Несколько мгновений Давид словно бы размышлял.
«Ладно. Что тебе нужно?»
«МНЕ НУЖНО, ЧТОБЫ ТЫ ЗАХВАТИЛ ПРОМЕТЕЙ».
Давид мысленно хохотнул.
«Всего-то? Раз плюнуть, работа как раз по мне!»
«ОЧЕНЬ ХОРОШО. НО СНАЧАЛА МНЕ НУЖНО, ЧТОБЫ ТЫ ПОЗАБОТИЛСЯ О ФЕРГЮСЕ».
Давид бросил быстрый взгляд на смертельно бледного и словно бы высохшего старпома, которого мотало на заднем сидении электромобиля. Черная жижа, перехватившая его живот широким поясом, блестела в смутном освещении станции. Черты лица Фергюса как-то заострились, глаза были прикрыты, и сложно было сказать, в сознании ли он.
«Подожди-ка. Ты серьезно предлагаешь мне воевать с той махиной, откуда мы сбежали? Кажется, у тебя в голове что-то повредилось при загрузке».
«ТЫ БУДЕШЬ НЕ ОДИН. У ТЕБЯ БУДЕТ АРМИЯ».
«Что еще за армия? Что ты городишь?»
«РОБОТЫ».
Давид немного помолчал.
«Почему ты не сделаешь это сам?»
«Я НЕ СМОГУ ТОЧНО УПРАВЛЯТЬ ИМИ НА ТАКОМ РАССТОЯНИИ. А ТЫ СМОЖЕШЬ. НО СНАЧАЛА МНЕ НУЖНО, ЧТОБЫ ТЫ ПЕРЕДАЛ ФЕРГЮСА ХИРУРГУ».
Давид в задумчивости уставился вперед, словно бы переваривая полученную информацию.
«И ЕЩЕ. ЛЮДИ СВЕРХУ И НОВЫЕ ЛЮДИ НЕНАВИДЯТ ДРУГ ДРУГА»
«Новые люди? Это такие, как ты? Ты же утверждал, что ты не человек!»
«Я ЧЕЛОВЕК. БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ».
«Да уж, я заметил, что вы не ладите».
«НЕ ДОПУСТИ ЕЩЕ ОДНОГО КРОВОПРОЛИТИЯ».
«Еще одного? Что ты имеешь...»
«ПОЖАЛУЙСТА».
Седрик с ужасом прислушался к себе. Еще одного кровопролития? Он знал, о чем речь, но, кажется, не хотел вспоминать об этом. Похоже, память белой мумии перешла, как дурное наследство, к капитану.
Та часть, что осталась в его сознании от белой мумии, отчаянно не хотела вспоминать. Но Седрик заставил ее. Ради этого было все это сумасшедшее путешествие. Он шел к этому много лет. Что бы там ни было - он должен это знать.
Воспоминания приходили, словно яркие вспышки, словно бы все происходило вновь прямо у него перед глазами. Мгновение - и станция вокруг него - не кишащий живыми трупами подводный склеп, а город, наполненный бегущими по своим делам людьми. Город ученых. Седрик видел таких же, как он - на верхнем Прометее их называли низшими, здесь их имя было - новые люди. Улучшенные. Приспособленные к тем условиям, в которые было поставлено человечество. Созданные для этого мира, сильные, выносливые и умные - дети доктора Хеймдалля. Перед глазами Седрика они спешили по своим делам, накидывая на плечи белые халаты или рабочие костюмы. Спешили бок о бок с людьми сверху. Седрик знал теперь, что «люди сверху» - значит, люди, пришедшие с поверхности океана, точнее, их далекие потомки. Те, кто не смог переродиться.
Доктор Хеймдалль говорил о полном перерождении человечества, и проект Прометей был рассчитан именно на такой сценарий: оба этажа, как старый, выстроенный еще перед Катастрофой, так и верхний, новый, который как раз заканчивали, были рассчитаны на то, что однажды они будут затоплены полностью, чтобы перейти к следующей стадии - приспособлению нового человека к внешней среде. Теперь люди сверху стояли между человечеством и прогрессом. Конечно, они этого не хотели, все всё понимают, но так уж получилось. Они не смогли переродиться. Перед теми, кто населял Прометей встала дилемма - как быть дальше?
Этические соображения подсказывали - надо разделить среду обитания. Урезать масштабы проекта, забыть о былом размахе, но - сделать так, чтобы хоть на одной из станций были пригодные для людей сверху условия. Конечно, все понимали, что это заведет проект в тупик. Для дальнейшего перерождения необходимы две станции, функционирующие в новом режиме, а не одна. Но речь идет о жизнях. За этику на станции отвечал Прометей - искусственный интеллект, независимый наблюдатель, система сдержек и противовесов всего проекта. Ну а Хансен из новых людей был координатором проекта, и отвечал за его эффективность...
Седрик следил, как Давид и Анна помогли Фергюсу залезть в прибывший к одному из запасных шлюзов челнок.
- Это еще что такое? Стоять! - мрачно спросил Давид, встав в дверях на пути у четырех подъехавших к челноку роботов. Роботы послушно остановились перед андроидом.
- ОНИ ПОМОГУТ ВАМ, ПУСТИ ИХ. Я НАСТРОИЛ ИХ ТАК, ЧТОБЫ ОНИ СЛУШАЛИСЬ ТВОИХ КОМАНД.
Давид недоверчиво мигнул красными глазами.
- Сидеть, железяки!
Роботы послушно опустились на пол. Давид с сомнением осмотрел их, а затем отступил в сторону, давая им путь:
- Ладно, загружайтесь.
Люк за спинами роботов тихо зашипел, закрываясь, и челнок плавно скользнул во тьму и холод океана.
Челнок двигался по давно проложенному маршруту, и не требовал руководства, так что Седрик вновь обратился к воспоминаниям Прометея. Какая-то его часть отчаянно не хотела вспоминать это. Ведь это были ее воспоминания. Так много крови...
Все диалоги по проблеме проекта заходили в тупик, в то время как сама проблема продолжала расти, а вместе с ней росло колючее раздражение и недоверие между новыми людьми и людьми сверху. И первым, кто решил, что если пороховой бочке суждено взорваться, то лучше поджечь ее самому, был Хансен. Он и группа других амфибий встречались и обсуждали свои планы там, где Прометей не мог их видеть и слышать, и приняли немало мер предосторожности. Но он все же услышал. Ждать больше нельзя, говорили они. Еще год простоя - и проект не сможет быть реализован никогда. В наших руках судьба человечества. Авария в управлении решила бы проблему, и обе станции затопило бы водой. Большинство людей сверху, к несчастью, утонет. Седрик слышал их неясные шепотки, которые удалось тогда уловить Прометею. Большая трагедия, но авария есть авария.
Тяжелая паника где-то на периферии сознания Седрика словно бы переплеталась с его собственным холодным тягостным разочарованием и гневом. Это было совсем не то, что ему хотелось узнать о своих предшественниках. О себе.
Прометей не смог бы остановить новых людей в одиночку. Так что он рассказал все людям сверху. И тогда все сломалось. Седрик видел станцию словно в рваном и путаном интерактивном кино. Все было в крови. Везде были мертвые. Среди опрятных комнат, залов и переходов станции, где всегда правил бал разум, где все было так цивилизованно, эта бойня смотрелась особенно дико. Седрик осматривал залу за залой, комнату за комнатой, и все они были заполнены смертью. Люди сверху вырезали всех амфибий. Почти всех. Они не тронули детей. Вместе с этими детьми они отправились на верхнюю станцию, оставив за спиной залитого кровью нижнего Прометея, его спятившего от всего случившегося смотрителя и вышедшую из строя новейшую систему первой помощи - рассчитанная на несчастные случаи и сердечные приступы, во время резни она дала сбой от перегрузки, пытаясь спасти то, что спасти невозможно.
Люди уплыли со старой станции и постарались забыть. Они так же постарались, чтобы дети убитых ими амфибий тоже забыли. Они приложили к этому все усилия. И у них получилось.
Седрик невидящим взглядом следил за ходом челнока в черной воде. Не на такую правду он рассчитывал. Весь его разум словно бы сковало льдом. Видения были слишком яркими и слишком страшными. Что-то кольнуло сознание капитана: челнок приближался к Прометею. Седрик словно очнулся. Сегодня все это закончится. Только бы оно вновь не закончилось бойней. Когда они прибудут на верхнюю станцию, все будет зависеть только от Давида. Седрик уже почти ничего не сможет изменить, когда все начнется.
Капитан сбросил оцепенение и сосредоточился на том, чтоб проложить курс челнока в обход орудий Прометея. Остается только верить в Давида. Седрик, странным образом, верил.
Глава 41, Финал.
Анна не понимала, что творится вокруг. Ей было ужасно страшно, когда челнок несся на каких-то нереальных скоростях по тем самым черным коридорам, где давеча они бродили с роботом и низшими. Хотя, какие они низшие? Она более не имела права называть так своих друзей. Тех, кто рисковал жизнями, тех, кто погиб ради нее.