— По-русски то никак нельзя было написать? — сняв рюкзак, буркнул Вадим, — Какие из них брать?

— Сейчас, вспомню, — ответила рация, — Вам нужен пер… а, вы же не поймете… Ищите пробирку с формулой: MgC36H70O4…

— Чего-о-о? — переспросил Майор. Вадим лишь пожал плечами. Искать нужное вещество и вычитывать практически стертые химические формулы на пробирках было бы долго, поэтому он просто поднес раскрытую сумку к краю сейфа и осторожно сложил все пробирки, что были в сейфе. Никто из рейнджеров не стал возражать. Все лишь одобрительно закивали и захихикали. Обмотав толстым слоем ткани каждую пробирку, чтобы ни одна не разбилась, Вадим убрал сумку в рюкзак и накинул его на спину.

— Мы взяли все. Теперь что? — спросил Майор в рацию.

— Как все? Ладно… Теперь нужна модифицированная центрифуга.

— А это что?

— Цилиндрообразный аппарат. Видите такие? Только обязательна модифицированная! Простые можете взять, лишними не будут, но делу это никак не поможет…

— Так, парни! — обратился Майор к бойцам, — Складывайте все устройства, похожие на цилиндр. Авось, какая работающая модифицированная да попадется.

Бойцы начали складывать центрифуги, которые стояли на столах к себе в рюкзак без разбора. Никто понятия не имел: какая модифицированная, а какая нет. Главное — обчистить помещение на наличие этих устройств. По любому одна-две модифицированные будут. Когда почти все центрифуги исчезли со столов, рация снова заговорила, но уже другим голосом:

— Внимание! У вас гости! Только что два броневика к поликлинике подъехали. Рейховские. Высадились люди, рассредоточились у входа. Часть из них зашла внутрь. Цели?

— Никак нет, — ответил Медведь, — Сложишь одного — обнаружишь нас. Засаду им устроим, — предлагал он Майору, — Эффект неожиданности, как-никак.

— Добро, — кивнул Майоров, — Филин! Продолжай наблюдение. Стреляй строго по приказу. Понял?

— Так точно, — раздосадовано ответил Филин. Группа аккуратно выдвинулась ко входу. Фашисты ещё не дошли до лаборатории, иначе бы уже во всю рыскали по ней. И знают ли они о бойцах Ордена?

Майор приказал рассредоточиться по соседним комнатам и по готовности — бесшумно снять гостей. Также, командир запретил использовать фонари и приказал использовать исключительно ПНВ. Вадим, вместе с Егерем и Обусовым, сел в комнате, справа от подъема в поликлинику. Осталось только ждать.

Спустя пять-шесть минут с лестничного пролета послышались шаги нескольких человек. Вскоре, они послышались и в коридоре с входной гермодверью.

— Зря мы С4 брали, — послышался приглушенный голос, — Дверь-то открыта.

— Тихо! — послышался другой, — Если открыта, значит кто-то был здесь. Смотрите в оба!

Вадим опустил ПНВ себе на глаза. Картинка окрасилась в зеленый. Со стороны входа забегали белые пятна, мешающие смотреть. Видимо, фонари. Фашисты были близко.

Фашистская разведка зашла так: один впереди и четверо по флангам, по два с каждого. Шесть на пятерых. Перевес в сторону Ордена. Плюс эффект неожиданности. У нацистов не было и шанса.

Разведчики не стали проверять комнаты, устремились вглубь лаборатории. Видимо, преследовали какую-то цель. Егерь ползком приблизился к выходу в коридор лаборатории. Обусов присел рядом с ним. У обоих на стволах накручены глушители. В рации раздалось: «Огонь!», и рейнджеры в несколько стволов раздавили группу разведки. Фашисты огрызнуться ответной очередью даже не успели.

Рейнджеры вылезли из своих укрытий. Остались фашисты на входе. Вдруг рация одного из них, видимо командира отряда, ожила и заговорила:

— Разведка, прием! Ну, что там у вас? Чисто?

Емельян, стоявший рядом, чуть не подпрыгнул и шепотом сказал всем:

— Приберите тела, есть одна идейка. И стволы их возьмите, пострелять придется.

— Что ты опять задумал? — раздраженно прорычал Майор, но Емельянова это не остановило. Он снял рацию с тела фашиста и заговорил пониженным голосом:

— Прием, прием! У нас тут проблема! — после этой фразы он поднял с пола автомат нациста и выстрелил короткой очередью в стену, крутя свободной рукой остальным, чтобы делали то же самое.

— Что там? Доложить обстановку!

— Тут карлик какой-то бегает. В голову лезет, двоих под контроль взял, они по нам огонь открыли. Пришлите помощь! Я один тут! В конце коридора. Конец связи, — говорил он под стук автоматных очередей. Завершив сеанс, он убрал рацию к себе в карман. Спрятав тела фашистов, рейнджеры заняли прежние позиции, изменив тактику. Решили заманить фашистов в мышеловку и захлопнуть дверцу, тем самым блокировав недруга.

Ждать пришлось недолго. Спустя практически десять минут на лестнице снова послышался топот. Теперь фашисты уже бежали на помощь своим, и осторожность не соблюдалась. Дождавшись, пока вся группа, численность которой составляла восемь человек, пробежала вглубь лаборатории, рейнджеры, прикрывая друг друга, выбежали за гермодверь. Когда последний боец покинул лабораторию, они закрыли дверь. Мышеловка захлопнулась!

Для того, чтобы задержать пойманных фашистов, решили поставить пару растяжек. Дверь они по любому взрывать будут, а вот на растяжки уйдет время. Сначала: чтобы заметить, потом — чтобы обойти.

Рейнджеры поднялись по лестнице, вбежали в служебное помещение и, посматривая по сторонам, стали выходить из регистратуры. Когда почти все вышли из помещения регистратуры, им в след слева и справа застучали автоматы. Фашисты укрылись по обе стороны от регистратуры в засаде, поджидая неприятеля.

Последними из группы Ордена шли Емельянов и Обусов. Остальные успели проскочить к выходу. Два отставших бойца укрылись за стенами регистратуры.

— Свет! — крикнул в рацию Егерь и достал две тонкие гранаты. Вынул из них кольца и пустил по обе стороны, где сидели фашисты.

— Зажмурься! — крикнул он Вадиму.

Ровно за мгновение до детонации гранаты он закрыл глаза. Вспышка просочилась сквозь веки, но подействовала не так, как на открытые глаза фашистов. Если не выжгла, то хотя бы ослепила.

Поймав момент, Обусов и Емельянов перебежали к остальным. Снаружи послышался выстрел снайперской винтовки и звук разбитого стекла. Фашисты перешли к окнам.

На улице стояли две бронированные машины. На крыше одной из них была пулеметная башня. Стоило рейнджерам выйти из здания, как по ним загрохотал пулемет. Пожарной машины нигде не было.

— Еж! Ты где, мать твою?! — завопил в рацию Майор. Но ждать помощи не пришлось. Во дворах послышался рев двигателя, и через пару секунд на улицу на полной скорости выехала бронированная пожарка. Не сбавляя скорости, она протаранила броневик с пулеметом и сразу же отъехала назад.

Из окон поликлиники доносились короткие очереди. Вычислив место снайпера, фашисты лупили по крыше. Майор приказал Филину спускаться. На хвосте рейнджеров сидели нацисты, выпрыгивающие из окон первого этажа. Своими очередями они отрезали Емельянова и Вадима от остальных. Чтобы воссоединиться с группой, им требовалось преодолеть все расстояние от левого до правого крыла.

Вдруг со стороны пожарки взревел ещё один двигатель. Третий броневик Рейха шел на выручку своим солдатам. По пожарке залупил пулемет. Медведь, укрываясь за пожарной машиной, лупил из укрытия очередями по броневику.

— Товарищ Майор! Нас тут от вас отрезали! — кричал Емельянов в рацию.

— Вижу, не слепой, — отвечала рация. — Уходите с Мироновым по канализациям, мы как отвлекающий маневр сработаем! Филин, прикрой их!

Из окна здания напротив поликлиники через полминуты снова заговорила снайперская винтовка, отвлекая огонь на себя. Фашисты не высовывались дальше на улицу, оставались сидеть за припаркованными машинами у входа и в самом здании поликлиники, огрызаясь очередями.

Емельянов жестом позвал Вадима и побежал в противоположную сторону от пожарной машины. Посреди улицы находился канализационный люк. С трудом подняв его, Емельянов крикнул: