Бесцеремонно оттеснив Сергея от окна, парень с видимым удовольствием уселся на сквозняке.

«Вот всегда так, — ненавидя свою мягкотелость, подумал Сергей, — всем уступаю. За другими столиками сколько угодно свободных мест, а он отогнал меня от окна. Нет, не умею я постоять за себя. Так и на службе. Что бы ни потребовал «старичок» Коромыслов — все делаю: и пол за него в казарме не раз мыл, и автомат его чистил…» Он вспомнил тяжелый, напряженный взгляд Коромыслова и почувствовал под ложечкой холодок тревоги. «Привезешь бутылку», — опасливо оглянувшись, шепнул он на ухо Сергею перед самым его отъездом в отпуск и протянул десятку. Чижиков не хотел брать деньги, но Коромыслов силой запихнул их ему в карман кителя. Правда, Коромыслов предупредил, что все будет шито-крыто. Бутылку надо было опустить в старую сусличью нору под большим камнем неподалеку от вертолетной площадки, что расположилась в полкилометре от маленького степного гарнизона. Остальное, сказал Коромыслов, не твоего ума дело. Уже сегодня Чижикову предстояло с ним встретиться, а чемодан был пуст.

— Твоя фамилия Чижиков, — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил парень, и зрачки его глаз неподвижно замерли на Сергее.

Чижиков не смог скрыть растерянности, и парень раскатисто засмеялся:

— Все про тебя знаю. Недаром в армии в разведке служил. Держи пять. Павел.

Он протянул открытую ладонь и крепко сдавил пальцы Сергея, потом, наставив, как пистолет, на его сердце палец, продолжал:

— Ты — первогодок.

Сергей кивнул, подумав при этом, что об этом нетрудно догадаться. Форма на нем была новенькая, мундир еще не успел обмяться.

— Едешь из отпуска по семейным…

Удивлению Сергея не было предела. И это знает: Чижиков действительно возвращался из отпуска по семейным обстоятельствам. Дома в его родном городе тяжело заболела мать. Две недели назад в часть пришла тревожная телеграмма… Но откуда об этом мог знать Павел? А тот снова расхохотался с самым добродушным видом.

— Видишь, Чижик, все про тебя знаю.

Ух ты! Знает даже прозвище. Сергея так прозвали в армии с первых дней службы, конечно, из-за фамилии да еще из-за роста.

— А вот ты обо мне не знаешь, ну, абсолютно ничего.

Сергей охотно согласился, качнув головой.

— Так вот, тот вертолет, который подбросит тебя до «точки», занаряжен для меня. — Павел горделиво откинулся на спинку стула и ткнул себя пальцем в грудь. — Груз у меня ценный, но по просьбе старшего диспетчера я согласился подбросить и тебя.

Сергей снова мотнул головой. Это что же получается? Значит, он увидит охоту на волка? Да что там увидит — сам будет ее участником! Он был совершенно оглушен такой перспективой, однако все же решил уточнить.

— А охота на волка будет? — с замиранием сердца спросил он.

— Будет, — подтвердил Павел, не сводя с него глаз. — Только с тебя, служба, причитается. Гони провозные, да и за охоту… В чемоданишке бутылочка, поди, лежит? Как же без нее из отпуска. Друзья-товарищи наверняка наказывали.

Сергей отрицательно покачал головой и рассказал про свои затруднения с Коромысловым, который ждет бутылку.

— Да, твой Коромыслов не дурак, — задумчиво проговорил Павел, наклонился к Сергею и зашептал в самое ухо: — Сделаем так: когда все отойдут от стойки, жми к этой жабе, — он глазами указал на буфетчицу. — Спросишь две бутылки. — Видя сомнение на лице Сергея, он жарко заговорил: — У нее есть, есть! Не на прилавке, конечно. Мне она не даст, летчикам не даст, а тебе, Чижик… Слушай внимательно… Тебе даст. У нее сын в армии. Единственный… Я испаряюсь, а ты действуй.

И, подхватив со стола пляжную кепочку, Павел скрылся за дверью.

После ухода Павла на столе под недопитой бутылкой лимонада осталось несколько мятых трешек.

Кажется, ничего нет проще подойти к буфетной стойке, протянуть деньги и попросить две бутылки, но как Сергею не хотелось врать, изворачиваться, играть на материнских чувствах этой женщины. А потом командиры так душевно к нему отнеслись, без задержки предоставили отпуск, полдня названивали по телефону, вызывая вертолет, а он… Чем собирается им отплатить? Скорей бы уволился в запас Коромыслов! Он как гвоздь в сапоге — нет Сергею от него покоя. «Но разве дело в одном Коромыслове?» — думал Сергей. Всю жизнь он плыл по течению, делал, что говорят другие, ни разу не стал никому поперек дороги…

Ругая себя последними словами, Сергей тем не менее встал и нехотя подошел к буфетной стойке.

— Чего тебе, сынок? — участливо спросила буфетчица.

И никакая она не жаба, думал Сергей. Доброе, открытое лицо, как у его мамы.

Мама… Только вчера вечером он расстался с ней в городской больнице «Красный крест», и такими же жалостливыми, как у этой женщины, глазами смотрела она на него, провожая. Он у нее тоже единственный. Как она сейчас? Врачи заверили, что операция прошла успешно. Эх, побыть бы с ней хоть еще один день, но нельзя — служба… А везти в часть бутылку? Как же тут быть со службой?

— Так что тебе, солдатик? — повторила буфетчица, ласково заглядывая ему в глаза.

— Мне?.. Мне бутылку лимонада! — проговорил Сергей и зачем-то выложил на прилавок зажатые в потной ладони деньги.

— Куда так много? — удивленно приподняла брови буфетчица.

Кажется, она догадалась, что он собирается у нее просить. Быстро спрятав в карман чужие деньги, он достал кошелек и вынул рубль.

— Другое дело, — вздохнула буфетчица. — А печеньица не возьмешь? Хорошее. Вчера привезли. Я положу.

Сергей хмуро кивнул. Его почему-то раздражала ее суетня, ласковый голос. На кого он злился? Наверное, на себя. Молча, забыв поблагодарить, Чижиков уложил покупки в чемодан и вышел из помещения.

И тотчас же солнечные лучи впились в него почти с физической ощутимостью. Они давили на плечи, грудь, жгли через обмундирование кожу. Сухой знойный воздух, казалось, обжигал легкие. Сергей огляделся, ища какое-нибудь укрытие. В небольшой беседке из узких деревянных реек он увидел все ту же компанию. Павел помахал рукой:

— Эй, служба, давай сюда!

Предчувствуя неприятный разговор, Сергей нехотя подошел. Ему очень хотелось посмотреть на девушку, но он не смел оторвать от пола глаз.

— Ну, взял? — с нетерпением в голосе спросил Павел.

Сергей молча протянул ему деньги.

— Что, не дала? Ну, это ты врешь. Врешь! — уверенно повторил Павел, заглядывая ему в глаза. — Ты не просил, сдрейфил. Что рожу-то сквасил?

— Паша, что за выражение? — пыталась урезонить его девушка, но тот лишь нетерпеливо махнул рукой.

— Ты знаешь, что с тобой сделает Коромыслов? — в угрожающем тоне продолжал Павел. — А я?.. Я, Чижик-пыжик, выброшу тебя из вертолета.

Сергей молчал. Таня и летчик Костя с интересом смотрели на него.

— Вот что, — не просил — приказывал Павел, — ступай назад и без этого дела не возвращайся.

Сергей хотел было развернуться на сто восемьдесят градусов и вернуться в буфет, но поймал на себе взгляд девушки. В нем было и любопытство — чего, мол, человек стоит, но в то же время взгляд ее подзадоривал — держись, солдат, не поддавайся!

«А действительно, с какой стати я должен выпрашивать для кого-то бутылку? — подумал Сергей. — Что в Павле или Коромыслове такого, чего нет во мне? «Посажу в вертолет… выброшу»… Кто он такой? Есть начальник аэропорта, диспетчер, а они сказали — полетишь». Сергей набрал полную грудь сухого, горячего воздуха и выпалил в лицо Павлу:

— Тебе надо — иди и выпрашивай, а потом… алкоголь — яд и ведет к медленной смерти.

— Браво! — воскликнула девушка и захлопала в ладоши.

В Сергее что-то перевернулось от этого возгласа. Он выпрямился, смотрел перед собой смелее. А Константин расхохотался, да так, что кудри затряслись на его голове.

— К медленной смерти… Так нашему Павлу некуда торопиться. Ха-ха-ха! Один — ноль в пользу вооруженных сил.

Павел изменился в лице, недобро усмехнулся:

— Ты еще пожалеешь об этом, салага!

Сказано это было громко, оскорбительным тоном, и теперь смолчать Сергей не мог. Не задумываясь о последствиях, он кинулся на обидчика, но Павел схватил его за борт кителя. С треском оторвалась и упала в пыль пуговица. Испуганно вскрикнула Таня, но между ними вклинился Костя.