— Ну… Сперва нужно ответить на вопрос, почему он стал шантажистом. Ведь шантажистами не рождаются.

Беллами вздохнул, встал и взял шляпу.

— Я ухожу, Фенелла. Но прежде чем уйти, я хотел бы предупредить вас кое о чем. Вы стали на плохой путь, дорогая. Очень опасно любить человека вопреки тому, что он сделал и кем он является. Но вы, как и каждый из нас, вправе выбрать свою судьбу. И потом… у каждого человека есть что-то положительное; наверное, и Харкот не является исключением. И вот что я вам скажу. Если хотите, приезжайте с ним в «Малайский клуб» около восьми. Там вы встретитесь со мной, и я дам ему сто фунтов. Нужно, чтобы во время этой встречи он был трезв, вы должны об этом позаботиться. А потом… Я посоветовал бы вам поехать с ним куда-нибудь отдыхать. Поверьте мне, Лондон сейчас отнюдь не самое подходящее место для Харкота.

Она окинула его быстрым взглядом.

— Эти сто фунтов… Почему вы собираетесь дать их ему? — спросила она. — И потом… разве ему дадут уехать из Лондона? Разве его не арестуют?

Беллами улыбнулся ей. Это была спокойная, доброжелательная улыбка, в ней не было ни раздражения, ни пренебрежения. И снова Фенелла подумала о том, что в лице Николаса Беллами судьба столкнула ее с необычным человеком. С человеком, стоящим выше обычных человеческих забот и тревог. С человеком, которому дано право вынашивать замыслы, вовлекать людей в их осуществление, управлять ими, как марионетками, хладнокровно играть их судьбой, счастьем, может быть, жизнью и оставаться при этом спокойным, невозмутимым, ироничным… Кто он такой, этот Николас Беллами? Какая женщина может ему понравиться? И вообще способен ли он полюбить женщину?..

Ее размышления прервал голос Беллами, все такой же ровный, чуть хрипловатый. Продолжая улыбаться, он сказал ей:

— Ну что ж, Фенелла, я отвечу на ваши вопросы. Я собираюсь дать сто фунтов Марчу… или вам, мне все равно, чтобы он сделал то, что я велел ему. Он выучил свою маленькую роль и был готов сыграть ее. Но оказался слишком пьян, чтобы произнести хоть слово. Однако я не сомневаюсь, что он сказал бы то, что нужно, если бы мог. — Беллами направился к двери. — И его не арестуют, — бросил он с порога. — Я обещаю вам это Фенелла. А теперь разрешите пожелать вам спокойной ночи…

Он вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Казалось, что на лондонских улицах стало еще холодней. Беллами быстро шагал, возвращаясь домой. Оказавшись в своей квартире, он без проволочек прошел в гостиную и занялся корзинкой для мусора, куда накануне, пакуя вещи, бросал разные ненужные бумажки. На дне корзины валялось несколько смятых визитных карточек, напечатанных различными шрифтами на разной бумаге. Он извлек их оттуда, разгладил и начал перебирать в поисках нужной. Наконец, то, что он разыскивал, было найдено. Беллами перечитал написанное на белом прямоугольничке:

Удовлетворенно кивнув, он вошел в спальню, снял пальто, сбросил пиджак и начал рыться в чемодане, который только что столь аккуратно укладывал. Отыскав и вытащив нужные ему вещи, он переоделся. Теперь на нем был довольно поношенный костюм из синей саржи — старомодный, с широкими лацканами. Затем он повязал черный галстук, надел другое пальто из коричневого драпа. Из шкафа он вынул черный котелок, которым заменил свою шляпу. Достав из кармана снятого пиджака записку с завернутым в нее ключом, найденную им в пиджаке Марча, он еще раз перечитал ее:

Такие, значит, дела. Ему хотят подсказать, где именно гадкий Харкот Марч и Фредди Уэнинг свили свое любовное гнездышко. Обычная история: Харкот забыл там свой ключ, а Фредди возвратила его ему с шутливым упреком.

«Эта записка, — подумал Беллами, — конец истории. Ее последняя гримаса».

Сунув записку с ключом в карман синего пиджака, он надел котелок, погасил свет в квартире и вышел.

Беллами пришлось дойти пешком до Беркли-сквер, прежде чем ему попалось свободное такси.

— Сент-Джон-Вуд, Джордан-корт, пожалуйста, — сказал он водителю. Машина медленно отъехала от тротуара, а он, устроившись в уголке на заднем сиденье, откинулся на спинку, закурил и постарался расслабиться.

Ночной портье, дежуривший в нижнем холле Джордан-корта, вопросительно взглянул на Беллами из окошка своей стеклянной кабины. Это был коренастый мужчина с квадратной нижней челюстью. На его форменном кителе Беллами заметил три нашивки, означавшие ранения. Вместо левой руки у него был протез. Часы, висевшие за его спиной, показывали час ночи.

— Моя фамилия Пеллинг, — представился Беллами. — Джон Пеллинг, детектив из агентства Фрейзера. — И он вручил портье визитную карточку.

Портье отнесся довольно доброжелательно к неожиданному посетителю; он взглянул на карточку, понимающе улыбнулся и спросил:

— Бракоразводный процесс, не так ли? — И подмигнул Беллами.

— Точно, — кивнул тот.

— А теперь подумаем, кого это вы тут выслеживаете. — Портье явно был доволен тем, что его догадка подтвердилась. — Я думаю, что не слишком ошибусь, если скажу, что вас интересует сто сорок вторая квартира в восточном крыле на четвертом этаже. Попал?

Беллами восхищенно покачал головой.

— Накрыли цель с первого залпа, — сказал он с улыбкой. — Значит, вы тоже кое-что замечали?

Он извлек из кармана бумажник, открыл его и подцепил двумя пальцами десятифунтовую бумажку. Портье с неподдельным интересом наблюдал за процессом ее извлечения.

Вынув купюру, Беллами сунул бумажник на прежнее место и повертел бумажку в пальцах. Портье внимательно следил за ним.

— Эта сто сорок вторая квартира всегда казалась мне таинственной, — сказал портье. — Знаете, в каждом доходном доме есть своя заколдованная квартира. Только на прошлой неделе я говорил своему напарнику: «Пусть дьявол меня заберет, Гарри, если в этой чертовой квартире в один прекрасный день не случится что-нибудь». Да, я всегда так говорил.

Беллами сложил десятифунтовую купюру пополам.

— И что же в этой квартире таинственного?

— А то, что мы ни разу не видели тех, кто ее снял… Да, да, мистер, ни единого раза! Их никто не видел, даже наш агент по вселению и горничная. Этот агент рассказывал мне, что квартиру сняли по телефону — звонила какая-то женщина. Это очень дорогая квартира, в ней отличная мебель, ковры… Но и арендная плата такая, что хочется почесать в затылке. Но у этой женщины даже голос не дрогнул. Она сразу оплатила квартиру на полгода вперед. Вот так! Ну а после все распоряжения тоже отдавались по телефону. Это была высокая женщина с красивой фигурой. Правда, ни я, да и никто другой толком ее не видели. Она никогда не входила через этот холл, а пользовалась боковой дверью в восточном крыле — шла по коридору и поднималась по лестнице, а лифтом никогда не пользовалась. Приезжала она всегда вечером, после восьми, днем ее здесь не видели ни разу. И не каждый день она здесь бывала. Горничная рассказывала, что иногда по нескольку дней в квартире никто не появлялся. Так, например, последние две недели там вроде бы никого не было.

— А мужчина?

— Был и мужчина, но увидеть его было еще труднее. Мне так и не довелось, но мой напарник из западного крыла видел его. Он приходил сюда в еще более позднее время, так что и его никто не смог разглядеть. И, как и женщина, действовал очень осторожно: входил в одну из боковых дверей и тоже избегал пользоваться лифтом, а поднимался наверх пешком по лестнице. Да, что он, что она соблюдать осторожность умеют.

— Это уж точно, — согласился Беллами.