Узнав, что билеты ещё имелись в наличии и в большом количестве, я вздохнула с облегчением, так как страх, что таковых не останется, по причине массового ажиотажа, меня не покидал на протяжении всей нашей дороги, какую мы преодолели, чтобы добраться до этого самого вокзала.

Решив проблему с билетами, мы отправились к залу ожидания, где, сложив вещи стали с напряжением дожидаться нашего рейса.

Чувствуя, как пламя тревоги, горевшей в моём сердце, становилось всё ярче, я нервно теребила рукава своей куртки. Все мои мысли по-прежнему были заняты голубями, и ни о чём другом заставить себя подумать я не могла, как бы отчаянно ни пыталась. Эти птицы, разводившие тучи своими исполинскими крыльями, напрочь отказывались покидать мою голову, отчего мне приходилось мучиться, тщетно пытаясь отогнать нешуточный страх.

Но неожиданно Анна дёрнула меня за руку, отчего я невольно вздрогнула. Воображение тут же нарисовало перед моими глазами ужасающую картину, и у меня возникло навязчивое желание ринуться в сторону поездов и, забравшись на первый попавшийся, неважно, в какую сторону державший путь, поскорее сбежать от кошмаров, вселившихся в каждый уголок этого обречённого города.

— Голуби, — прошептала Анна

Одного только этого слова было достаточно, чтобы внутри меня всё похолодело, а сама я, съёжившаяся, словно маленький ребёнок, чуть не издала панический вопль, выплеснув всё, что накопилось внутри меня, наружу. Но этот способ был не лучшим, так как, несомненно, привлек бы всеобщее внимание, получить которое у всех нас отсутствовало всякое желание.

Глава 12. Нападение

Страх накрепко сковал моё тело, отчего мне показалось, будто на миг я перестала быть самой собой, перевоплотившись в кого-то другого, совсем маленького и беззащитного. Я крепко схватилась за Аню, как ребёнок, жаждущий отыскать спасение у практически случайных людей, не владеющих необходимыми навыками. Но мне уже было плевать на репутацию. Я судорожно держала её руку, моля, чтобы она не отпускала меня, чтобы не позволяла мне ринуться в сторону вокзала, окружённого омерзительными чудищами.

Впрочем, именно это Анна и делала. Сдерживая меня от панических порывов и пытаясь настроить на спокойствие, она неотрывно смотрела на платформу, на которой в отчаянии метались человеческие фигуры. И я бы к ним тоже присоединилась, если бы не Аня. Как же я была ей благодарна в тот момент…

Моя мама стояла на месте, буравя железнодорожную станцию остекленевшим взглядом. Наверное, ей уже было всё равно, какая участь постигнет нас в ближайший момент и с какой тварью нам придется столкнуться. Мать, в отличие от меня, пытавшейся сконцентрироваться на успокаивающих мыслях, уже смирилась и теперь только ждала нужного часа.

Паника. Страх. Крики. Люди бегали по зданию, не понимая, куда им деться, тщетно пытаясь отыскать спасение, но всё было бесполезно, так как отогнать голубей, фигуры которых вздымались среди тяжёлых чёрных облаков, нависших над городом, не представлялось возможным. А цель их оставалась всё той же, и упорство, с которым они стремились её достичь, не убывало.

Проклиная весь мир и наивно надеясь, что всё это — лишь страшный сон, привидевшийся мне после бурной ночи, я последовала за Аней, внезапно решившей двинуться в путь. Зачем она эта сделала, я не понимала, но уже было всё равно — гибель совсем близко. Свистящее дыхание смерти, её длинные костлявые пальцы, её пронизывающий голос, представленный неземным птичьим воплем, уже доносился в нескольких метрах от нас. Уже совсем рядом. Ещё несколько мгновений — и все мы будем мертвы.

Люди, поддавшиеся панике, носились по тесным вокзальным залам, словно муравьи. Некоторые даже выбивали стёкла, испещряя кожу кровавыми порезами, некоторые, впав в состояние безумия, чуть ли не взбирались на стены, пытаясь хоть там отыскать желанное убежище. Но его не было и на стенах, его не было нигде.

Воздух, казалось, становился всё плотнее. Не видя ничего перед собой, сталкиваясь с дрожащими человеческими телами, мы целенаправленно двигались в сторону, где в тот момент находилась самая сердцевина опасности. Несмотря на мои сопротивления, Аня, задавшаяся какой-то целью, не останавливалась, и я не ослушивалась, покорно следуя за ней, в надежде, что, может, хоть она знала, как избежать отвратительной гибели от уродливых голубиных клювов.

Моё сердце отчаянно билось, голова кружилась, глаза, перед которым всё мелькало, практически ничего не видели — за исключением разноцветных тканей, служивших материалом различных видов одежды.

«Мы спасёмся, Лиза, правда, верь. Только верь», — твердила я самой себе.

Вот мне в лицо ударил порыв свежего воздуха, позволивший хоть ненадолго выйти из временного состояния помутнения. Мы вышли на платформу, практически опустевшую от людей, ясно увидевших приближающуюся опасность.

Народу там и вправду не было, зато имело место быть кое-что похуже, чем разбегающиеся в разные стороны человеческие фигуры. Голуби. Жуткие птицы, кружившие в облаках, разрезавшие небесную твердь своими исполинскими крыльями и беспрестанно клацавшие отвратительными клювами, должно быть, уже не раз ощутившими вкус солёной человеческой крови.

— Прошу, не надо, давай вернёмся, — прошептала я, но Аня, неожиданно предавшаяся размышлениям, меня не услышала. Дрожащая, липкая от пота рука мамы очутилась на моём запястье, и, развернувшись, я увидела её взгляд, застававший вскрикнуть от ужаса.

Нет, ничего нечеловеческого в её глазах не было — она по-прежнему оставалось собой, всё той же женщиной, которую я знала с самого рождения. Только панический страх, метавшийся в её взгляде, словно передавался невесомыми нитями, врезаясь в душу и заставляя испытывать аналогичные неприятные чувства. И снова этот ком в горле, снова дрожь, одолевающая всё тело, с которой мне уже вроде бы даже удалось немного совладать.

— Мама, мы ведь вернёмся? — спросила я, осознавая, как глупо прозвучали мои слова.

Между тем огромные голубиные фигуры уже были совсем близко. Их тени, рокотавшие на чёрном небосводе, нависли над нашими одинокими фигурками, словно они были королями, а мы — жалкими слугами, приговорёнными к смертной казни в результате неисполнения своих обязанностей

Наверное, люди, спрятавшиеся в безопасное укрытие, в тот момент смотрели на нас, как на сумасшедших, так как мы были единственными, кто осмелился сунуться на захваченную территорию в столь напряжённый момент. Я словно чувствовала на себе эти пронизывающие человеческие взгляды, которые вкупе с голубиными разрывали нервы на несколько мелких лоскутков.

Небо озарилось неземным заревом, вспыхнув множеством огненных всполохов, голубиные крылья в очередной раз сотрясли тяжелый воздух, сплошь напитавшийся дымом, — и под звуки гортанного боевого клича голуби ринулись в атаку. Они набросились на нас, беззащитных людей, стоявших посреди пустой платформы и совершенно не имевших понятия, куда им податься, чтобы обрести спасение.

Только теперь я осознала, что, последовав за Аней, самолично пошла на самоубийство, так как она, одолеваемая тихой паникой, попросту не соображала, что делала. Съехав с катушек, она начала искать спасение там, где пролегала самая опасная зона и где шанс встретиться лицом со смертью был крайне, просто крайне велик.

Но внезапно я, к своему невероятному удивлению, заметила, что в руках Аня держала какой-то странный камень, видеть который раньше мне не доводилось даже на страницах книг. Неровно отшлифованный, словно отколовшийся от основной материи, он выглядел зловеще и создавал не самые приятные впечатления, но, несмотря на это, вселял в душу смутную надежду на спасение. Ведь его держала наша верная сторонница, а значит, бояться было нечего. Если только Аня нас не предала, перейдя на сторону омерзительных пернатых, парящих среди темных небесных клочьев. Но этого случиться просто не должно было. Мой мозг упорно отказывался верить, что Анна, с таким воодушевлением отправившаяся со мной на помощь маме, вообще была способна на измену. Хотя, кто знает, ведь наше с ней знакомство не отличалась близостью…