К счастью, когда команда Джонаса проиграла в первый раз, Тейт был. К счастью, потому что Джонас не любил проигрывать. Совсем не любил.
Это вылилось в еще одну истерику, во время которой Тейт приказал Джонасу идти к себе в комнату, последовал за ним, и я слышала, как Джонас какое-то время вопил, но потом перестал.
Я выдергивала сорняки во дворе, когда Тейт вышел, закончив с Джонасом.
— Он порядке? — спросила я.
— Все еще злится.
— Это просто игра, — пробормотала я.
— Это не просто игра, — ответил Тейт, и я посмотрела на него.
— Невозможно выигрывать во всем, Тейт, — мягко сказала я. — Он должен научиться этому.
— Ты права, Крутышка, это невозможно. Но можно научиться не проигрывать снова. Или, по крайней мере, не совершать те же ошибки.
Это правда.
— И все-таки, милый, ему следует научиться не устраивать истерик, — осторожно сказала я.
— Такой накал хорош, нужно только сфокусировать его.
— Ты научил его этому?
— Нет, но научу.
Я почувствовала, как мое лицо смягчилось, и улыбнулась ему.
Тейт улыбнулся в ответ.
— Возможно, если ты дашь ему немного печенья с шоколадом по бабушкиному рецепту, это поможет.
— Я пеку шоколадный пирог с пеканом по маминому рецепту.
Его улыбка стала шире.
— Это тоже подойдет.
— Любовь — это не еда, Тейт, — поддразнила я его же собственными словами.
Он наклонился ко мне, положил ладонь мне на шею и поцеловал в лоб, но не отпустил, а посмотрел мне в глаза и прошептал:
— Крутышка, я ошибался. Теперь я понял. Так, как это делаешь ты, — любовь.
Потом он отпустил меня, и я пялилась на него, пока он уходил.
Потом я крикнула в сторону двери, за которой он скрылся:
— С новой духовкой любовь, выраженная пирогами, будет получаться лучше!
И услышала, как он прокричал в ответ:
— Мужская территория, детка. Даже не думай об этом без меня.
— Женская территория, — продолжила кричать я. — Духовка на кухне!
— У нее есть вилка, и она весит больше пятидесяти фунтов. Абсолютно мужская, — прокричал он свой ответ.
Я сдалась и, хихикая, отвернулась к цветам.
Абсолютно мужская.
Мой старик забавный.
Вот и все. Что-то важное, что-то еще важнее.
Но ничего экстраординарного.
И мне это нравилось.
И еще больше это стало нравиться мне после одного экстраординарного и душераздирающего дня в баре «У Баббы», перевернувшего нашу жизнь, а особенно после того, как нам с Тейтом пришлось рассказать Джонасу о том, что случилось.
Глава 24
Держись
— Три бутылки «Бада», милый, — сказала я Тейту, глядя в свой блокнот.
— Детка, — окликнул он.
— Что? — ответила я, доставая из-за уха карандаш.
— Крутышка.
— Что? — повторила я, царапая в блокноте.
— Детка, посмотри на меня, — мягко сказал Тейт, и я посмотрела на своего чисто выбритого мужчину.
Тем утром мы поругались, потому что он побрился. Возможно, я чуточку перегнула палку, но зато теперь он не сомневался в моем отношении к его бороде, учитывая, что я пригрозила ему закрыть доступ к определенным частям моего тела, пока он не отрастит ее обратно. Тейта это не рассердило, а даже развеселило, потому что он расхохотался и продолжал смеяться даже после того, как я неоднократно повторила, что не вижу в этом ничего смешного. Потом он доказал мне, что я не смогу выполнить свое обещание закрыть доступ к определенным частям моего тела, и сделал это, добившись доступа к этим самым частям.
Несмотря на это, я была уверена, что донесла свою мысль, но даже если и нет, мне было наплевать. По правде говоря, он горяч что с бородой, что без нее. Мне просто нравилась борода.
— Что? — спросила я, встретившись с ним глазами.
— Подойди сюда, — приказал он, и я заметила, что он упирается кулаками в барную стойку, широко расставив руки. Я уже видела его таким раньше, и в последний раз он был очень зол.
— Эм... — пробубнила я. — Я тут.
— Ближе, — потребовал он.
Я подалась ближе, положив ладонь на стойку.
— Ближе.
— Тейт, в чем...
— Сейчас же, детка.
Я вздохнула и наклонилась к нему, облокотившись обеими руками на стойку.
Тейт тоже наклонился ко мне, положил ладонь рядом с моей, второй рукой обнял меня за шею, притянул к себе и, наклонив голову, поцеловал меня долгим и очень горячим поцелуем.
Я схватилась за его руку, другую положила ему на шею, чтобы удержаться на ногах, когда он отпустил мои губы.
— Должно подействовать, — пробормотал он, не отстраняясь от меня.
— Подействовать?
Он не ответил, а вместо этого заявил:
— Нужно было надеть кольцо тебе на палец, Крутышка.
Я перестала дышать, и мои ноги задрожали.
— Что? — выдохнула я.
— Парни, которых ты обслуживаешь, не местные. Если они еще раз глянут на твою задницу или грудь, когда ты идешь мимо, у нас будут проблемы. Полагаю, я только что дал понять, что ты моя. Если они сделают это снова, я буду знать, что они хотят проблем, так что я их им обеспечу.
Я не слышала ни слова из того, что он сказал, поскольку еще переваривала его предыдущее заявление, поэтому повторила:
— Что?
— Лорен? — раздалось за спиной, и я узнала голос. Узнала и не поверила своим ушам. Я была так потрясена, что небрежное замечание Тейта — которое для меня вовсе не было небрежным — вылетело у меня из головы, и я застыла, глядя Тейту в глаза.
Он посмотрел в мои, сдвинул брови и, не отпуская мою шею и не двигаясь, глянул мне за спину. Он посмотрел вниз, потом вверх и широко улыбнулся, как будто перед ним было что-то ужасно смешное.
— Охренеть, — прошептал он, отпустив меня.
Я развернулась на деревянных ногах и уставилась на свою соперницу из «Высокого горизонта» — женщину, которая притворялась моей лучшей подругой, а сама трахалась с моим мужем.
— Хейли? — прошептала я и уставилась на нее.
Она выглядела так же хорошо, как всегда. А вот какой она не выглядела в своих дизайнерских джинсах, необычной дизайнерской блузке, туфлях за семьсот долларов и с двухсотдолларовой стрижкой, так это уместной в байкерском баре.
На мне же, наоборот, была футболка «Харлей», которую Дик привез мне из Стерджиса. Бледно-розовая суперкрутая футболка в обтяжку, с надписью «Харлей Дэвидсон», выполненной буквами винного и серебристого цвета, на груди и крыльями такого же цвета на спине. На мне также были джинсы (дизайнерские) и серебристые босоножки с тонкими ремешками, которые стоили далеко не семьсот долларов, но были очень сексуальными. Волосы я не укладывала, а дала им высохнуть без укладки, потому что так нравилось Тейту. Доминик только недавно их подровнял (тогда же я мягко заставила Солнышко выйти из дома в салон, чтобы Дом и с ней сотворил свою магию, что он и сделал, и ей даже понравился результат).
Хейли выглядела как сливки среднего класса — живущая за городом домохозяйка с личным тренером и ежемесячными посещениями салона.
Я выглядела как девушка байкера.
И она только что видела, как я целовалась с красивым, крутым Тейтумом Джексоном. Я поняла это по удивленному, но завистливому выражению ее лица. Подозреваю, что именно такое выражение было и у меня, когда я в первый раз увидела его с Нитой.
Вот почему я улыбнулась.
— Хейли, подруга, что ты тут делаешь? — громко и дружелюбно спросила я и, не дожидаясь ответа, повернулась к Тейту. — Дорогой, это Хейли. Знаешь, женщина, которая притворялась моей подругой, пока трахалась с моим мужем, Брэдом?
Тейт, опять стоявший упираясь широко расставленными кулаками в стойку, постарался скрыть улыбку, но у него не получилось. Его губы дернулись, когда он пробормотал своим хриплым сексуальным голосом:
— Да, детка, я знаю, кто такая Хейли.
Я повернулась обратно к Хейли. Она таращилась на Тейта, широко открыв глаза, потрясенная и открыто завидующая, с бледным лицом и приоткрытым ртом.