Писатель. Может быть, природа дала нам умение забывать, как оружие для борьбы со смертью.

Индраджит. Оружие оказалось не из могучих. Плоды познания. Небо, усыпанное звездами. Смешение всего. Ты, я, Манаси, Амал, Бимал, Камал…

Голос Индраджита заглушает музыка. Гаснет свет. Когда музыка стихает, слышен голос Индраджита в темноте.

Самое глупое, что может сделать человек, самое нелепое, на что он способен, — это его попытка вырваться из неизменного ритма смерти.

Прожектор высвечивает фигуру Манаси.

Манаси. Пусть я микроб, но я ищу. И мне не стыдно искать. Дерзкое утверждение жизни — залог бессмертия мгновенной вспышки.

Гаснет свет. Когда он зажигается снова, на сцене один писатель.

Писатель. Дерзкое утверждение жизни. Чьей жизни? Индраджита, Манаси, моей, еще чьей? Амала, Бимала, Камала?

Входит Амал.

Амал. Здорово, поэт. Как жизнь?

Писатель. Спасибо, в порядке.

Амал. Все пишешь?

Писатель. Бывает.

Амал. Закончил свою пьесу?

Писатель. Нет. А ты как живешь?

Амал. Паршиво.

Писатель. Что так?

Амал. Испортил себе всю карьеру, когда связался с этой вонючей фирмой. Ты только представь себе. Шесть лет занимаю должность старшего помощника, а когда освобождается место помощника директора, так берут человека со стороны!

Писатель. Скажите пожалуйста!

Амал. Ну, не свиньи? Впрочем, я сам виноват. Предлагали мне перейти на другую работу, а я не пошел. Решил дождаться повышения здесь. Вот теперь и сижу, как дурак. Не жизнь, а свинство.

Писатель. А как дома?

Амал. Не спрашивай. Шесть лет я торчу в этой фирме и все еще старший помощник. Жена считает, что я неудачник. Ну ладно, я побежал.

Амал уходит, приходит Бимал.

Бимал. Привет поэту, как живешь?

Писатель. Спасибо, все в порядке.

Бимал. Все пишешь?

Писатель. Бывает.

Бимал. Закончил свою пьесу?

Писатель. Нет. А ты как живешь?

Бимал. Не жалуюсь. Меня перевели в Ранчи. Завтра уезжаю.

Писатель. Семью берешь с собой?

Бимал. Да, там дают квартиру. Но поедет со мной только жена, потому что сын учится в английской школе. Я в эти обыкновенные школы вообще не верю. А какие школы в Ранчи, я думаю, ты себе представляешь.

Писатель. Я смотрю, ты счастлив, всем доволен.

Бимал. Жаловаться не на что. Ты меня извини, у меня дел перед отъездом! Тебе в какую сторону? А то подвезу.

Писатель. Нет, спасибо.

Бимал. Тогда пока.

Бимал уходит, входит Камал.

Камал. Привет! Как жизнь?

Писатель. Спасибо, в порядке.

Камал. Все пишешь?

Писатель. Нет.

Камал. Бросил? Конечно, когда сталкиваешься жизнью лицом к лицу, тут не до хобби. Вот ты, помнишь, я играл на аккордеоне? Тоже бросил. Аккордеон сломался. Нет денег починить. А ты застрахован?

Писатель. Нет.

Камал. Ты не застраховал свою жизнь? Как ты можешь так рисковать? Это же все–таки обеспечение какое–то. Кто знает, что ждет нас впереди. Застрахуй жизнь.

Писатель. А кому останутся эти деньги?

Камал. А ты разве не женат?

Писатель. Нет.

Камал. Ну, женишься. А раз женишься, пойдут дети. Да и ты не молодеешь. А с возрастом страховка меньше. Ну, говори, на какую сумму тебя застраховать? Я все устрою, я страховой агент.

Писатель. А ты что, бросил свою работу?

Камал. Ты спятил? Кто это бросает работу? Понимаешь, у меня есть прекрасная идея для бизнеса. Если все пойдет хорошо, я смогу и работу оставить, и страховку эту проклятую. Ты никого не знаешь, кто бы мне дал денег под эту идею?

Писатель. Нет, никого.

Камал. Ну, не важно. Кого–нибудь найду. У меня прекрасная идея. Пока. Не забудь застраховаться.

Камал уходит.

Писатель. Дерзкое утверждение жизни — залог бессмертия мгновенной вспышки. Вот мы и есть эти вспышки. Я должен написать пьесу о притязаниях на бессмертие мгновенных вспышек — Амала, Камала, Бимала. И Индраджита.

Входит Индраджит.

Индраджит, чем оправдано твое притязание на бессмертие?

Индраджит. Что, что?

Писатель. Это я просто так. Манаси видел?

Индраджит. Нет еще. Мы с ней договорились встретиться в том парке.

Индраджит уходит.

Писатель. Ну да, в том парке. Под лохматым деревом. Так много слов. Так много надежд. Все осталось на этой траве. На зеленой траве рождается жизнь, растет, устает, переплетается с другой жизнью… Индраджит и Манаси. Опять будут сидеть в этом парке на зеленой траве, разговаривать. Опять слова, но слова стареют. Они повторяются снова и снова. Но это не важно. Пойдем посидим на зеленой траве. Там так хорошо пахнет разогретой землей. Оставим на траве еще немного слов, посидим под розовым сиянием закатного неба.

Вошла Манаси. Она сидит рядом с Индраджитом. Они разговаривают. Писатель — в сторонке.

Индраджит. Может быть, мы теперь не скоро увидимся.

Манаси. Почему?

Индраджит. Я собираюсь уехать.

Манаси. Ты и так уже не живешь в Калькутте.

Индраджит. А теперь собираюсь уехать совсем далеко. За границу.

Манаси. Куда?

Индраджит. В Лондон.

Манаси. В Лондон? А работа у тебя там будет?

Индраджит. Ничего не знаю. Есть только деньги на билет. И я получил письмо, что меня принимают на вечерние курсы. Паспорт готов, документы в порядку а работу я себе найду.

Манаси. А если не найдешь?

Индраджит. Устроюсь как–нибудь. Я же один — прокормлюсь.

Манаси (помолчав). Индра, сколько ж ты так будешь бродить с места на место?

Индраджит. Сколько сил хватит.

Манаси. Тебе это нравится?

Индраджит. Нет.

Манаси. Тогда почему?

Индраджит. Что — почему?

Манаси. Почему ты не устроишься в жизни?

Индраджит. А мне это понравится?

Манаси. Не знаю.

Индраджит. И я не знаю. А вообще, дело в том, нравится или не нравится. Жизнь не для того предназначена, чтобы нравилось.

Манаси. Индра!

Индраджит. Что?

Манаси. Ты бы успокоился, если бы женился на мне?

Индраджит. Не знаю. Теперь уже не знаю. Раньше знал.

Манаси. Ты на меня никогда не сердишься?

Индраджит. Раньше сердился. Теперь уже нет. Ну, кто знает, что получилось бы из нашего брака? Может быть, мы даже дружить бы перестали.

Манаси. Может быть, у нас установились бы другие отношения, даже лучше нынешних.

Индраджит. Не знаю. Я без конца думаю, думаю, спорю с собой, что–то себе доказываю, в чем–то себя убеждаю и всегда возвращаюсь к тому, с чего начал. Возвращаюсь к этой короткой фразе — «не знаю». Я так устал. Мне надоело думать, спорить, доказывать и убеждать. Я же все равно ничего не могу сделать. Мне все надоело. Я устал. Мне все время хочется спать.

Пауза.

Манаси. Давай погуляем.

Индраджит. Давай.

Они встают с травы и медленно уходят. К центру сцены усталыми шагами подходит писатель.

Писатель. Я устал.

Отложим все эти вопросы.

Дай мне отдохнуть

Среди теней глубокого сна.

Что толку в словах?

Что спорить с ветром?

Я устал размышлять,

Я хочу отдохнуть

Один

Среди теней глубокого

Сна.

Я устал искать,