Вуд улыбнулся Тейту.

Я повернула голову и увидела, что Тейт улыбается в ответ.

Позже, на кладбище, Джонас и Тейт сидели рядом с гробом, я за ними. За мгновение до того, как пастор начал говорить, с другой стороны к скорбящим подошел Бабба.

Как только служба закончилась, Тейт встал, отодвинул свой стул, взял меня за руку и потянул к себе. Держа меня за руку, вторую руку он положил на плечо Джонаса и повел нас прямо к Баббе.

Бабба смотрел, на нас, не отрывая взгляда от Тейта.

Тейт остановился перед Баббой, и я затаила дыхание.

— Тейт... — начал Бабба, но Тейт отпустил мою руку и обнял Баббу. Бабба закрыл глаза и обнял Тейта одной рукой.

Так они долго стояли, прежде чем Тейт похлопал Баббу по спине и шагнул назад.

Бабба посмотрел на Джонаса.

— Привет, мужичок, — прошептал он, Джонас подался вперед и обнял Баббу за пояс.

Когда он отошел, я подошла, прижалась к нему и обняла.

— Привет, красавица, — прошептал он мне в макушку.

— Привет, — прошептала я в ответ.

Когда я отошла, Тейт приобнял меня за плечи одной рукой, но смотрел на Баббу.

— Ты придешь к Па? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Бабба. — Ты хочешь?

Тейт не ответил, только многозначительно посмотрел на него.

Бабба опустил голову и сказал траве:

— Я приду к Па.

Тейт кивнул, поднял руку и хлопнул Баббу по плечу, потом повел нас с Джонасом к «Эксплореру».

И мы поехали к Па.

Потребовалось примерно двадцать минут, чтобы настроение поднялось и задний двор Па стал меньше походить на собрание после похорон и больше на вечеринку. Немалое отношение к этому имел бочонок с пивом, стоявший рядом с кулером, заполненным бутылками пива, а также тот факт, что многие принесли с собой более сильную выпивку, к которой они в буквальном смысле присосались, даже не пользуясь стаканами.

Я держалась рядом с Джонасом и Тейтом, а моя семья держалась рядом со мной. Только через полчаса, выпив пива и отведав еды, которой были заставлены стол в столовой Па и рабочие поверхности на его кухне, мы расслабились.

Я заметила, что Джонас с папой и Маком разговаривали со Стеллой, Вудом и его двумя детьми. Бывшая жена Вуда, Мэгги, изящная фигуристая брюнетка тоже приехала (Тейт показал мне ее, кивнув в ее сторону и пробормотав: «Старуха Вуда, Мэгги»), но держалась поодаль.

Некоторое время я рассматривала Мэгги и думала, что она красивая, но при этом выглядит какой-то грустной и потерянной, как вдруг поняла, что потеряла Тейта из вида. Так что я перестала рассматривать Мэгги и пошла его искать. Не найдя его в доме, я пошла на задний двор, но и там его не увидела. Я обошла дом и остановилась, заметив стоявшего спиной ко мне Тейта. Судя по яркой цыганской юбке, перед ним стояла его мама.

— ...с тех пор как ему было пять лет. Это совершенно точно не дает тебе права так себя вести, — услышала я его слова и по голосу поняла, что он очень зол.

— Тейтум... — начала Шания.

— Он тебя даже не знает, ему и так тяжело, а ты приезжаешь и... — Он замолчал. — Блядь, я даже не знаю, что все это было.

— Я его бабушка, — огрызнулась она.

— Он встретил свою бабушку сегодня, маму Лорен, и она будет его единственной бабушкой, если ты не угомонишься.

— Маму Лорен? — прошипела она. Я стояла и смотрела на них, слова, которые я собиралась произнести, застряли в горле, когда Тейт напрягся всем телом и угрожающе подался вперед.

— Да, маму Лорен, — выпалил он и сердито продолжил: — Знаешь, я всегда считал, что это нормально, то, как ты себя вела, потому что не знал ничего другого. И из-за этого я считал, что и для Джонаса нормально жить с такой матерью, как Нита. Думал, лучше уж пусть у него будет хоть что-то, чем совсем ничего. Потому что я знал только ничего, Нита не ты, а хоть что-то намного лучше, чем это. Теперь я знаю, что это неправильно, что ты поступала неправильно.

— Это Лорен тебя научила? — спросила она со злостью.

— Дело не в Лорен, — возразил Тейт.

— А мне кажется, что в ней. Похоже, кто-то заполучил роскошную крошку и теперь считает, что его дерьмо не пахнет, совсем как тогда, когда был мистером горячим футболистом.

Я ахнула, и Шания выглянула из-за Тейта. Она увидела меня и прищурилась, но Тейт не отвлекся от темы.

— Тебя не было пять лет, Джонас тебя даже не помнит, и ты думаешь, что можешь прикатить в город и сделать этот день своим? Второй дерьмовейший день в его жизни после того дня, как он узнал, что его мама мертва. Женщина, это ненормально.

— Хочешь к нам присоединиться? — спросила Шания, игнорируя Тейта и глядя на меня. — Раз уж тебе так интересно.

Тейт повернулся и увидел меня, но я смотрела только на Шанию.

— Нет, я просто послушаю.

— Может, окажешь мне услугу, дорогуша, и дашь мне секунду наедине с моим сыном? — потребовала она с намеком.

— Может, не окажу, — ответила я, и Шания посмотрела на Тейта.

— Ниту только похоронили, а она уже переворачивается в гробу, зная, что эта здесь, в своих шикарных шмотках и шикарных туфлях, смотрит на всех нас свысока, — заметила она.

Тейт долго смотрел на мать, потом поднял глаза к небу и вздохнул.

Потом он покачал головой и пробормотал:

— Мы закончили.

— Нет, не закончили, — заявила Шания, и Тейт посмотрел на нее в упор.

— Закончили, и я имею в виду во всех смыслах, ты поняла?

Она выглядела, словно он дал ей пощечину.

— Я...

Тейт перебил ее.

— В жизни Джонаса уже хватило твоего фирменного неадекватного дерьма, и я не оградил его от этого. На мой взгляд, у меня есть восемь лет, чтобы беречь его от этого дерьма, прежде чем он найдет собственный путь, что я и сделаю.

— Поверить не могу, — прошипела она. — Говорить мне такое, сегодня. Нита была моей девочкой, и мы только что ее похоронили.

— Мы ни черта не делали. — Тейт наклонился к ней. — Ты продефилировала, как обычно, устроила сцену и оказалась в центре внимания. Па, Стелла, Вуд и Джонас хоронили ее сегодня. Ты просто заявилась и превратила все в дерьмо. — Он выпрямился и насмешливо протянул. — Поздравляю, мама, я-то думал, что невозможно сделать дерьмо еще дерьмовее, но тебе это удалось.

— Я любила ее! — огрызнулась она, повышая голос.

— Если любила, то почему подвела ее, когда она потеряла маму и нуждалась в другой? Я был молод, но помню, как Нита тянулась к тебе, а ты делала то, что у тебя получалось лучше всего, — отворачивалась. — Шания побледнела, но Тейт продолжал. — Если на то пошло, почему ты подвела меня, поскольку ты сделала так, что у меня вообще никогда не было матери?

Еле слышным шепотом она произнесла:

— Ты знаешь меня, Тейт, ты знаешь, что мне нужна свобода.

— Ага, так вот хорошая новость в том, что ты можешь быть свободной, сколько хочешь. Будь спокойна, мам, мы справимся, — резко ответил Тейт.

Шания взглянула на меня и обвинила:

— Все дело в ней.

— Чертовски верно, — выпалил Тейт и повторил: — Чертовски, блядь, верно.

Потом он отвернулся от нее и подошел ко мне. Обнял меня за шею одной рукой, развернул и подтолкнул вперед к заднему двору, через него и к задней двери в дом.

Как только мы оказались внутри, я прошептала:

— Ты в порядке?

— Ни хрена, — ответил он совсем не шепотом.

— Я могу что-нибудь сделать? — спросила я, и он остановил нас в гостиной Па, повернулся ко мне и посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты делаешь, — заявил он.

— Делаю?

Он посмотрел поверх меня, покачал головой и опять посмотрел на меня.

— Ты меня любишь? — спросил он.

— Да, — моментально ответила я.

— Вот, ты делаешь, — закончил он.

Не убирая руки с моей шеи, он повел нас к Джонасу.

Потребовалось примерно двадцать минут, чтобы настроение поднялось и двор Па стал меньше походить на поминки и больше на вечеринку. Немалое отношение к этому имел бочонок с пивом, расположенный рядом с кулером, заполненным бутылками пива, а также тот факт, что многие принесли с собой бутылки с более крепкой выпивкой, к которым в буквальном смысле и присосались, даже не пользуясь стаканами.