— Спасибо, Рави, на добром слове!
Друзья снова выпили, и пока гость с аппетитом поглощал салат из красного сладкого перца, сдобренного зеленью и пряностями, Хари налил в чашки душистый чай. Потом открыл крышку чайника и с удовольствием вдохнул его аромат.
— Уже собран двенадцатый урожай чая! — заметил Рави.
— Слава Богу! — Хари сделал глоток. — Попробуй, друг! Это поистине живительный напиток.
— А ты ешь помногу? — неожиданно спросил Рави.
— Когда как. Но перед тем, как выступать с защитительной речью, не ем вообще. А перед разбирательством в судебном заседании пощусь подолгу… А вообще-то и в древней Византии, и у нас в Индии, и на Руси изографы перед тем, как приступить к письму божественного лика, икон или возведению изваяний, постились по несколько дней, дабы усмирить, утишить плоть, обуздать страсти и таким образом дать более широкий путь духовности, святому Духу… Постились и великие гуру, и правители, и военачальники, и мудрецы, и старцы перед важными делами и свершениями. Постились Будда, Христос, Конфуций, Ганди и многие великие писатели.
Полный желудок требует много энергии для утилизации и усвоения пищи, а отягченный мозг не может иметь высшей трезвости, истинного бесстрастия и не может видеть вещи в их истинном свете. В конечном счете адвокат или судья не может объективно оценить ситуацию. Об этом я много говорю моим коллегам. Разве может брахман, священнослужитель выходить к пастве, не подготовив себя постом и молитвой к священнодействию, литургии?
— Спасибо тебе, Хари! У нас с тобой получился неплохой сатсанг — беседа… И, как говорят мудрецы, пища — яд для неспособного переварить, и яд — знание без упражнений…
— Согласен. Знание — великий дар. Но все зависит от того, на какую почву упало его зерно.
— Последнее время меня волнует проблема семьи, которая уже десять лет назад очень обострилась в нашей стране, — озабоченно сказал Рави.
— Да, да! Меня это тоже мучит, и в своем трактате я непременно коснусь этого направления.
— Ты вот говорил о санскарах. Действительно, в Индии испокон веков придавалось семье весьма огромное значение. Воспитание детей начиналось с колыбели. И жрецы, мудрецы, старейшины или гуру соответственно каждому возрасту составляли санскары, упаковывая их практическую пользу в мистическую оболочку…
Хари внимательно слушал. Умение слушать — отличительная черта сатсанга, во время которого не следует мешать парению мысли, ее импровизации и воспоминаниям души.
— Существуют санскары детства, наречения имени, первого кормления, стрижки, начала изучения вед, а также свадебные, похоронные и так далее, которые вносили культуру в народные обычаи. Благодаря сохранению семейных традиций, а скорее, вследствие их, Индия сохранила себя и свою нацию, свой народ. И как ни стараются темные силы, особенно в последние годы, разрушить семью, насаждая вместо свобод сексуальную распущенность и порнографию, половые извращения, наркотики, ночные клубы, алкоголь и заражая бесконечной гонкой потребления, из-за чего семья уходит на второй план, а порой и разрушается… Человек вне семьи — это человек вне нации, вне страны, вне себя, вне Бога. Отшельничество же угодно Творцу, когда оно во имя Его, во имя народа и семьи.
— Да, Рави, к сожалению, все это так, — огорченно согласился адвокат, уловив, что его друг выплеснул первую волну своих мыслей и чувств. — Умаляется человек в человеке! Но все же меня успокаивает то обстоятельство, что у нас, в Индии, сохранилась и преумножается национально-патриотическая элита. И именно ей предстоит повлиять на общество, дабы массовая культура не захлестнула нас, не разрушила в человеке все человеческое. И мы с тобой, друг, не должны оставаться от этого в стороне, помогая и словом, и делом, внося посильную лепту. Во всех делах прежде всего нужно начинать с себя. И когда на меня нападают сомнения, я вспоминаю великого Федора Михайловича Достоевского, который сказал, что жизнь надо любить больше, чем ее смысл. И еще одно его высказывание: «Делай дело так, как будто ты век собираешься жить, а молись так, как будто сейчас готовишься умирать».
— Спасибо, Хари, за все! Я очень рад, что навестил тебя, а теперь мне пора! — Гость поднялся и поклонился хозяину дома. — Мир дому твоему!
— Спасибо, Рави! Я провожу тебя.
Друзья спустились на лифте на первый этаж, вышли на улицу и направились к стоянке такси. Потоки машин редели. Город постепенно затихал, погружаясь в короткий сон.
Попрощавшись, Рави сел в машину и поехал домой.
С утра море заволновалось. Свежий порывистый ветер яростно трепал широкие перистые листья арековых пальм.
Опершись о кузов своей «Басанти», Говинд стоял около нотариальной конторы и Ассоциации адвокатов штата Махараштра и с тревогой ждал появления своего старшего брата Хари. Аккуратно одетые служащие, хлопая дверью, входили в высокое здание, построенное в викторианском стиле, цоколь которого обрамляли массивные гранитные плиты. Боясь пропустить брата, таксист внимательно всматривался в лица служащих. Но вот к зданию медленно подъехал юркий «премьер», родственник «фиата», и из него вышел Хари, одетый в светлый костюм. В левой руке он держал небольшой кожаный портфель с двумя латунными застежками. Адвокат быстро направился к входу, но Говинд негромко его окликнул:
— Господин! Доброе утро!
Хари оглянулся и с удивлением посмотрел на брата. Его короткие черные усики дернулись, и он обрадованно заулыбался.
— Доброе утро, молодой человек! Вы ко мне? Идемте же скорее, у меня мало времени.
— Нет, нет, господин адвокат. Прошу меня простить, но я на минуту.
— Слушаю вас, Мастер Чхоту, кажется? Я очень рад вас видеть. Кстати, вот вам моя визитная карточка! — он извлек из кармана плотную картонную полоску. — В следующий раз, если понадоблюсь, звоните, не стесняйтесь.
— Спасибо, — смущенно поблагодарил таксист, — я ценю ваше доброе отношение ко мне.
— Не стоит благодарности, — коротко ответил тот и приготовился слушать.
Водитель «премьера» и швейцар внимательно наблюдали за адвокатом: один из машины, а другой сквозь стекло дверей.
— Мой брат женится. А вы… для меня, как старший брат… и я хотел бы пригласить вас на свадебную церемонию.
— А сколько лет вашему брату? — снова заулыбался Хари.
— Он молод. Моложе меня на два года.
— Значит, опередил вас! А невеста хороша?
— О да! Она красива и молода. А там… что Бог пошлет!
— Мудрый ответ, — заметил адвокат и, немного помедлив, сказал: — Что ж, я принимаю ваше приглашение. Остается только узнать, когда и где?
— Свадьба через два дня, а адрес вот здесь, — Говинд протянул сложенный вдвое лист бумаги. — Это бедный квартал, и в церемонии будет участвовать все его население.
— Это очень кстати и очень интересно! — оживился Хари. — Мне просто необходимо побывать на такой свадьбе, Чхоту Мастер, потому что я как раз сейчас пишу о традиционных индийских свадьбах. Но я приду не только поэтому, а еще и из уважения лично к вам. Вы вызвали у меня симпатию с тех пор, когда я впервые увидел вас в своем кабинете. Вы честный и мужественный человек. Не сомневайтесь, я буду пунктуален.
— Благодарю вас, господин! Брахман придет к семи вечера, — сказал Говинд, вручая брату пучок куркумы и бетель — символ оповещения о готовящейся свадьбе.
— Спасибо и до свидания, мне пора. Если что изменится, позвоните мне домой, — добродушно посоветовал Хари.
Братья раскланялись.
«Когда он придет на свадьбу, я скажу ему: «Смотри, брат, каким стал наш маленький Раджеш! — с гордостью подумал Чхоту и сел за руль. — А пока пусть все будет так, как есть».
Верная кормилица понесла Говинда по городу, который уже гудел, как пчелиный улей.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В густых кронах тамаринда, полных осенней прохлады, слышался птичий гомон. Была середина месяца картик, благоуханная золотая пора — осень роз.