Павел Антонович мучительно старался вспомнить, что же сегодня за день и о чем толкует Галина. В голове от инъекций стоял туман, мозг никак не хотел приступать к работе. Наконец он понял и преобразился.

— Конечно, Галя. Езжайте. Я сейчас позвоню. Вас встретят, и все объяснят по ходу дела. Я уже подписал все, что нужно. Только, умоляю тебя…

— Глаз с нее не спущу, — пообещала Галина. — И знаешь что? Мы даже завтракать не будем. Вернемся и тогда уже… Нужно ведь отметить! Да и Новый год скоро. Вряд ли еще встретимся в этом веке.

— Конечно, — болезненно поморщившись, ответил Павел Антонович.

Он подумал о том, что в следующем веке, то есть после Нового года, они тоже вряд ли встретятся.

Аня в короткой дубленке стояла в прихожей и смотрела на Галину точно собачка, которую ведут на прогулку. Только поводка не хватало. Спустились по лестнице. Галина направилась к дороге, но Аня остановила ее.

— Может быть, на машине?

— Я как раз и собираюсь…

— Нет, нет. На моей машине.

— У тебя есть машина?

— Павел подарил на свадьбу, — ответила она просто. — Совсем новенькая.

Галина хотела сказать Ане, что, несмотря на тонну мятных пилюль, которые она ела все утро, от нее все еще несет перегаром. И что она не собирается рисковать своей жизнью… Но любопытство взяло верх. В конце концов, вести машину она может и сама.

Женщины свернули за дом и направились к стоянке. Аня улыбалась и смотрела вперед. Галина рассматривала издалека машины и пыталась определить, какая же Анина: синяя спортивная или последняя модель «Жигулей». Но не угадала. Аня подвела ее к новенькому сверкающему джипу «мицубиси-поджеро».

— Нравится? — спросила с детской гордостью.

— Удивительно, — оправившись от шока, ответила Галина. — Сколько же такая красавица стоит?

— Павел не говорит. Но подруги сказали, не меньше хорошей однокомнатной квартиры.

Галина едва сумела справиться с негодованием. Вот куда уходят ее денежки! Нет, это пора прекратить. Она не имеет права!

— Если ты не возражаешь, за руль сяду я.

— Хорошо.

Похоже, эта девушка никогда никому не возражала — просто не умела.

К зданию банка они подъехали около одиннадцати.

— Подожди меня здесь, — приказала Галина. — Разузнаю, что там. Только не вздумай выходить.

— Ладно.

Галина достала пачку сигарет и закурила. Руки ее безбожно дрожали. Нужно успокоиться. Только вот — как? План вступал в главную фазу. От сегодняшнего дня зависело многое. Вернее, не многое, а — все! Аня смотрела на нее, улыбаясь.

— Чего волноваться? Хочешь, я сама схожу…

— Нет!

Галина ответила слишком поспешно и слишком резко. Аня посмотрела на нее удивленно.

— Пойду я, — отчеканила ей Галина. — Павел Антонович поручил мне проследить, чтобы все было, как нужно, и я выполню его просьбу. Так что оставайся здесь и не вздумай выходить.

Она вылезла из машины, бросила сигарету в снег, поправила чалму на голове.

— Дай-ка паспорт.

Аня протянула ей паспорт. Галина раскрыла его и внимательно осмотрела сначала штамп о регистрации брака, потом — фотографии. На первой Аня была совсем на себя не похожа. По-детски пухлые губы и щеки, унылый взгляд и тонкая шея. На второй лица практически не было видно.

Во все стороны торчали крашеные патлы, на ресницах — килограмм косметики, рот — черный.

Галина вернулась в машину.

— Знаешь, — сказала она Ане примирительно, — у меня сейчас тяжелая полоса в жизни.

Девушка понимающе закивала.

— Спала плохо, — продолжала Галина. — Уснуть удалось всего часа на три. Выгляжу — как… Я подкрашусь, пожалуй. Не следует идти туда в таком виде. Хорошо?

— Конечно, — улыбнулась Аня. — Я понимаю. Павел терпеть не может, когда…

— Вот-вот, — вздохнула Галина. — Я только сейчас подкрашусь, а потом смою, чтобы его не раздражать.

— Ты тоже его боишься? — тихо спросила Аня.

Галина натянуто улыбнулась, но ничего не ответила. Она достала косметичку, маленькое зеркальце и принялась штукатурить ресницы, пока с них на щеки не посыпалась тушь. Рот она обвела коричневым карандашом, чтобы казался больше, и покрасила темно-бордовой помадой.

— Здорово! — восхитилась Аня.

— Ты так считаешь? — ухмыльнулась Галина. — Ладно, я пошла. Жди.

Она вошла в здание банка. У первой же двери в комнатке сидел милиционер. Галина предъявила ему паспорт Ани и глупо улыбнулась:

— Мне к Татьяне Михайловне. Ей звонили.

— Проходите, вы записаны. Пятый кабинет. А вот еще, — он пробежался глазами по списку, — некая Светлова? Она позже подойдет?

— Возможно, — снова улыбнулась Галина.

Миновав милицейский пост, она попала в большой холл с двумя глубокими креслами и маленьким столиком, заваленным красочными иллюстрированными журналами. Далее тянулся длинный коридор. Кабинет номер пять Галина отыскала в самом конце этого коридора, но не вошла, а развернувшись, на цыпочках поспешила обратно. Помахала у милиционера перед носом телефоном:

— Позвонила Галочка Светлова, я выйду ее встретить, и мы обе тут же вернемся.

Она поспешила к машине, позвала Аню. Паспорта на этот раз милиционер у них не спросил, а просто открыл дверь. Галина усадила Аню в кресло и сунула ей под нос женский журнал.

— Ты почитай пока, а я сейчас. Только очень прошу — не двигайся с места.

Аня потянулась было снять мохнатую лисью шапку, но Галина схватила ее за руку.

— Не стоит, — сказала она шепотом. — В шапке ты кажешься взрослее. Здесь ведь многие хорошо знают Павла Антоновича. Не нужно, чтобы ходили разговоры о его слишком молодой жене.

— А-а-а, — протянула Аня. — Понимаю, — и с неподдельным интересом уткнулась в журнал.

Галина снова пошла по коридору. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, ноги не слушались. Такого страха она никогда в жизни не испытывала, а потому не знала, как же с ним справиться. С каждым шагом дыхание ее учащалось, а ноги становились ватными.

— Можно?! — наконец заглянула она в пятый кабинет.

— Входите, — пригласила пожилая женщина. — Вы… — она вопросительно смотрела на Галину, приглашая помочь ей.

Одно мгновение, пока мысли взорвались в голове, перемешались и потянули ее куда-то в омут, пока она молчала и думала о том, что еще не поздно все переиграть, ничего не предпринимать и сделать Аню наследницей Синицына, это мгновение показалось ей вечностью. И даже промелькнула мысль, что главный бухгалтер все поняла, сейчас нажмет кнопочку, вызовет милиционера и Галину выпроводят под белы рученьки. А потом всплыло лицо Глеба со страшным оскалом…

— Я Анна Семеновна Синицына, — глупо улыбнувшись банкирше, решительно заявила Галина.

С этими словами она сняла с головы чалму и тряхнула коротко остриженными пепельными волосами, которые тут же занавесили половину ее лица.

22 декабря 2000 года. Ашхабад

В то самое время, когда Галина стояла в банке перед главным бухгалтером, Глеб разыскал в Ашхабаде Бориса Павловича Синицына. Мужик был огромный, пятерня — с аэродром, не ботинки — лыжи. Такого трудно стукнуть по голове, пожалуй, и не заметит. Да еще Галина рассказывала, что Синицын-старший сыночка закодировал. Стало быть, тот не пьет. А трезвый он вряд ли просто так в руки дастся.

Шмарин подсел к мужикам, что покуривали возле конторы, угостил столичными сигаретами, навел разговор на Синицына. Посмеялись над ним работяги. Рассказали про его печаль-кручину, что водку родимую больше на дух не переносит, только вот радости от этого никакой, а напротив — одна досада. Еще рассказали, что ищет способа от кодирования проклятого противоядие найти, да так пока и не нашел…

Шмарин смотрел на Бориса и думал, с какого боку к нему подобраться. Вот если бы великан неподвижный был… И тут вспомнился рецептик один лагерный, как в водку транквилизаторы подмешать. Конечно, там он этого никогда не пробовал, но как только вышел, разок прикололся. Свалился замертво после первой же бутылки, но кайфа не то чтобы особенного, вообще никакого не почувствовал. Однако то, что ноги отнимаются и даже встать сил нет, — запомнил. И вот теперь прекрасный случай представляется испытать.