В четверг, 25 августа, они на "волге" приехали к Пухтоловой горе и, вооружившись острыми ножами, приступили к сбору шампиньонов. Впереди рыскал Яков, метавшийся среди папоротников, за ним в десятке метров друг от друга медленно двигались Вороновский и Добрынин, а в отдалении, не упуская их из виду, следовал новый охранник Валерий с пистолетом Стечкина под ветровкой.
Спину припекало солнце, от мшистой земли, после ночного ливня напитавшейся влагой, поднимались невидимые глазу испарения, а Вороновский, словно в издевку, выбрал настолько трудный маршрут вверх и вниз по сопкам, что часа через полтора Добрынина разморило. С него сошло семь потов, прежде чем, сполна набрав корзину, он на последнем дыхании приплелся к промежуточному финишу. Обычно они делали два захода в лес, доводя валовой сбор до четырех корзин, но сейчас, жадно припав к горлышку двухлитровой пластиковой бутыли с "Боржоми", Аристарх Иванович чувствовал себя загнанной лошадью и сомневался в том, что выдержит еще один перегон.
- Уфф! - Оторвавшись от бутыли, он перевел дух, стащил с себя насквозь мокрую футболку и вылил на голову остаток "Боржоми".
- Перешел к водным процедурам? - насмешливо осведомился Вороновский, перекладывавший собранные шампиньоны в багажник "волги". - Арик, дорогой, напрасно ты не следишь за собой. Вон какое отрастил брюхо, жуть. Повышай нагрузки, обжора, не то, помяни мое слово, свалишься с инфарктом.
- Типун тебе на язык!
- Сколько лет твержу - не ешь тортов и пирожных, а тебе хоть бы хны.
- Душно, - пожаловался Добрынин, прихлопнув слепня, впившегося в предплечье. - К ночи, видно, опять грянет гроза... Нет в тебе сочувствия, Вить, черт тебя дери. Человек любит заварной крем, а ты...
Вороновский поднял голову и из-под длинного козырька ковбойской шапочки взглянул на небо. Он не ощущал усталости, а его белая майка со следами паутины и прицепившимися сосновыми иглами спереди была совершенно сухой. Только на спине, между лопатками, сужаясь книзу, темнело треугольное пятно пота.
- Позволю себе не согласиться, грозой, по-моему, не пахнет, - сказал он, переводя взгляд на Добрынина. - Ну как, готов к труду и обороне?
- Не гони картину, дай остынуть... Вить, ты прочитал первую часть моего опуса? - Вороновский кивнул.
- Каково же твое впечатление?
- Не скрою, смеялся до слез.
- А что скажешь про недостатки?
- Напрасно ты, Арик, так смакуешь постельные баталии, - досадливо поморщившись, сказал Вороновский.
- Это ты зря, - возразил Добрынин. - Такие мастеровитые бестселлерщики, как Сидни Шелдон и Гарольд Роббинс, сплошь и рядом используют метафоры вроде цилиндра с поршнем или болта с гайкой, а в "Культурном досуге" ничего похожего нет.
- Бульварные романы не для меня, здесь я плохом советчик.
- Ты считаешь, что я клепаю бульварное чтиво? - шевельнув кустистыми бровями, с обидой воскликнул Добрынин.
- Зачем впадать в крайности? Сексуальных техницизмов в чистом виде я у тебя не встретил, однако... - Вороновский пожевал губами. - Насколько я могу судить по прочитанному, твой роман совсем не об этом. Стоит ли снимать секс с бреющего полета?.. Улавливаешь смысл? Иногда недоговоренность воспринимается сильнее полной ясности. Впрочем, учить ученого... - не закончив фразы, Вороновский поднял с пня пустую корзину. - Ну, Салтыков-Щедрин, делаем последний заход?
- Вить, посмотри на Яшку. Бьюсь об заклад, пес не в себе!
Действительно, досыта набегавшийся эрдельтерьер уже не лежал, как прежде, у ног Вороновского, а сидел, задрав морду к небу, и жалобно посвистывал носом, царапая мох лапой.
- Яков, что с тобой? - спросил Вороновский, наклоняясь к псу. - Ушибся?
Пес заглянул в глаза хозяину и, подбежав к "волге", уперся лбом в дверцу.
- Яков, ко мне! - приказал Вороновский и, обращаясь к Добрынину, добавил: - Надо его осмотреть.
Пес метнулся к нему и, ухватив зубами за шорты, потянул к "волге".
- Яков, дорогой, чего ты хочешь? - забеспокоился Вороновский, приседая на корточки.
Пес выпустил его шорты, отпрыгнул назад и, встав на задние лапы, заскользил передними по дверце "волги".
- Будто силится что-то растолковать нам, но не может, - заметил молчаливый охранник.
- Валерий, будь любезен, прикрепи мигалку, - изменившимся голосом распорядился Вороновский. - Арик, поехали!
- Виктор Александрович, мне сесть за руль? - спросил охранник, установив на крыше синий проблесковый маячок с магнитным присосом.
- Нет, я сам...
Взревев мотором, "волга" рванулась с места и, оставляя за собой бурое облако пыли, помчалась по проселку. Метров через триста, с креном вырулив на бетонку, Вороновский во всю мочь погнал машину в сторону Зеленогорска. На виражах визжали покрышки, сидевшего сзади Добрынина то и дело швыряло с боку на бок, тугие потоки воздуха врывались в открытые окна салона, парусом надувая футболку, но Добрынин ничего не замечал, всецело отдавшись гложущему чувству тревоги.
Что-то определенно стряслось, но что именно?
На въезде в Зеленогорск Вороновский включил сирену, при обгоне грузовика едва разминулся с ехавшим навстречу автобусом и, нырнув за рынком под железнодорожный виадук, устремился налево, к Комарову.
- Что у тебя с собой, кроме "Стечкина"? - отрывисто спросил Вороновский у сидевшего рядом Валерия.
- Автомат с двумя рожками и три гранаты.
- Держи наготове, мало ли что...
- Слушаюсь!
На подъезде к дому, у открытых ворот, их ждал Алексей Алексеевич, издалека услышавший вой сирены. Рядом с ним изваянием застыл Бакс.
- Из-за чего шум? - строго спросил Алексей Алексеевич у Валерия, когда "волга" резко затормозила у обрыва. - Белевцев, доложите, в чем дело?
- Где Елена Георгиевна? - крикнул Вороновский, рывком выпрыгивая из машины.
Валерий с автоматом в руках выскочил в ту же секунду, а Добрынин замешкался, пропуская вперед рвавшегося на волю Якова.
- Уехала в Петербург с Сашей.
- Кто их сопровождает?
- Никто. Я посылал Владимира, но Елена Георгиевна воспротивилась.
- Давно они уехали? - допытывался Вороновский.
- В шестнадцать часов с минутами, обещали вернуться к ужину.
- Ей кто-нибудь звонил?
Добрынин остановился в створе ворот и посмотрел на часы. Восемнадцать пятнадцать. До ужина еще час с четвертью. Может быть, они зря всполошились?
- Звонков по проводной связи не было. Про сотовую сказать не могу, не знаю, - с задержкой произнес Алексей Алексеевич. - Виктор Александрович, успокойтесь, на вас лица нет. Какие основания объявлять тревогу?
Между тем Яков, повертевшись рядом с хозяином и Алексеем Алексеевичем, сел напротив Бакса, задрал морду и протяжно завыл. Бакс тотчас последовал его примеру, отчего у Добрынина перехватило горло.
- Сигарету, - сдавленно потребовал Вороновский, протягивая руку назад, в сторону Валерия.
- Вы уже десять лет как не курите, - вполголоса напомнил Алексей Алексеевич.
Тут Вороновского начало трясти...
74. РАЗНОГЛАСИЯ
Три часа спустя Добрынин в одиночестве ужинал в столовой большого дома. Беспрестанно ломая голову над тем, что же могло случиться с Еленой и Сашей, он по рассеянности умял две курицы, приготовленные Ларисой в гриле из расчета на четверых едоков, сопроводив их в свой желудок картофельной соломкой с кетчупом и зеленым горошком. Вдобавок Аристарх Иванович совершенно машинально выпил бутылку "Смирновской" и остановился в тот момент, когда сцеживал в рюмку последние капли огненной влаги. Со студенческих лет помня, что только-только опорожненная поллитровка содержит еще 102 капли водки, он, на весу, поддерживая бутылку, довел счет до 93 и, спохватившись, громко выругался.
"Видит Бог, не хотел! - корил он себя, в растерянности поскребывая бородку. - Стоит мне понервничать, как всякий раз прорезается зверский аппетит. И с водкой, черт ее дери, получилось погано: Витька сам не свой, а я - поддатый!"