— Что? — отозвался Геккон. — Шеф, я в этой во всей механике не смыслю ни зги!

— Чёрт… — буркнул Теплицкий. — Миркин! — призвал он профессора, опрокинув в рот стакан бонаквы.

— Теплицкий, прекрати визжать… — устало пробормотал Миркин, который тоже очень хотел пить и буквально пожирал глазами бонакву Теплицкого. — Он выгнал меня из бункера и задраил дверь. Я не могу к нему попасть!

— Протараним дверь! — постановил Теплицкий, опрокинув ещё стакан, но не в рот, а на рубашку. — Чёрт! — ругнулся он, вытирая воду кулаками. — Геккон может взорвать её — у него достаточно динамита, да, Геккон?

— Угу… — гуднул Геккон, который ничего не хотел взрывать, а хотел спать.

— Геккон, взврывай дверь прямо сейчас!! — требовал Теплицкий, подпрыгивая на месте, расплёскивая воду в радиусе трёх метров вокруг себя. — Мне надо сказать «туристу» пару слов без протокола! Он меня уже достал!

— Та, ладно, ладно… — согласился Геккон, потому что Теплицкий начал выпихивать его за дверь обеими руками. — Взорву… Только смотрите, шеф, чтобы не взорвался ваш этот… как его… ну, штуковина…

— А ты аккуратнее! — настаивал Теплицкий, не переставая пихать. — Если сломаешь «брахмаширас» — вскачешь на рыбку!! — пообещал он, схватил в правую руку стакан бонаквы, оступился, споткнувшись о ковёр, и вся вода выплеснулась из стакана на спину Геккона.

— Как прикажете, — поспешил согласиться Геккон, чтобы Теплицкий отстал от него и не верещал в ухо.

— Всё, мы собираемся! — решил Теплицкий, вырубил видеофон ударом кулака и бегом побежал вниз, к гаражам, где стояли его автомобили.

Глава 138

«Включаешь — не работает!»

Теплцикий психовал так, что не шёл по новому коридору, а скакал, как сайгак, выбивая каблуками громкий топот и шальные искры. Геккон и Третий едва поспевали за ним, а Теплицкий, добежав до конца коридора, понял, что его душит жестокая одышка.

В конце коридора, где разместили аквариум с вуалехвостами и кресла для отдыха, Теплицкий заметил живую душу. В одном из кресел сидел без дела профессор Миркин и с безучастным видом перелистывал журнал.

— Миркин, ты, вообще, что здесь делаешь? — осведомился Теплицкий, давясь кислородом, увидав профессора в коридоре, где он не должен был находиться.

— Я тут живу… — булькнул Миркин, перелистывая журнал. — Я уже сказал тебе, что Траурихлиген вышвырнул меня из бункера и закрылся. Что мне ещё остаётся?

— Так, идём! — приказал ему Теплицкий, потея от злости. — Сейчас этот турист у меня так получит! Так получит! И вообще, Миркин, где твой пульт управления его чипом??

— Через его новую дверь он не действует… — пробормотал профессор, без энтузиазма откладывая журнал и вставая на ноги. — Я пытался активировать чип, но бесполезно… Вот…

Миркин вытащил из кармана пиджака тот самый пульт, пару раз нажал на красную кнопку, однако приборчик лишь жалобно запищал и выкатил на маленький экран сообщение: «Связь не установлена!».

— И что за дверь?? — изрыгнул Теплицкий, неуклонно двигаясь по коридору к леснице, которая ведёт в подвал, из которого попадают в бункер «брахмашираса».

— Турист недавно заказал новую дверь… — пискнул Миркин. — Сказал, что старая не обеспечивает должный уровень безопасности… С вашего позволения, я считаю, что эта новая дверь излишне прочная и дорогая… старой двери было вполне достаточно…

— Ужас! — прокомментировал Теплицкий, взглянув на сию дверь. — Я просто в шоке…

— Такими закрывают ракетные шахты… — начал, было, Миркин.

— Взорвать! — лаконично приказал Теплицкий, не желая больше никого слушать, а желая лишь попасть в бункер.

Теплицкий нервничал так, что уже рвал на себе волосы — рванув раз-другой, выдернул целый клок и швырнул его на пол.

— Быстрее копайтесь, клухи несчастные! — невменяемым голосом орал он на Геккона и Третьего, пока те цепляли к толстенной сверкающей дверище динамит.

— Да, сейчас, шеф! — пропыхтел Геккон, сединяя провода. — Вы отойдите, а то зашибёт!

— Я вас сам сейчас позашибаю! — кипел Теплицкий, дёргая туда-сюда свой смятый галстук и пропотевшую рубашку. — Мне нужно дать чертей проклятому туристу!!

— Кха-кха, Теплицкий! — откуда-то сверху раздался некий громовой голос, и Теплицкий, вздрогнув от неожиданности, на пару минут застыл.

— Привет! — прогрохотал тот самый голос, который, как оказалось, доносился из динамика, привешенного над дверью для переговоров. Турист в нём что-то явно переделал: раньше этот динамиг так не гремел, а всего-лишь негромко похрипывал и выплёвывал свист.

— Турист, впусти меня! Я взрываю дверь! — выплюнул Теплицкий, топчась под динамиком. — Динамит готов, турист, лучше не брыкайся!

— Да ладно тебе! — прогрохотало из динамика примирительным тоном. — Я по тебе даже соскучился!

Теплицкий решил, что Траурихлиген испугался динамита и довольно потёр ручки, услышав, как за дверью раздаются щелчки: турист отпирал замки.

— Турист, я что-то тебя не понял! — заявил Теплицкий, как только тяжёлая дверь с жужжанием отъехала, и из-за неё показался Эрих Траурихлиген.

— Хы-хы, ну и видок у тебя! — презрительно хохотнул турист, оглядев Теплицкого с головы до ног.

— Не заговаривай мне зубы! — отрезал Теплицкий, врываясь в бункер. — Я к тебе не в гости пришёл, а узнать: ты включаешь «брахмаширас», или нет??

Несмотря на то, что он находится в плену, и под кожей у него торчит чип, Эрих Траурихлиген выглядел безупречно: чистые руки, белоснежная шёлковая рубашка, выглаженные брюки, идеальный пробор, новый белый халат… Кажется, вместо «брахмашираса» он занимается только собой… или всё дело в национальности? Не зря же говорится: «немецкий порядок»!

— Халат надвинь, а то изгадишь мне здесь всё! — предписал Теплицкому турист, кивнув в сторону вешалки, на которой ровнейшими рядами висели одинаковые белые халаты. — Чёрт возьми, ты пахнешь, как ишак! — сморщился он, когда Теплицкий пронёсся мимо него к вешалке, чтобы схватить халат.

— Тебе бы такие нервы! — проворчал Теплицкий, застегнув халат вкривь и вкось, через две пуговицы.

— Стоп! — задержал Траурихлиген Геккона и Третьего, которые собрались проникнуть к «брахмаширасу» без халатов, в одних комбинезонах.

Геккон и Третий молча закутались в халаты — не хотели портить себе нервы, Теплицкий и так уже испортил. Профессор Миркин натащил халат без подсказки: будучи учёным, он прекрасно знал, насколько важной является в лабораториях чистота.

— И вообще, где мой «брахмаширас»?? — кипятился Теплицкий, крутясь по небольшому пространству, содержащему лишь вешалку, тумбочку, два стула, картину Репина «Приплыли» и коврик. — Куда ты его дел?? И вообще, где бункер??

— Я открою переборку только тогда, когда вы все приведёте себя в порядок! — отрезал турист, не двигаясь с места до тех пор, пока Геккон и Третий не застегнут все пуговки на своих халатах.

— Чёрт с твоим порядком и с твоим халатом! — буркнул Теплицкий, придвинувшись к той стенке, на которой висела картина. Это и была переборка, и под картиною чётко и ясно виднелся сканер для пластиковых пропусков.

— Ну, и чего ты ломишься, как ненормальный? — осведомился Траурихлиген, подняв правую бровь. — Что, не видишь: я занят, я работаю!

— Я тебя контролирую! — заявил Теплицкий, постукивая по переборке костяшками пальцев. — Давай, откупоривай свои засовы! Я хочу видеть свой «брахмаширас»! И вообще, сделай мне пропуск — это же всё моё!

— Нет, пропуск не получишь! — отказался турист, придирчиво оглядывая своих незваных гостей с головы до ног. — Ты не инженер, ты мне всё испортишь. Ладно, проползайте! — наконец-то позволил он, увидав, что Геккон с Третьим справились с халатами и стоят у стеночки, вытянувшись в струнку.

Эрих Траурихлиген провёл по сканеру карточкой, которую он сделал себе сам, и переборка стала небыстро уходить в соседнюю стену.

— Поразительно! — выдохнул Теплицкий, едва ступая по полу, который под ним блестел. — Кто тебе убирает-то?