Потом что-то перепуталось, может быть, не в том порядке смонтировали, потому что вновь показался осьминог. Правда, не на гладкой лестнице. Чего он только не вытворял: лез по. склону горы, перешагивал через лесные завалы, прыгал по камням и болотным кочкам… А в конце, словно заправский акробат, прошел по бревну через горную речку.
В самом начале третьей пленки появился… Аргус. Да, в кадре. Испытывал он примерно такую же механическую руку, как и на подводных работах, только эта не вращалась наподобие сверла, зато больше походила на человеческую руку - ладонь, пальцы. Гибкие и цепкие, они снимали со станка готовые детали и клали на транспортер, а в конце его другая рука аккуратно их складывала. Причем станок не останавливался, происходило все это на ходу, а тем временем третья рука вместо обработанных деталей устанавливала заготовки, дело шло своим чередом, все три руки действовали слаженно и неутомимо. Человеку, конечно, за ними было не угнаться. Да и как снимешь или закрепишь что-нибудь на станке, не выключив его?
Из заводского цеха мы перебрались в сад и очутились перед бабочкой дяди Ариона. Это было уже, как говорится, совсем из другой оперы: машина стряхивала плоды и, в отличие от того, что мы видели до сих пор, у нее не было рук. Тут, будто угадав нашу мысль, между другими двумя рядами выкатилось в высшей степени странное сооружение: на тележку посажена башня, из нее тянутся в разные стороны две пары рук, одновременно снимая яблоки с двух стоящих друг против друга деревьев.
- Кентавр! - радостно воскликнула Заморыш. - Получеловек-полу… - она запнулась.
- Полуробот-полушасси! - договорил за нее Беретик.
Верно, пожалуй.
Насколько я понимал, и подводный сборщик, и дирижер, помощник Аргуса на заводе и акробат на бревне, и все остальное, что мы увидели на экране, - все это были разного рода роботы, различного назначения; это нам и хотел показать Аугустин Алексеевич. Но если изобрели такого кентавра, зачем тогда деревья трясти? Или обдувать, как собирается Сильвия?
И еще вопрос: зачем вообще этот фильм в трех частях понадобился Аргусу? Но для этого надо сперва выяснить наконец, кто же такой Аргус.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
в которой каждый предается своим мечтам, пока мы все вместе сидим на приколе
Киносеанс окончен, публика высыпает на улицу. Каждому, естественно, охота поразмяться.
К счастью, канаву в соседнем дворе не только не засыпали, но и трубу еще ни к чему не подсоединили, так и лежит себе, будто нарочно подвезенная для нашего двоеборья. И робота не видать, как в тех подводных съемках, чтобы гаечки-болтики привинчивать. Короче, раздолье.
Можно податься и на другой конец улицы. Там, где кончается наша Малая Медведица, появилась возможность устроить замечательные соревнования по водному слалому. Нет, никакая горная речка там не бурлит, нет порогов и валунов, зато строится новый дом. А где дом строится, там забивают сваи под фундамент. Если хорошенько к ним присмотреться, то, оказывается, стоят они парами, совсем как слаломные ворота. Чего не хватает? Только хорошего дождика.
Но вот он пошел, котлован наполнился. Выходит, пора садиться в байдарки? Или становиться на водные лыжи? А вот и нет! У нас слалом не на байдарках и не на лыжах, а на плотах, это намного интересней. Понятно, каждый волен соорудить себе плот из чего пожелает, ограничений нет никаких. Лишь бы не пошел ко дну, а то выбываешь из соревнований. И правила прохождения дистанции самые простые: отталкиваешься шестом н стараешься не напороться на сваю, так до самого финиша, а всего ворот - восемь. Правда, вышел спор: мол, условия не равны, получается состязание не между спортсменами, а между конструкторами плотов. Долго не могли прийти к согласию, то яхтсменов приводили в пример, то мотоциклистов, автомобилистов и так далее, пока не решили в конце концов провести эксперимент: плот один, шест один, старт раздельный. Нашелся и секундомер. Говорят, наш капитан Игорь уже и на плоту сумел отличиться. Пора собраться и нам.
А вот в сторону махалы почему-то не тянет. И верно, больно уж бледно выглядят все наши изобретения, особенно после четверорукого кентавра.
Я, конечно, не Беретик, никакой не конструктор, но так мыслю: одного робота можно научить десятку операций, если не больше, это мы все видели. Отчего же не сделать другого просто сборщиком фруктов - сорвал, наполнил ящик, поехал дальше?…
- Вот заставляют их под водой орудовать, - говорит Заморыш, имея в виду тех же роботов. - А много ли дела на морском дне?
- Да уж наверное, - отвечает Беретик. - Строить, ремонтировать, поднимать корабли…
- А квартир ведь больше, чем кораблей, тем более затонувших!
- Ну?
- А то, что не на дно их надо посылать, - решительно заявляет наш очкарик, - а в квартиры наши!
- Убирать, что ли? - спрашиваю.
- И стирать, и обед готовить! И гладить, шить, штопать!…
- И за покупками ходить? - интересуется Беретик.
- Почему бы и нет? Дирижировать оркестром могут, а в магазин сбегать, по-твоему, труднее? Или, может, неудобно, стесняться будут?
- Чего им стесняться? - соглашается Беретик. - И сдачу принесут до копейки. Кто же обсчитает вычислительную машину? - И мечтательно вздыхает.
Вообще-то, честно говоря, не Заморышу о домашних роботах заговаривать. Не для того стараются держать ее взаперти, чтобы она обед готовила или квартиру убирала, а чтобы по двору не шастала, над книгой сидела, выросла образованной и интеллигентной. Хорошо еще, не заставляют на пианино тарабанить или на скрипке пиликать, а то бы и вовсе замучили. Пытались, правда, да ничего не вышло. Пожалели ее как слабосильную и скелетистую.
(Хоть убей, не пойму, зачем это родители малых детей скопом во всякие музыкальные и художественные школы загоняют? Ладно, прежде, тогда музыке неоткуда было больше взяться, а теперь? Проигрыватели, какие душе угодно, стерео и моно, магнитофоны, кассетофоны, это не считая телевизоров, радиоприемников, транзисторов. Не лучше ли наслаждаться мелодией в первоклассном исполнении, чем самому ее вымучивать?)
Другое дело Беретик. Ему-то домашний робот в самый раз. Мать с отчимом на работу соберутся, ему целую кучу дел по дому нададут, - ты, дескать, все же посвободней. А ему ведь мастерить, выдумывать, техническую литературу читать. Это как, не в счет? Вот ему бы робота и включить, а самому по творческому делу: не съемники изобретать, так что-нибудь другое всегда найдется.
Оказывается, он и в роботах разбирается. Я больше понаслышке, из кино да детских книжек, а он-то сечет.
- Вот ты говоришь, Беретик, кто обсчитает вычислительную машину… Выходит, робот и есть вычислительная машина?
- А вопрос полегче задать не можешь?
- Это еще не самый трудный…
- Да ну! Тогда валяй! Какой самый трудный?
Заморыш выразительно хихикает: дескать, завелись, мыслители!…
И тут я перескакиваю через целых два дня, потому что наши споры вряд ли вам будут интересны. Все равно ведь ни к чему так и не пришли.
Потому-то и отправились к Аргусу.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой мы вслед за Заморышем переносимся в таинственные дали
«Там, в Самосветных Мирах, за большим Светилом Срединным и Дальними Плошками, - что там? Что кроется за их загадочным сиянием? И если когда-нибудь сойдет с вышины мыслью и голосом наделенное существо, какую Весть оно принесет нам?»
Заморыш поднимает глаза:
- Читать дальше?
- А почему ты спрашиваешь?
- Это напечатано большими буквами… ну, заглавными. А дальше идут обыкновенные.
- Ну и что? Давай! - торопим ее мы.
«Мне начинало казаться, что ничего уже никогда не произойдет, когда отворилась дверь и на пороге неслышно показался Окера-Улл.
Нет, я знала, что он придет. Знала с того самого первого дня.
Делаем по два шага навстречу друг другу. Вглядываемся. Молчим.