— Пэс!

Лидер стаи собак навострил уши.

— Пэс! Подойди на секунду!

Интересуясь, что же происходит, Пэс вышел вперед. Окружающие его собаки нервно отошли в сторону. Пэс тихо гавкнул и завилял хвостом, приблизившись к воротам.

— Открой ворота, — прошептала Рёко.

Пэс замер.

— Ты это умеешь, правда? Правда?

Пэс туда-сюда покачал головой. Когда Пэс оглянулся, группа черных собак разбежалась. По какой-то причине их хвосты и уши выглядывали из близлежащих кустов и камней.

— Ну же, скорее.

Рёко выдала несколько причудливых собакоподобных поскуливаний, и поскребла ногтями по поверхности врат.

Пэс спрятал хвост между ног и начал бесшумно пятиться.

В ту же минуту издалека раздалось два звука.

Первым был пронзительный шум мотоцикла. Вторым оказался человек, поющий в такт ускорению мотора. Его фальшивая песня разносилась вдали.

— Обжигаааающий удааааар прямо мужику в промееежноооость!

Рёко перестала тарабанить в ворота и выдала вопрос.

— А? Юкихито-кун?

Рёко обернулась к модифицированному мотоциклу, остановившемуся перед воротами.

Свет перед входом освещал мотоцикл с тремя фарами, прикрепленными к рулю.

Опиравшимся на спинку сиденья был Ацута Юкихито.

— О, Рёко. Я думал, ты пьяна.

— Давненько не виделись, Юкихито-кун.

Ацута, одетый в белый летний плащ, приближался, самостоятельно заворачивая мотоцикл на холостом ходу вперед.

Он носил только темные очки на голове, и повернулся к Рёко.

— Да уж, давненько. Как поживаешь?

— Да так себе. Ты просто проходил мимо?

— Вроде того. Чем занимаешься?

— Меня не пускают в дом.

И, словно вспомнив об этом, Рёко затарабанила в дверь у себя за спиной. Ацута держал мотоцикл на холостом ходу.

— Я не могу сказать, что твой брат поступил правильно, выкинув на мороз почти тридцатилетнюю женщину, но что ты делаешь? Почему бы просто не выбить дверь?

— Я не могу. Это игра, чтобы увидеть, кто первый согнется, и правила запрещают что-либо ломать. Но если я вызываю здесь смуту, Кодзи всегда поддается и открывает ворота. Я никогда не проигрывала, — Рёко глянула на Ацуту через плечо. — Почему ты проезжаешь тут сегодня ночью?

— Да хочу выкинуть из головы кое-что неприятное.

— Ты что, проиграл в патинко? Ты всегда прогуливал уроки и играл прямо в своей форме. Но если ты выигрывал что-нибудь вкусненькое, то всегда делился со мной. Печенья, которые ты все время выигрывал, были замечательны.

— У меня нет ничего такого. Я вырос из патинко.

— Э-это совсем не тот Юкихито-кун, которого я знала!! Какой от тебя прок, если ты не приносишь печенья?!

— Не суди о людях по тому, приносят ли они тебе еду!

— Мм, — застонала Рёко. — Ну, принесешь немного в другой раз. Так, что там за неприятная вещь?

— Кое-что на работе. Возможно, я немного вспылил.

— У тебя есть работа?

— Что за человеком я рисуюсь в твоих мозгах?

— Хм? Точно таким же, каким ты выглядишь. Тебе еще многое следует о себе понять. Я живу жизнью, которая идеально соответствует моему внешнему виду, — затем, она наклонила голову. — Так что же это за работа?

Ацута горько улыбнулся.

— Можно сказать, что я занимаюсь опасными вещами. Действительно бесполезная работа.

— Ты делаешь что-то плохое?

Ацута взглянул прямо на Рёко.

Ее брови слегка опустились, и ее голова удивленно наклонилась.

— Вот заноза, — вздохнул он. — Расслабься, дурочка. Я вовсе не тот, что в школе. Теперь я на стороне справедливости.

— Э? На стороне справедливости?.. Какая-то организация промыла тебе мозги?

— Нет чтоб сказать, что я исправился, дурочка. В общем, я просто немного напряжен из-за того, что сотрудник не прекращает говорить глупости.

— Хм. Звучит непросто. …Но если ты на стороне справедливости, мир, должно быть, подходит к концу.

— Это уж точно. Кое-что не так и плохо, но я упиваюсь собой на грани между жизнью и смертью.

— Похоже на нашего молодого господина.

— Твоего молодого господина?

— Да, — ответила Рёко. — Я, разве, никогда его не упоминала? Он мальчик родом из семьи Саяма, которая нам помогла.

— Не припоминаю, чтобы ты о нем рассказывала.

— Это могло быть давным-давно, потому, может, ты просто забыл. Он сын Саяма Асаги-сана, единственного мужчины, которого я когда-либо любила. Еще недавно он был совсем ребенком, но в последнее время он очень вырос. …И, похоже, его временная работа ворочает опасными вещами.

Она вздохнула.

— Его зовут Саяма Микото. Ты его знаешь?

— …

Когда Ацута услышал это имя, выражение его лица вмиг переменилось. Его беззаботная физиономия наполнилось напряжением.

Но она продолжала говорить, и он молча слушал. Она рассказала ему, что мальчик Саяма живет теперь в школе, но все равно приходит сюда поиграть. Она так же рассказала, что он подружился с кем-то по имени Синдзё.

— Он совсем как Асаги-сан.

Рёко улыбалась, и ее щеки зарделись.

И затем женщина вдруг кое-что осознала.

— Ой, прости. Я так разговорилась о том, кого ты даже не знаешь.

— Не переживай. …Но это может быть опасным.

— Что опасным?

— Если работа этого Саяма Микото вроде моей, ему угрожает опасность. В конце концов, ты можешь умереть в любой момент. Я бы такого не рекомендовал.

— Ясно. Если ты работаешь в схожем месте, то можешь где-то его встретить. И если он попытается сделать что-нибудь опасное, останови его, ладно?

— Ладно, — произнес Ацута. Он отвернулся от нее, словно пытаясь с чем-то совладать. — Между тем, я буду отчаливать. Рад, что мы смогли приятно поговорить.

— Каждый разговор для меня приятен.

— Это уж точно, — он горько улыбнулся. — Скоро начнется дождь, потому постарайся проникнуть внутрь. Тебе же лучше не заболеть.

Рёко протянула руку в воздух, и небольшая капля упала ей на ладонь.

— А вот и он. Ну… Как-нибудь свидимся, Рёко.

— Пока, — сказала она, кивая.

Он крутанул педаль газа, и мотоцикл помчался вперед.

Моргнули четыре задние фары, и звук выхлопа на пару с его пением исчезли в ночи.

Оставшись одна, Рёко подняла взор в небо, и затем снова начала стучать в ворота.

— Пэс? Пэс! Ты что, убежал?! Я тебя кастрирую!!

Глава 11. Звуки капающего дождя

Касима возвращался домой сквозь дождливую ночь.

Однако он держал путь не с работы, и был не один.

Мужчина возвращался с супермаркета, где на полставки работала Нацу.

Нацу стояла справа от него с зонтиком, и он держал в руках Харуми.

Харуми находилась в сумке, приспособленной для ношения младенцев. Ребенок выглядывал из цилиндрической тканевой сумки, и вертикальный ремешок, обернутый ему за спину, помогал удержать ее перед собой.

Она предназначалась для Нацу, с ее слабой хваткой левой руки, но прямо сейчас ремешок был обернут вокруг шеи Касимы. Харуми спала, завернутая в покрывало внутри сумки.

Касима нес ее, напевая на ходу, но голова Нацу поникла, и она выглядела уставшей.

Когда женщина приоткрыла уста, глядя вниз, то произнесла те же слова тем же тоном, что и несколько раз до этого.

— Я… Мне очень жаль.

— Тебе не нужно извиняться. Кто-то по ошибке взял твой зонтик, вот и все.

— Все равно, это непозволительно. Я не только не вернулась домой перед главой семейства, но еще и вынудила его прийти меня забрать, — решительно сказала она с немного опущенной головой.

Даже во тьме он заметил, что движениям ее белой джинсовой рубашки не хватало энергии.

Касима глядел на Нацу, которая придвинулась к центру зонтика и уставилась в землю.

Она выглядит, как обруганный щенок, — подумал он.

Когда Нацу повернулась к нему со смущенным выражением лица, на его лице возникла небольшая улыбка.