Рейнджеры взяли на прицел паука, направив на него свет обоих фонарей. Вдруг неожиданно паук завизжал ещё резче, закрутился, спиной вперед попытался скрыться от света, но не успел. Перевернувшись на спину, он оголил свое мохнатое брюшко, забился в конвульсиях и через несколько секунд затих, раскинув лапки в разные стороны. Запахло противным паленым мясом.

— Это, че это он? — удивленно произнес Емельян, — От света что ли?

— Похоже на то, — кивнул Вадим. Напарники подошли к телу, по размерам похожее на то, которое Вадим видел в лаборатории. И правда, панцирь и брюшко были обуглены, мех местами подпалился, — Неприязнь к свету у них, или что-то такое…

— Как у вампиров, — попытался разрядить обстановку Емельянов, но не вышло. Стоило рейнджерам замолчать, как они начали разбирать топот лапок, доносившийся практически отовсюду. Сзади послышался грохот и паучий визг.

— Бежим! — крикнул Емельянов, и напарники рванули вперед, — Только фонарь свой береги, иначе не протянем долго!

Рейнджеры выбежали из комнаты в узкий решетчатый коридор. Сверху спрыгнул ещё один паук, угрожающе завертевший жалом и заигравший жвалами. Но два луча света заставили его отступить, скрывшись за поворотом. Напарники двинулись дальше.

Сзади настигала погоня. Пауков от добычи отделяли почти два десятка метров, но это расстояние постепенно сокращалось. Забежав в очередное помещение, на счастье людям там оказалась железная дверь с вентилем, как в лаборатории. Вадим живенько её захлопнул, крутанул вентилем несколько раз, тем самым отрываясь от погони. Емельянов времени не терял, нашел на полу четыре палки, две убрал в рюкзак, а концы оставшихся двух обмотал тряпьем. Одну палку оставил себе, а вторую — отдал Вадиму.

— Что это? — переводя дух, спросил Вадим.

— Факел, что. В упор подпускать не будем, — Емельянов зажег свой и Вадимов. Палки постепенно загорались. Из-за запертой двери доносился топот, пару раз что-то тяжелое прилетало в дверь, пытаясь выбить её. Нужно было идти дальше.

Рейнджеры вышли из помещения через другой выход. Сжигая паутину на своем пути, они без проблем продвигались вперед. Куда они шли — ни один из напарников не знал. Но нужно было как можно быстрее выйти хотя бы на поверхность, а там уже — частичная безопасность. Хотя бы от тих пауков.

И тут Вадиму стало тяжело идти: ноги сделались ватными, голова закружилась, а из носа забила кровь. Приступ. Только не сейчас! Ноги заплетались, нарушилась координация движений, картинка становилась мутной.

— Вадим? Вадим! Все нормально? — закружил танец вокруг напарника Емельян, — Давай не сейчас, а? Да чтоб тебя! Я ж тебя на себе не дотащу — подохнем оба! Слышишь меня? Ты слышишь?! Вадим, твою мать! — рейнджер мотал из стороны в сторону друга, держа его за воротник бронежелета, бил по щекам, пытаясь привести в чувство, но ничего не помогало.

Вадим потерял сознание.

Глава 17

Через Ад

— Ну, здравствуй, внучок, — загадочно сказал голос.

— Дед? — недоверчиво спросил Вадим.

— А вырос-то как! Давно я тебя не видел, — дед усмехнулся. — Смотрю, за ум взялся, хоть пользу людям какую-никакую, а приносить начал. Без своих насваев…

Вадим помотал головой. Он не верил своим ушам. В его голове отчетливо говорил голос давно умершего деда.

— Чего головой-то замотал? Не веришь? — спросил дед.

— Этого не может быть… — ответил юноша, — Ты мертв! Как же ты это…?

— Да, мертв, — согласился старик. — Но одновременно и жив. В твоем сердце.

— И как же это объяснить? — возмутился Вадим. — Ты же…

— Просто воспоминание, — закончил за него дед. — Я не отниму у тебя много времени. Лишь только наставлю. Ты идешь по лезвию ножа, где один неверный шаг — смерть и погибель. А чего ты ожидаешь найти на острие клинка? К чему ты идешь?

Вадим замялся. Он не знал ни цели, которую сейчас преследует, ни своего жизненного пути. К чему он шел — сам не ведал. Разве что, только, чтобы выжить. Безусловно, он мог протянуть и без дополнительных препаратов какое-то время, нужна была лишь добрая сила воли. Но мучиться от сильной боли, биться в конвульсиях, как эпилептик, желания не было.

— Молчишь? — не дождавшись ответа, сказал дед. — Так вот, скажу я тебе. Твой путь, как бы странно это не звучало, может решить судьбы жителей метрополитена. Да-да, сразу и не верится, а? Ты становишься солдатом, профессионалом своего дела. Отнимая чью-то жизнь, ты же не думаешь о последствиях, так? А может, эта отнятая тобою жизнь, решала многое…

— К чему это все? — не уловив мысли, спросил юноша.

— К тому, что не убивай необдуманно, — спокойно пояснил старик. — Задумывайся хоть маленько. И, совсем скоро шанс решить свою и судьбы других людей тебе представится. Думай, а потом делай.

— Мне не хватает тебя… — после паузы, признался Вадим. — Когда ты оставил меня одного, было невыносимо почувствовать это.

— Понимаю, — согласился дед, — И я надеюсь, ты найдешь в себе силы простить меня за это. Спасти тебя, тогда ещё восьмилетнего ребенка, от неминуемой гибели, укрыв в метро, чтобы потом бросить на произвол судьбы…

— Я не виню. Ты защищал, оберегал меня до последнего вздоха…

— И слишком рано ушел, — снова закончил фразу за внука дед. — Мне ужасно стыдно и неловко перед тобой. Ну, что ж, я сказал все, что хотел сказать. Береги себя. Прощай…

— Стой, дед Валера! — позвал родственника Вадим. — Не уходи! Не бросай меня снова, прошу!

Но голос больше не отвечал. На душе остался лишь неприятный осадок горечи воспоминаний. «И ушел от меня. Снова. Бросил одного», — сказал себе Вадим. Воспоминания горечи нахлынули на него. Он вспомнил свои первые дни в метро. Как он, ещё ничего не понимающий малец, сидел и наивно ждал, что скоро он вместе с дедом выйдет обратно на поверхность, пойдет домой к родителям.

А дед знал. Знал и понимал, что они уже не вернутся. Но не убивал детскую надежду в своем внуке на то, что когда-то это закончится. Он смог смириться. И жил дальше.

Тогда на его плечи легла новая обязанность — воспитать, взростить внука. И он не отворачивался от этой обязанности до последнего вздоха. Но, возраст брал свое. Курение, которое глубоко засело в организме деда, вредная привычка, убило его. И вынудило бросить ребенка одного. Оставить выживать в одиночку. И, если бы не люди, которые дали кров, пищу, опеку и семью сироте, кто знает, сколько бы он протянул один?

Темнота медленно отползала, сквозь закрытые глаза слабо просачивался свет. Потянуло теплом. Вадим приходил в себя долго.

Голова невыносимо гудела. Словно сотни молоточков били по черепной коробке, мешая сосредоточиться мозгам. Один глаз нехотя открылся. Затем второй. Предметы потихоньку обретали контуры, и можно было составить общую картину.

Вадим лежал на полу. Не там, где упал без сознания, а уже в другом, просторном месте. Перед ним горел слабый костер, рядом с костром стояла одна целая и вскрытая банки с тушенкой. Приятный аромат готового мяса пробудил в юноше аппетит. Где-то сзади, за стеной кряхтел мотор. Лампа сверху освещала какую-то часть территории. Впереди же был длинный коридор. Полумрак не давал разглядеть, куда он вел.

— Воды… — прохрипел юноша.

Помимо голода Вадимом овладела жажда. В горле стоял сушняк, словно после двухдневного запоя. Рейнджер сел и обнаружил, что его руки были связаны веревкой. Фляги поблизости не было. Рюкзак и дробовик стояли у стены, тут же рядом. Вадим начал рыться в рюкзаке, в поисках воды. Поиски прервали шаги, доносившиеся из коридора. Вадим обернулся. Полумрак коридора развеивали летающие в воздухе отблески языков пламени. Вскоре показался и человекоподобный силуэт. Завидев, что рейнджер пришел в себя, человек устремился со всех ног к костру. Когда он подбежал достаточно близко, и лампа осветила его лицо, Вадим с облегчением выдохнул — это был Емельянов.