Он был точной копией Тейта. Невозможно было отыскать даже намека на Ниту. Он был самым красивым ребенком, которого я видела в жизни.

Потом он улыбнулся мне, и мое сердце перевернулось.

— Привет, Лорен, — сказал он.

— Эм... Привет, Джонас, — ответила я, и Тейт остановил меня перед своим сыном.

— Папа сказал, что ты испекла для меня торт.

— Красный торт с белым кремом, — ответила я, и он склонил голову набок.

— Красный торт?

— Ну... на самом деле он шоколадный, но я добавила красный краситель. Не знаю зачем, просто так было написано в рецепте, вот я и сделала.

— У него влажность плюс пятьсот? — спросил Джонас, и я поняла, что они говорили обо мне, причем не мало, а скорее всего много.

Мое сердце забилось очень быстро и очень сильно.

— Да, — ответила я.

— Папа говорит, это просто бомба, — сообщил мне Джонас.

— Вон там, — показала я на «Волшебную страну», — в кофейне, работает маэстро влажности плюс пятьсот. Он поделился со мной секретом своего успеха.

Джонас шагнул вперед и повернулся, чтобы посмотреть мимо пикапа туда, куда я показывала. Потом он выпрямился и посмотрел обратно на меня.

— Клево, — ответил он.

— Да, эм... клево, — повторила я.

Он улыбнулся.

Мое сердце снова перевернулось.

— Ты выглядишь совсем как твой папа, — прошептала я, и он расправил плечи, став выше как минимум на дюйм.

— Когда я вырасту, то буду совсем как он, — с гордостью заявил он.

— Звездой футбола? — спросила я.

— Нет, охотником за головами.

— Они носят оружие и охотятся за опасными беглецами, — сообщила я то, что он, скорее всего, уже знал, и мне, наверное, не стоило напоминать ему, так что я заткнулась.

— Да, а ты думаешь, почему я хочу быть, как папа? — спросил Джонас.

— Может, ты рассмотришь альтернативные профессии? — предложила я. — Например, бухгалтер.

Отец и сын расхохотались.

Я подняла глаза на Тейта:

— Я не шучу.

— Знаю, детка, — ответил он, все еще посмеиваясь. — Поэтому это было так смешно.

Я повернулась обратно к Джонасу и несколько надменно заявила:

— Бухгалтер не станет заставлять свою девушку волноваться, пока он на работе.

— Да, — с улыбкой отпарировал Джонас, — но у него также не будет горячей подружки.

Я вытаращила глаза и услышала, как Тейт произнес предупреждающим тоном:

— Парень.

Но по его голосу было понятно, что он улыбается.

— Пап, серьезно, она милфа , — отозвался Джонас.

— Думай молча, пацан, — ответил Тейт.

— Точно, — пробормотал Джонас, но продолжал мне улыбаться, и его улыбка была далека от раскаяния.

Джонас назвал меня милфой. Я знала, что это значит, и не знала, как на это реагировать.

Действительно, Тейт с головы до ног.

— Кажется, мне нужно латте. Кто-нибудь хочет латте? — спросила я, но не стала дожидаться ответа. — Нет? Ладно, вы, мальчики, продолжайте заниматься своими делами, побросайте мяч, постройте сарай, а я выпью латте. Встретимся дома за ужином.

Джонас повернулся к Тейту:

— У них есть смузи?

— Давай проверим, — ответил Тейт, и мой взгляд метнулся к нему, потому что он начал подталкивать меня к тротуару и, как я поняла, к «Волшебной стране».

Джонас пошел рядом со мной.

Не с Тейтом.

Со мной.

Я опустила глаза на него и поняла, что через пару лет, если я все еще буду рядом, мне не придется смотреть на него сверху вниз.

— Ты высокий для своего возраста? — спросила я.

— Ага, — ответил он.

— Самый высокий в классе, — вставил Тейт.

— Занимаешься спортом?

— Ага, — ответил он, после чего заметил: — Ты тоже высокая. Занималась спортом?

— Я была болельщицей, — поведала я, и сын с отцом опять расхохотались. — Что смешного?

— Точно милфа, — вполголоса сказал Джонас, и Тейт снова хохотнул.

— Чирлидинг считается спортом, — высокомерно заявила я.

— Ты просто кувыркаешься в короткой юбке, так что видно трусы, — заявил Джонас в ответ.

Прищурившись, я посмотрела на его улыбающееся лицо.

— Сколько, говоришь, тебе лет?

— Десять, — ответил он.

— А ведешь себя, как будто тебе пятнадцать.

— Спасибо.

— Это не комплимент, — пояснила я, но он только шире улыбнулся, давая понять, что все равно считает это комплиментом.

Мы перешли улицу, до «Волшебной страны» остался один дом, когда я пояснила, глядя на Джонаса:

— Раз уж об этом зашла речь. И не раз. Под милфой подразумевается мамочка, а я не мамочка, следовательно, не могу быть милфой.

— Ты папина подружка. Если папина подружка горячая, она всегда милфа, — сказал мне Джонас.

— Это правило? — спросила я.

— Ага, только что придумал, — ответил он.

— Нельзя просто придумывать на ходу, — сказал я.

— Можно, — возразил он. — В любом случае, подружка может стать мачехой, а мачеха типа мамы, так что ты можешь быть милфой.

Тейт открыл дверь, придержал ее для нас с Джонасом и пробормотал, когда я проходила мимо:

— Крутышка, он тебя уделал.

— Тейт, мы говорим о милфах, — выпалила я.

— Тем не менее он тебя уделал, — ухмыльнулся Тейт.

— Милфа? Что? Где? Кто? — крикнул Шамблс из-под прилавка, потом выпрямился и посмотрел на меня, потом на Тейта. — Цветочек! Чувак! — Потом он посмотрел на Джонаса и воскликнул: — Крутотенюшка! Это Чувак-младший?

— Шамблс, познакомься с сыном Тейта, Джонасом, — представила я.

— Привет, — поздоровался Джонас.

— И тебе привет, Чувачок! Хочешь смузи?

Конечно, у Шамблса были смузи.

Я вздохнула. Тейт опять хохотнул. Я повернулась и сердито зыркнула на него.

— Да, можно мне... — начал Джонас, но Шамблс поднял руку.

— Позволь мне поразить тебя, — попросил он.

— Клево, — улыбнулся Джонас.

Я подошла к прилавку:

— Когда закончишь смузи для Джонаса, порази меня тоже.

— Принято, — сказал Шамблс, потом перевел взгляд с Тейта на Джонаса, наклонился ко мне и посоветовал театральным шепотом: — Цветочек, говорить о милфах при детях... — Он замолчал и покачал головой.

Я показала на Джонаса и воскликнула:

— Это он начал!

Шамблс выпрямился, подняв брови:

— Он?

Я подняла глаза к потолку и попросила:

— Может, хватит о милфах?

Джонас проигнорировал мой призыв:

— Она милфа.

Я опустила голову и сердито посмотрела на Джонаса.

— Большой Чувак прав, он тебя уделал, — пробормотал Шамблс и пошел к блендеру.

— Где Солнышко? — спросила я в попытке сменить тему.

— Принимает солнечные ванны. Сегодня спокойный день, так что она отошла, — ответил Шамблс.

— Лорен сказала, что ты маэстро влажности плюс пятьсот, — вставил Джонас.

— Чувачок! Да, это я! — довольно воскликнул Шамблс и посмотрел на меня. — Ты попробовала? — Я кивнула. — Я был прав? — Я кивнула. Он посмотрел на Тейта. — Что скажешь?

Тейт обнял меня за плечи одной рукой и притянул к своему боку.

— Выдающийся.

Я была уверена, что он имел в виду глазурь или, если точнее, то, что мы с ней делали.

Я не стала сообщать это Шамблсу.

— Хочешь попробовать влажность плюс пятьсот? — предложил Шамблс Джонасу. — У меня много.

Джонас даже не посмотрел на отца, прежде чем ответить:

— Не, спасибо. Лорен испекла для меня торт, не хочу испортить впечатление.

Мое сердце снова перевернулось, и взгляд метнулся к Шамблсу, который как раз добавлял что-то в смузи Джонаса, но смотрел на меня.

Я знаю мало детей, но никогда не видела, чтобы ребенок отказывался от угощения, несмотря на то, что его согласие может перебить вкус чего-то хорошего, что приготовил для него другой человек.

Шамблс отвел взгляд от меня и продолжил готовить, пробормотав:

— Хорошо сказано.

Я прижалась ближе к Тейту, но перевела взгляд на Джонаса, который смотрел, как Шамблс делает ему смузи.

Тейт тихо сказал мне на ухо:

— Что я говорил?

Я посмотрела на него и кивнула: