— Это непростительно, правда?

— Правда, правда. Так какой зонтик забрали?

— Я взяла дешевый пластиковый, так как не хотелось, чтобы его украли. …Но мне кажется, кто-то подумал, что его забыли.

— Может нам стоит купить именной.

— О, я знаю магазин в Асакусе, производящий отличные зонтики. Мы бы могли… — Она запнулась, и покачала головой. — Нам следует экономить наши сбережения.

— Не говори так разочарованно. Ты вполне можешь потратить немного денег.

— Я не должна. К тому же, в тот магазин всегда ходят мои родители.

— Ясно, — сказал Касима, кивнув.

Мужчина подумал потянуть ее к своему плечу, но, к сожалению, его руки были заняты.

Пока он внутренне на это посетовал, Нацу снова произнесла:

— Но как ты узнал, что я все еще была в супермаркете, Акио-сан?

— Ну, честно говоря, я искал тебя повсюду.

— Хе-хе. Ты волновался?

— Ага, — сказал он.

Касима не знал, что ему сказать на некоторое удивление, читаемое на лице Нацу.

— Я очень переживал. Давно уже такого не случалось, чтобы парадная дверь не открылась, когда я вернулся домой.

— Этого не случалось с тех пор, как я помчалась в больницу рожать, не так ли? Прости.

— Может нам стоит приобрести мобильные телефоны.

— Для тебя он может и пригодится, но я обойдусь. И у меня есть плохая привычка очень долго висеть на телефоне. Мне кажется, если я получу мобильник, счета будут просто баснословные. — Нацу улыбнулась, и глянула на их дочку. — Она действительно хорошо спит. Она никогда не плачет в твоем присутствии. Ты в курсе? Как будто Касима, великий бог нашего семейства, дает нам покой.

— Ты ведь тоже теперь часть семейства Касима. Думаю, Харуми не плачет потому, что мы оба вместе с ней.

— Большое тебе спасибо.

Разве на подобное стоит отвечать с улыбкой и благодарностями? — Подумал Касима, глядя на нее.

У ее шеи нечто блеснуло. Это кольцо, висящее на коротенькой серебряной цепочке.

Он неожиданно ощутил вес в своей правой руке, той, что сжимала зонтик.

Левая рука Нацу ухватила его за рукав лабораторного халата. Три пальца этой руки держались очень слабо.

Женщина продолжала смотреть вперед, и ее брови немного расслабились, но она произнесла:

— Я, правда, была счастлива, когда ты пришел за мной, пускай я тебе и не звонила, — ее ресницы опустились. — Ты всегда приходишь меня спасти.

— Я… — начал Касима, но не смог подобрать слов.

Следует ли ему согласиться или не согласиться с ее использованием слова «спасти»?

Он не знал, что было верным ответом для нее, и что было неверным ответом для него.

…Я просто не знаю.

Его неуверенные мысли сами собой вызвали тишину. Нацу улыбнулась, с по-прежнему полуопущенными ресницами.

И затем, в руках Касимы задрожало маленькое тело Харуми.

В миг его остановки, они оказались рядом с перекрестком.

И он увидел справа свет. То были фары автомобиля.

Они поворачивали в их сторону, словно задевая внутренний угол.

— ———

Нацу обронила свой зонтик под дождем.

Штаб-квартиру UCAT, замаскированную под административное здание транспортировок, заливал дождь.

Брызги, ударяющие о землю, виднелись с холла первого этажа.

На диване у окна, откуда хорошо обозревалась дождливая ночь, сидела Синдзё.

С другого края в лабораторном халате сидел Ооширо, и они оба наблюдали за белой дождливой тропой, тонущей во тьме.

— Поразительно…

— Весна подходит к концу. Это дождь, знаменующий смену сезона. Незадолго после его завершения, придет пора для фермеров высаживать рис.

Синдзё услышала вздох Ооширо.

Он прозвучал многозначительно, так что она отвернулась от окна в его сторону.

— Почему Вы показываете мне большой палец, Ооширо-сан?

— Ну, Синдзё-кун. Я слышал, что ты оказалась одна в мужской раздевалке с Микото-куном.

— Мы не делали ничего неприличного, — сказала она почти мгновенно, — Правда, из-за Дианы-сан поползли слухи.

— Ох, батюшки, — Ооширо преувеличено прикрыл лицо руками. — Когда это ты выучилась так огрызаться?

— Вам не нужно было так выделываться.

— Какая же ты скучная. Тебе следует подыграть, Синдзё-кун.

— Как насчет того, чтобы Вы отправились в свой кабинет и поиграли еще в эту вашу игру с девочками? Она звалась «Улица Осака Нанба»? Вы сказали, что забросили ее раньше времени, из-за шокирующего проигрыша, будучи увлечённым трансвеститом, да?

— Надо же, и теперь такое каменное заявление, раскрывающее все тайны?!

Синдзё его проигнорировала и глянула за окно, сложив голову на руки. Стекло отражало картину Девы Марии с противоположной стены. Она подумала, что вид ее отражения внизу, смотрящую на дождь, сделает ее похожей на героиню романа или что-то такое. Однако…

— Я выгляжу просто сонной…

Синдзё услышала еще один вздох Ооширо.

Только не снова, — подумала она, поворачиваясь в его сторону.

— …

Он сидел на диване, устремив на нее взор.

— Ты рассказала Микото-куну свою ложь? — спросил он.

Синдзё неторопливо покачала головой.

— Но я сказала, что Сецу и я оба его обманываем.

— Ясно, — он кивнул, и снова сказал, — Ясно.

Он больше ничего не говорил, потому Синдзё обессилено наклонила голову.

— Что же мне делать?

— Я думаю, тебе не следует спрашивать у меня.

— Почему нет?

— Если ты у кого-то спросишь — то сразу получишь ответ. Ты понимаешь, что это значит?

— Да, но разве не поэтому ты спрашиваешь у людей?

— Если хочешь, можешь меня спросить, и я дам тебе подсказку. Но разве Микото-кун не думает о твоей лжи, не спрашивая ни у кого о помощи?

Синдзе об этом задумалась. Она задумалась снова. Задумалась в третий раз. Но…

— Да уж… Он никогда никого не спросит.

А раз так…

— Вы советуете мне не торопиться?

— Ты должна дать ему время подготовиться. Ему нужно подготовиться, чтобы тебя принять.

Она немного содрогнулась, но вспомнила, что Саяма сказал ей в раздевалке.

…Он хочет должным образом меня узреть.

Девушка поместила значение этих слов глубоко в свое сердце.

— Синдзё-кун, ты можешь раздумывать вместе с ним. Даже если ваше физическое местоположение и координаты разнятся, ты можешь размышлять одновременно с ним. Ты можешь решить, что делать после этого.

Синдзё кивнула, и Ооширо уселся неглубоко на диване, раздвинув немного ноги.

— Садаме, это сестра, а Сецу — брат…Этот болван Итару выдумывает чрезвычайно ненужные вещи.

— Но это имя всегда меня защищало.

— И поэтому ты сейчас в замешательстве, разве нет? По мне, так оно больше помеха, чем достоинство.

— Н-не ведите себя так, будто Вы в этом не замешаны.

— Но я не замешан, нет, нет, нет!

— Ах, как же меня это выводит!

— Ва-ха-ха, — рассмеялся Ооширо, поднимая большой палец правой руки, и глядя в окно.

Дождь усилился еще больше.

Синдзё увидела, как его лицо на мгновение поменялось.

Она наклонила голову на этот намек на резкость.

— Дождь вызывает у Вас какое-то плохое воспоминание? Вы таете, если он на Вас попадет?

— Я что, по-твоему, Ёкай? …Как бы там ни было, ты помнишь ночь восемь лет назад, когда за три горы отсюда случился обвал?

— Я… кажется, припоминаю. Это когда все ринулись на помощь, потому что произошел несчастный случай, но Вы все проспали, и Итару-сан Вас потом поколотил?

— Т-тебе не нужно было запоминать вторую часть.

— Я не особо помню аварию, но я хорошо помню, как Итару-сан схватил Вас за шиворот и нанес шквал ударов по телу, тогда как Sf-сан заваривала сбоку чай. Печенья были вкусные. Ребенком мне казалось, что веселая часть оставляла большее впечатление, чем катастрофа.

— Ты думаешь, это весело, когда твои ребра сломаны? В дождливые дни вроде этого мой левый бок начинает ныть.