обтекали космолёт с обеих сторон, а сам Пожиратель, либо его приспешники никаких оборонительных или наступательных действий не предпринимали. Такое пренебрежительное отношение к их спасательной экспедиции казалось даже несколько обидным.

Теперь все трое сидели на ещё прохладной после стремительного полёта обшивке аппарата, растерянно озираясь вокруг.

— Нас даже не замечают! — удивилась Муза.

— Скорее, игнорируют, — произнёс Валера.

— И каков, в таком случае, наш план действий? — поинтересовалась девушка.

Оба посмотрели на зачинщика этой экспедиции. Грек сосредоточенно думал, или умело делал вид, что погружён в мысли. Наконец он вздохнул и поднялся на ноги.

— Пойду-ка я на разведку, — сообщил Муз. — Ждите тут и не двигайтесь.

— Нам не стоит разделяться, — возразила Муза. — Пойдём все вместе.

— Предлагаешь сунуться в неизвестность всем разом?

— Он прав, — поддержал грека писатель, — мы ведь даже не знаем, что там, в действительности происходит.

— Береги нашего автора, — посоветовал грек, — тут все игры заканчиваются. Постараюсь всё выяснить, тогда и решать станем.

И парень исчез так быстро, что никто не успел и слова произнести. Валера растерянно посмотрел на девушку.

— Он скоро вернётся, — ободряюще произнесла она.

— Конечно, вернётся, — согласился Валера.

— Не смотря на все наши с ним разногласия…

— Из-за меня? — невесело усмехнулся он.

— Разумеется, — подтвердила она. — Мы оба знали, что ты — избранный. Но, я желала стать чем-то большим, чем просто музой.

— А у него был чисто деловой подход, — подражая голосу грека, произнёс писатель. — Очень даже понимаю.

Девушка смущённо улыбнулась.

— У него имелся опыт работы с избранными авторами, понимаешь? А я просто влюбилась в тебя!

— И перед тобой встал выбор, — кивнул Валера. — Скорее, он же его и поставил.

— Пойми! — почти умоляла девушка. — Он когда-то был музой самого Шекспира! В нашем мире это дорогого стоит.

— Задавил авторитетом, — констатировал Козорезов.

— Не совсем так, — возразила она, — просто помог стать для тебя осязаемой в обмен на должность. Он знал, как это можно сделать. А я была просто влюблённой дурой!

Валера обнял Музу и долго не отпускал. Он поражался теплу, исходившему от её тела, такого реального и нежного. Он пытался сказать самому себе, что обнимает абстракцию, плод своего воображения, но из этого ничего не выходило. Тепло её оставалось реальным, а слёзы такими же солёными.

— А знаешь, — сообщил он, — есть такая поговорка…

— Всё, что ни делается — к лучшему? — сквозь уже совсем редкие слезинки поинтересовалась она. — Так говорят люди?

Он кивнул, и прижал её ещё крепче.

— Вот только не пойму, — не отпуская девушку, спросил Валера, — от чего ты всегда называла его ковбоем?

— Я так его вижу, — насколько позволяли объятия, пожала плечами Муза.

Козорезов тут же отпустил её, будто обжёгся.

— Ты не забыла, что я — автор? — немного грубо с ноткой ехидства поинтересовался он. — Иносказания и, уж тем более, прямой обман я вижу очень издалека.

— Прости, — девушка снова попыталась прижаться к нему, но наткнулась на ладонь его вытянутой в её сторону руки. — Я действительно так его вижу! Только не ковбоем, скорее бандитом с кольтами на бёдрах! Ведь он обманул и меня, и тебя!

Она упала на своевременно подставленное плечо писателя и расплакалась, чему теперь он более не препятствовал.

— Эти Великие, они во все времена такие сволочи! — причитала Муза сквозь рыдания. — Ведь он сказал тогда, что, став твоей женщиной, я ещё более стану вдохновлять тебя! А в результате, ты на целый год выпал из творчества вовсе!