Неожиданно произошло то, отчего мои глаза, не ожидавшие увидеть такого, чуть не полезли на лоб. Камень, который сжимала в руках наша спутница, погрузил платформу в океан ослепительного света, на какой-то миг поглотивший абсолютно всё, том числе и рельсы, и поезда, и голубей, сразу же взмывших к недосягаемым высотам. Всё смешалось в едином порыве противоречивого безумия, представленного игрой света и множеством удивлённых восклицаний, от звуков которых хотелось сбежать куда-нибудь подальше и спрятаться, чтобы больше не видеть этого кошмара.

Ослеплённая неведомым свечением, я зажмурилась, прокручивая в мыслях возможные варианты появления у Ани этого чудесного камня. Неужели оружие от тварей, именующихся голубями, всё же существовало? И каким образом оно очутилось у моей знакомой, упорно доказывавшей, что от птиц не спастись и голуби — самые страшные существа на всей планете.

Когда сияющий круговорот остановился, перестав закручивать в себя все окружающие объекты, а мои глаза начали понемногу что-то различать, я сразу же ринулась к Ане, с абсолютно равнодушным выражением лица стоявшей неподалеку от железнодорожных путей и смотревшей на густую пелену туч. Мама, обрадованная исчезновению птиц, осталась стоять на месте. По-видимому, она совершенно не горела желанием узнавать причину, по которой это произошло.

Я же осторожно подкралась к Ане и, коснувшись её руки, тихонько спросила:

— Что это было? Как ты отогнала их?

— Это достаточно долгая история. Я расскажу тебе её в поезде, так как время поджимает. Но голуби ещё вернутся, это я знаю точно. Я их не прогнала окончательно, а тем более — не уничтожила.

— Но… — я замялась, не зная, что сказать. Множество вопросов разрывало мою голову, жаждя вырваться наружу, однако слов, чтобы их выразить, катастрофически не хватало, словно в один миг я лишилась всех речевых навыков.

— Теперь у меня нет часов, печально. Хотя, главное, что жизнь ещё со мной, — по прошествии нескольких минут грустно усмехнулась Аня, глянув на то жалкое подобие браслета, оставшееся от её дорогих часов. Видимо, камень, который она держала именно этой рукой, оказал на них неблагоприятное воздействие.

— Печально… — машинально повторила я, плохо соображая, что говорила. Волны странного спокойствия начали медленно захлестывать все мои чувства, и потому, не сказав больше ни слова, я двинулась к маме, всё ещё стоявшей на прежнем месте и упорно нас ждавшей.

Глава 13. Наблюдения

Добрались мы до города С достаточно быстро, вот только самого важного из того, что я ожидала, не произошло. Анна не рассказала. Абсолютно ничего не говорила о вещах, связанных с камнем, касающихся отгона голубей. Всю дорогу она сидела, апатично глядя на серебристые нити рек, обрамленные изумрудными полями, на тропы, дома, людей, магазины, и о чём-то думала. Ей словно не было никакого дела до меня, жаждущей как можно скорее выяснить хоть какие-то подробности о случившемся.

А вот мама смогла немного расслабиться: любимая книга, которую она в первую очередь закинула в свою походную сумку, пришлась весьма к месту. Спокойная история, что там описывалась, нагнала на мать какое-то ласковое умиротворение, и она с необычной для нашей ситуации безмятежностью поглядывала на окрестности.

А вот со мной всё обстояло гораздо хуже: сколько я ни пыталась расслабиться, сколько ни думала о приятных вещах, перед глазами всё равно возникала жуткая площадь и, конечно, твари, какие могли настигнуть нас в любой момент.

Анна же с каждой минутой вызывала у меня всё большее недоверие: её скрытность буквально раздражала, невольно наводя на дурные мысли. И то равнодушие, с которым она оценивала ситуацию, уже настораживало, весьма настораживало.

— Аня, ты же обещала мне рассказать про камень. Или я что-то не поняла? — не выдержав, обратилась я к сопутнице, но та, одарив нас загадочным взглядом, дала лишь короткий и совершенно неопределённый ответ.

Время пролетело незаметно — и мы, с трудом осознававшие свое везение, уже шли по знакомой платформе. Даже не верилось, что ещё вчера я, не на шутку встревоженная состоянием матери, стояла среди этих однообразных строений и ожидала поезд. Казалось, всё это безумное путешествие, порядком подпорченное птицами, длилось гораздо дольше, гораздо мучительнее.

А в городе С всё было спокойно — слишком спокойно. Прохожие как ни в чём не бывало сновали по улицам, транспорт ходил по расписанию, одинокие коты, не покалеченные голубями, мирно прогуливались среди клумб, гортанным мяуканьем зазывая своих подружек, — как в мирные времена. И всем, казалось, было абсолютно плевать на новости, объявленные по телевизору: их весь этот мнимый апокалипсис не касался, им жилось прекрасно, а значит, и поводы для тревоги отсутствовали.

В скором времени мы уже стояли около не понаслышке знакомого мне дома, окружённого цветущими клумбами. Терпкий аромат по-прежнему витал в горячем воздухе, со всех сторон сторон доносились монотонные машинные гудения, детские крики, брань, шум газонокосилок — все было таким обыкновенным, чересчур обыкновенным.

Впрочем, одна деталь, которая, собственно, больше всего и волновала, почти сразу привлекла моё внимание. Голуби отсутствовали. Совсем. Ни одного не было ни на улицах, ни на крышах, ни на оконных выступах — все как сквозь землю провалились. И сколько бы ни кликали бабушки, по привычке принёсшие угощения, сколько бы ни искали юные разбойники, безмерно любившие их погонять, сколько бы ни изумлялись молодые пары, использовавшие их в качестве символа своей любви, — птички всё не приходили.

Всю дорогу до нашего временного убежища я внимательно рассматривала улочки, силясь отыскать хоть одного голубя, но все бесполезно. Исчезли — и это явно не к добру.

Когда мы, наконец, очутились в стенах квартиры, мама, уставшая от тяжёлой дороги, сразу же отправилась спать, а я, наспех закинув вещи в предоставленную мне комнату, вышла на балкон и принялась увлеченно наблюдать.

Аня словно невзначай поинтересовалась моим состоянием и, убедившись, что все в порядке, кинулась к ноутбуку, чтобы проверить почту. О своем обещании она, похоже, и вовсе забыла, или, что более вероятно, не желала вспоминать. Не хотела рассказывать. Стремилась сохранить столь важную информацию, которая, несомненно, пригодилась бы нам в обороне против тварей, в бесполезной тайне.

Не став больше донимать хозяйку расспросами, я, тесно примкнув к чистейшему балконному стеклу, начала изучение города.

Вид моим глазам открылся не особо интересный: какая-то дорога, длинная, извилистая, переполненная машинами, несколько пышных деревьев, высаженных у обочин, супермаркеты, пестревшие цветными вывесками с изображением неестественно красивых продуктов. У Антона пейзаж открывался гораздо более приятный, радующий глаз, — здесь же всё выглядело скучно. Настолько скучно, что мне через несколько минут захотелось спать — но нет, отлынивать было нельзя, я словно чувствовала. И с трудом преодолевая сонливость, сладко зевая, продолжала наблюдение.

Однако каких-либо признаков присутствия голубей все не было: только парочка людей, решивших порадовать птичек очередным лакомством, но не получивших никаких результатов. Через некоторое время мне, одолеваемой сонливостью, эта странная затея начала порядком надоедать, и, сдавшись, я всё же решила отправиться в кровать.

Спалось мне очень беспокойно, я, наверное, то и дело ворочалась, а пробудившись, даже поначалу удивилась, что вообще жива: уродливые птицы, в каких внезапно превратились голуби, упорно отказывались выходить из головы.

Как выяснилось, было уже раннее утро. Рассветные лучи пробивались сквозь густые кроны деревьев, хаотично бегали по оконному стеклу и, прорываясь сквозь шторы, заливали комнату розоватым сиянием; где-то вдали слышался торжественный слаженный хор каких-то пташек, встречавших очередной рассвет. Всё так мирно, так обыкновенно — словно ничего не происходило, словно всё, с чем мы столкнулись по пути в город К, являлось не более, чем безумным плодом разыгравшегося воображения.