Я поторопилась к тележке и начала выкладывать из нее товары. Шторы для спальни (из денима). Новые карнизы для штор (потрясающие). Новые кухонные полотенца (яркие и веселенькие). Новые полотенца для ванной (толстые и мягкие). И одну из подвесных полок для душа, потому что Тейту очень была нужна такая.
Наша тележка была такой полной, потому что Тейт отвлекся, мрачно размышляя о своем разговоре со Стеллой. Я не гордилась своим поведением, но не могу отрицать, что воспользовалась ситуацией.
— Подруга! — воскликнула наша кассир, я выпрямилась и посмотрела на нее.
Это была кассир, которая рассчитывала нас с Венди несколько дней назад. Ее взгляд был прикован к Тейту, и казалось, что если заставить ее оторваться от него, то это причинит ей физическую боль.
— Привет, — поприветствовала я, она вздрогнула всем телом и посмотрела на меня.
— Это твой горячий парень? — спросила она, кивнув на Тейта.
Тейт посмотрел на меня.
Я прикусила губу, но потом сказала:
— Да.
Кассир резко повернула голову и закричала:
— Эй, Мэйбеллин! Это девушка с простынями и ее горячий парень.
Толстая черная леди постарше через четыре кассы от нас повернулась, окинула Тейта взглядом и прокричала:
— О божечки. Этот парень и правда горяч!
Ого. Должно быть, темы для разговоров в комнате для персонала в «Элитных товарах для дома» довольно ограничены, раз покупка мною постельного белья стала главной новостью.
— Эм... Крутышка, — окликнул Тейт, я резко повернулась в его сторону и увидела, что он поднял брови, но его губы кривились.
— Не начинай, — предупредила я.
— Что она взяла на этот раз? — крикнула Мэйбеллин.
Кассир принялась сканировать наши покупки и выкрикивать на все кассы:
— Шторы! Кухонные полотенца! Полотенца для ванной! Карнизы! Полочка в душевую! О-о! Бирюзовый и фиолетовый скребки. — Она посмотрела на меня. — Хороший выбор, я сначала купила фиолетовый, а потом пришла за бирюзовым. Эти штуки просто великолепны! Они даже не плавятся. Их можно использовать, когда готовишь кексы и яичницу. Если у тебя два, то ты можешь делать и то, и другое одновременно.
— Здорово, — буркнула я.
— Сдается мне, что кто-то обустраивает дом, — громко заметила Мэйбеллин.
— Мне тоже, — отозвалась наша кассир.
Тейт положил ладонь мне на бедро, потом накрыл ею мой живот, второй рукой толкнув тележку в конец кассы, и приблизил губы к моему уху.
— Эм... Лорен, не хочешь рассказать мне, почему...
Я повернула голову к нему и прошептала:
— Не начинай.
— Детка, — усмехнулся он.
Я посмотрела на кассира и спросила:
— Как вас зовут?
— Ванда, — ответила она.
— Я Лорен.
— Привет, Лорен. — Она взглянула на Тейта, потом обратно на меня. — Ты часто будешь заходить?
— Нет, — ответила я.
— Вероятно, — одновременно со мной ответил Тейт.
Ванда наклонилась ко мне:
— Извини, подруга, но я предпочитаю его ответ, знаешь ли, просто потому, что он дарит мне надежду. А нам, девочкам, нужна надежда, даже если мы надеемся за кого-то другого.
— Разумеется, — сказала я, и она улыбнулась и посмотрела на Тейта.
— На следующей неделе у нас распродажа, — сообщила она ему.
— Я отмечу в своем календаре, — ответил он с усмешкой.
— Отметит он, — пробормотала она и назвала итоговую сумму.
Я открыла сумочку и достала свой кошелек, но увидела, что Тейт вручил Ванде свою кредитку.
— Я думала, что... — начала я, но Тейт так глянул на меня, что я прикусила язык и сунула кошелек обратно в сумочку.
— Верное решение, — прошептала мне Ванда и прокатала кредитку Тейта.
Тепло (и громко) распрощавшись с Вандой и Мэйбеллин, мы оставили их позади и пошли по стоянке к «Эксплореру». Одной рукой Тейт толкал загруженную тележку, а другой обнимал меня за плечи, а я обнимала его рукой за талию.
— Не объяснишь насчет Ванды?
— Нет, — ответила я.
— Ты ее знаешь?
— Не совсем, разве что она дала мне мини-консультацию, когда я приезжала сюда с Венди.
— Чего?
— Неважно, — пробормотала я.
К счастью, Тейт оставил эту тему.
— Не хочешь рассказать мне, почему знаешь всех куда бы мы ни пошли? — спросил он.
— Нет, — ответила я.
— Сколько ты живешь в Колорадо? — продолжил он.
— Эм...
— Детка, — тихо произнес он, и я поняла, что он улыбается.
— Я вежливая, — объяснила я, и он не ответил, так что я продолжила: — А чтобы быть вежливым, нужно быть дружелюбной, так что, даже если кто-то незнакомый влезает в твой разговор и дает совет, ты остаешься дружелюбной. Ванда немного любопытна и ведет себя несколько неподобающе, но она желает только добра. И в любом случае, я вежлива и дружелюбна, и не умею быть другой.
Тейт остановил тележку и меня у багажника «Эксплорера» и посмотрел на меня.
— Когда приедем домой, можешь побыть дружелюбной со мной.
Я ощутила покалывание в трех местах, но несмотря на это сообщила ему:
— Когда мы приедем домой, тебе нужно повесить карнизы.
— Верно, а после того, как я повешу карнизы, мы можем закрыть шторы, и ты можешь побыть дружелюбной со мной.
— Нет, — ответила я. — Я буду занята: я собираюсь делать кекс с влажностью плюс пятьсот.
— Кекс с влажностью плюс пятьсот?
— Шамбала рассказал мне один из своих секретов. Мне до смерти хочется его попробовать.
— Крутышка, у нас в пикапе пять фунтов лимонной фигни. Нам нужен кекс?
— Всем нужен кекс, и у меня много месяцев не было кухни, кроме того времени, что я жила дома, но тогда у меня не получилось ею насладиться, потому что мой папа лежал в больнице после серьезного инфаркта.
— Ты хорошо готовишь?
Я пожала плечами:
— Сносно.
Тейт пристально смотрел на меня.
— Я сносно готовлю, но чертовски отлично пеку, — правдиво похвасталась я.
— Значит, ты любишь печь, — отметил он.
— Обожаю.
— Скучала по этому? — спросил он.
Я кивнула.
Он снова уставился на меня. Потом взял меня за подбородок, отклонил мою голову назад, наклонился и прикоснулся губами к моим губам.
— Тогда можешь делать свой кекс, — прошептал он.
— Спасибо, — прошептала я в ответ.
Он ухмыльнулся:
— А потом можешь побыть дружелюбной со мной.
Покалывание вернулось с удвоенной силой, Тейт отпустил меня, открыл замки и поднял заднюю дверь внедорожника. Мы загрузили наши сумки, Тейт посадил меня в кабину, отвез тележку обратно, вернулся, сел за руль, и мы поехали домой.
Я стояла на кухне Тейта, резала огурцы и складывала их в миску к остальным овощам, которые приготовила для салата на ужин.
Супервлажный бисквит стоял в духовке, а миска со знаменитой горчичной глазурью моего дедушки настаивалась в холодильнике, перед тем как я покрою ею свиную вырезку, которая отправится в духовку после коржей.
Я почувствовала движение и подняла голову от стола. Тейт шел через столовую к кухне, держа в одной руке дрель, а в другой ящик с инструментами. Я была так занята нарезкой, что не заметила, что больше не слышу дрель. Наши глаза встретились, я улыбнулась ему, его лицо смягчилось и потеплело, когда он поймал мою улыбку, и он прошел прямо через кухню в коридор, ведущий в гараж.
Я смотрела ему вслед еще долго после того, как он скрылся.
Кажется, я никогда не видела, чтобы его лицо становилось таким нежным, потому что если бы увидела, то определенно не забыла бы.
Я взяла себя в руки, положила нож, вытерла руки полотенцем и прошла в спальню.
Шторы висели. Темно-синий деним до пола, с петлями, которые надевались на тонкие, покрашенные под ржавчину квадратные прутья с убойными зазубренными концами. В спальне Тейта было два больших окна, одно на фасаде дома, второе с торца, ванная и гардеробная занимали дальнюю часть комнаты. Шторы ее совершенно преобразили. Новые простыни и одеяло — это одно, но шторы добавили большое цветное пятно, придав комнате индивидуальность, сделав ее более домашней и уютной.