— Лори, заткнись.

Я передвинула голову, скользнув щекой по его бороде, так что мои губы оказались около его уха, обняла его и прошептала:

— Так что, может быть, я тоже немного лучшая.

Неожиданно меня перевернуло, и я оказалась на спине, а Тейт накрыл меня своим телом и взял меня за подбородок.

— Ты была лучшей и до меня, — провозгласил он, его голос снова походил на рычание.

— Тейт...

— Думаю, ты уже была лучшей.

— Капитан...

— Хреновая удача, глупые решения... Я много потерял в жизни. Мама оставила меня, когда я был ребенком. Думал, что буду жить на полную, играть в футбол, и эта мечта умерла, едва осуществившись. Потом умер папа. Я спутался с Нитой, с Бетани, потом появился Джонас, и я подумал, что наконец увидел проблеск чего-то хорошего, но выяснилось, что в комплекте идет борьба, головная боль и нарушенные обещания, в которые я, как дурак, поверил. У меня никогда не было многого. За все, что у меня было, мне приходилось бороться, платить или каяться, потому что я облажался. А потом ты приходишь в мой долбаный бар в поисках работы.

— Тейт...

Он прижал большой палец к моим губам и прошептал:

— Замолчи.

— Хорошо, — сказала я напротив его пальца.

— Я не определяю тебя, — сказал он мне.

— Знаю, но я... — начала я, и он мягко надавил на мои губы большим пальцем, так что я заткнулась.

— Ты нашла себя не потому, что нашла меня, — продолжил он. — Ты все еще думаешь, что потеряна.

Я ничего не сказала.

Зато сказал Тейт.

— Если бы меня не было здесь, ты бы все равно порвала с ним и нашла бы свой путь.

Он замолчал, так что я воспользовалась возможностью.

— Можно теперь я скажу? — спросила я, касаясь его пальца, и он убрал его, перекатился на бок и повернул меня лицом к себе.

— Да.

— Ты прав, — согласилась я. — Но...

— Никаких «но», Крутышка.

Я приложила пальцы к его губам и тихо спросила:

— Можно я скажу то, что мне нужно, Тейт?

Он не ответил и не кивнул, просто ждал.

Так что я заговорила:

— Со временем я бы нашла себя. Просто так получилось, что ты показал мне дорогу.

— Лори...

Я убрала руку и заменила ее своими губами.

— Спасибо, — прошептала я и крепко поцеловала его, вложив в поцелуй все чувства, что испытывала к нему и что он дарил мне. А то, что он мне дарил, было огромным.

Он подарил мне меня.

Я толкнула его на спину, скользнула сверху и продолжила целовать, а Тейт целовал меня в ответ.

Наконец я подняла голову и посмотрела на него, Тейт запустил руки в мои волосы, убрал их от моего лица и собрал на затылке.

Его глаза не отрывались от водопада волос, что избежали из его рук и закрыли мой левый глаз, а потом он посмотрел мне в глаза.

— У тебя великолепные волосы, детка, — тихо сказал он.

Я подняла руку, чтобы провести пальцем вдоль линии роста его волос, а потом запустила все пальцы в его волосы.

— У тебя тоже, — ответила я.

Одна из его рук отпустила мои волосы и обняла меня за спину, а вторая легла мне на затылок, и обе прижали меня вниз к нему.

— Мне нужно покрыть торт глазурью, — прошептала я.

— Попозже, — прошептал он в ответ.

— И готовить ужин, — продолжила я.

— Потом.

— Капитан...

— Крутышка, — перебил он.

Я всматривалась в его красивое лицо.

«Она моя», — сказал он Вуду.

Я его. А он мой.

Я улыбнулась и приблизила свои губы к его.

— Хорошо, милый. Потом.

Его голова наклонилась в одну сторону, моя в другую, и прошло еще много времени, пока я смогла встать, покрыть торт глазурью и приготовить ужин.

Мы ели свиную вырезку под знаменитой дедушкиной глазурью, с молодым вареным картофелем, салатом и вкуснейшими булочками, посыпанными семечками, сидя за кованым железным столом в патио позади дома.

Я смотрела на устроенный террасами двор, а в голове крутилось множество мыслей. О чем это скажет Тейту, если я проведу день, пропалывая цветы и сажая еще? Волнует ли меня вообще, поймет ли Тейт, о чем это говорит (а я выяснила, что не волнует)? Тейт рассказал мне, что мама оставила его, а папа умер, и я думала о том, как мало знаю о нем. Я думала о том, как сильно мне хочется узнать о нем больше, и о том, что чувство, стоящее за этим желанием, меня не пугает. Я думала о том, что Вуд «убил» отца Тейта в автомобильной аварии; о том, что Стелла просила Тейта не судить Вуда строго; о том, как она сказала, что если Тейт отпустит прошлое, то и Вуд сможет; и о том, как Вуд сказал мне, что когда-то они были братьями. Я думала о том, что Вуд пришел поддержать меня, когда Нита была в городе, ради меня, но также и ради Тейта, даже после того, что произошло меду нами тремя. И я думала о том, как Вуд сказал Тейту, что сделает все, что сможет, чтобы помочь Тейту забрать Джонаса у его сестры.

Вуд скучал по Тейту, и поскольку так долго злиться можно, только если человек тебе небезразличен, то я предположила, что Тейт тоже скучал по Вуду.

— Крутышка, — окликнул Тейт, и я перевела взгляд с цветов на него. — Ты соврала.

Вырванная из собственных мыслей и удивленная его словами, я нахмурилась:

— Что, прости?

Он положил вилку на тарелку и поднял брови:

— Сносно?

Я посмотрела на его чистую тарелку, потом снова на него.

— Я неплохо готовлю, но ничего особенного. Сегодня было вкусно из-за горчичной глазури моего дедушки, а не из-за меня.

— Твой дедушка приходил в гости, пока я вешал карнизы? — спросил Тейт.

— Нет, он умер, — ответила я.

— Детка, — улыбнулся Тейт.

Внезапно мне очень захотелось, чтобы Тейт узнал обо мне больше. Это пустит его внутрь и выпустит меня. Я хотела этого, и хотела его, и хотела быть с ним.

— Все мои дедушки и бабушки умерли.

— Да? — Тейт откинулся на спинку стула, не сводя с меня глаз.

— Дедуля, мамин папа, он был гуру горчичного соуса, — сообщила я, Тейт не ответил, так что я продолжила: — Это его ферма потом перешла к папе. У него были только дочери. В колледже папа изучал сельское хозяйство. Его родители тоже владели фермой, но она была меньше, а он был младшим из двух сыновей. Та ферма досталась моему дяде Джорджу. — Тейт продолжал молчать. — Папа стал управлять фермой дедули. Мы жили там все вместе, всю мою жизнь, потом я уехала, а потом бабуля и дедуля умерли. Но мы хорошо жили вместе, потому что дом был большой, и это делало нас большой семьей.

Тейт так и не заговорил, не начал делиться своими историями, так что я продолжала.

— Мамина мама, бабуля, пекла потрясающее печенье с кусочками шоколада. Лучшее, — постановила я. — Она обычно замораживала готовое тесто перед тем, как печь. Не знаю почему, но это делало ее печенье убийственно вкусным.

Тейт наблюдал за мной, не издавая ни звука.

— Папин папа, он был мастером гриля. Он умел жарить изумительные стейки на гриле, — продолжала я.

Губы Тейта дернулись, но он продолжил молчать.

— Папина мама, — продолжила трещать я. — Она была полькой и великолепно готовила. Действительно великолепно готовила. Она пекла плюшки, как рогалики, но круглые с большим количеством корицы, сахара и масла, а тесто замешивала на сметане, так что они были пышными и посыпаны сверху сахарной пудрой. Она пекла их на каждое Рождество, и я всегда приходила помогать. Она разрешала мне мазать растопленным маслом раскатанное тесто и посыпать его корицей и сахаром, а потом посыпать готовые плюшки сахарной пудрой.

Наконец Тейт заговорил.

— Все твои вспоминания связаны с едой? — спросил он.

— Папа готовил лучший коктейльный соус для креветок, который ты когда-либо пробовал. Кэрри делает просто бесподобные домашние макароны с сыром. А мама унаследовала мастерство от бабули с дедулей и добавила собственное. Все, что она готовит, сногсшибательно, но пирог с шоколадом и пеканом просто фантастический.

— Я так понимаю, что да, — пробормотал Тейт.