Для съёмок данной сцены в фильме «Большая драка в Бэттл Крик» я самостоятельно вскарабкался на эти балки и действовал без всяких страховочных тросов, чем до смерти перепугал всех иностранцев

Когда я снимаю кино в Гонконге, мне и съёмочной группе часто на съёмочной площадке приходят какие-то новые идеи, и мы импровизируем прямо по ходу съёмок, а внесение правок в сценарий и в реплики актёров непосредственно перед началом работы — это и вовсе обычная практика. Но с этими людьми в Америке договориться было невозможно. К тому же, у меня были большие проблемы с английским, и когда я сосредотачивался на том, чтобы правильно произнести свою реплику, я забывал про выражение лица и про движения, постоянно заикался и произносил реплики с каменным лицом. Их стиль работы во время съёмок самой долгой сцены боя оказался мне тоже совершенно чужд. Я привык самостоятельно ставить сложные и красивые движения, но в этот раз режиссёр, снимавший строго по сценарию, то и дело напоминал мне, что не нужно импровизировать. Я неоднократно пытался донести до него свои соображения по поводу съёмок боевых сцен, но каждый раз он невозмутимо отвечал:

— Нет, не пойдёт, мы будем строго следовать сценарию.

Вот так те части фильма, которые можно было бы наполнить разнообразными яркими движениями, стали обыкновенными скучными сценами, где я просто хожу туда-сюда. Я сказал режиссёру:

— Никто не станет отдавать деньги за то, чтобы посмотреть, как Джеки Чан в фильме просто праздно прогуливается.

Вскоре после завершения съёмок кинокомпания устроила меня в следующую картину. Эндрю выглядел очень воодушевлённым:

— В этом фильме будет сниматься очень много голливудских звёзд. Ты будешь играть участника автомобильных гонок, сюжет очень захватывающий, картина называется «Гонки “Пушечное ядро”».

Название меня заинтересовало, и у меня появилась надежда, что это будет совсем иной по стилю фильм.

Коллеги уже знали о том, что сниматься в предыдущем фильме мне было некомфортно из-за непривычного для меня стиля работы, и успокаивали меня:

— «Гонки “Пушечное ядро”» — это не боевик, так что не беспокойся и в этот раз сосредоточься на актёрской игре.

К сожалению, факты в очередной раз доказали мне, что всё не так просто, как кажется. В той картине я должен был играть японца-участника автомобильных гонок, что уже доставляло мне некоторый дискомфорт[73], но отказываться было поздно, оставалось лишь стиснуть зубы и довести работу до конца. Голливудские звёзды, вместе с которыми я снимался, каждый день любезно здоровались со мной, но не более того. Я знал, что для них я пустое место. Среди них был один чернокожий актёр, Сэмми Дэвис-младший, он как-то раз пришёл ко мне в трейлер, служивший гримёркой, и сказал:

— Я только недавно вернулся из Японии, я знаю, что ты там настоящая звезда.

Я ответил, что я из Гонконга, а вовсе не японец. Он мне:

— А, верно, ты из Гонконга! Сайонара!

С тех пор всякий раз, когда он меня видел, он пытался разговаривать со мной по-японски. Я не стал больше ничего ему объяснять. В том фильме не требовалось произносить больших монологов на английском, но я должен был постоянно корчить рожи, чтобы смешить зрителей. Из-за всего этого я постоянно чувствовал себя несчастным, в конце концов мне уже неохота было вообще ни с кем разговаривать, и чаще всего я просто молча сидел в сторонке.

Каковы же были итоги работы над этими двумя картинами?

В 1980 г. фильм «Драка в Бэттл Крик» потерпел полнейшее фиаско в прокате. После премьеры я купил билет на очередной сеанс и прошёл в зал. Зрителей было совсем мало, да и те китайцы, а американских зрителей он, очевидно, не заинтересовал. Хотя я и сам в порыве злости предупреждал об этом режиссёра («Никто не станет отдавать деньги за то, чтобы посмотреть, как Джеки Чан в фильме просто праздно прогуливается»), однако, увидев практически пустой зал, я впал в уныние. В Азии я уже стал мегапопулярной звездой, практически королём азиатского кино, а здесь никто не хочет даже смотреть мои фильмы.

Проблема была очевидна: помимо слабого сюжета, основная причина провала была в том, что американский зритель был не готов воспринимать такие боевые сцены. Позже я советовался со специалистами, и они рассказали, что зрителям казалось, будто в моих ударах нет никакой силы. Я попросил пояснить, и мне объяснили вот что:

— Ты дрался с ним десять минут, нанёс ему столько ударов, а он по-прежнему оставался на ногах, а ты всё продолжал его дубасить. А зрители привыкли к дракам в стиле Брюса Ли: он нанёс удар, и противник тут же отлетел в сторону.

Я подумал про себя, что так снимать очень легко: один удар рукой, один удар ногой, и всё. Но это не в стиле Джеки Чана, я так снимать не могу, да и не хочу. Раз такое дело, я признаю своё поражение.

В 1981 г. состоялась премьера фильма «Гонки “Пушечное ядро”». В этой картине снимался ещё один китаец, Майкл Хуэй. В Азии наши с ним имена на афише могли бы обеспечить полный аншлаг, однако в Америке самым привлекательным на афише было имя Берта Рейнолдса. В итоге этот фильм имел успех в Америке и в Японии, а вот в Гонконге с треском провалился. Китайцы не хотели смотреть, как я изображаю на экране японца, пытаюсь примитивными способами рассмешить зрителя и остаюсь в тени голливудских звёзд.

Такова была моя первая попытка выйти за пределы азиатского кинематографа и покорить Голливуд, в результате я, опозоренный, вернулся домой ни с чем.

«Гонки “Пушечное ядро”»

МОЯ СЕДЬМАЯ НЕУДАЧА

Через три года после того как я распрощался с Голливудом, мои коллеги стали уговаривать меня попытаться снова:

— Американским зрителям сейчас нравится видеть на экране крутых парней вроде Клинта Иствуда, ведь это то, что у тебя лучше всего получается!

Могу лишь сказать, что в то время не только они, но и я сам ещё до конца не понимали, чего я хочу. Образы «крутых парней» тоже бывают очень разные, и Клинт Иствуд играл таких героев, которые могут хладнокровно убивать, а я привык играть простых парней, которые никогда не сдаются. И хотя со стороны кажется, что мои герои — «крутые парни», но это не означает, что я могу примерить на себя экранные образы Клинта Иствуда.

Новая картина, в которой я согласился сняться, называлась «Покровитель». Создатели фильма сделали из меня героя, который в их понимании является «крутым парнем». Режиссёром был Джеймс Гликенхаус, и работать с ним мне было очень тяжело. В самом разгаре съёмок я позвонил в компанию Golden Harvest и сказал, что, если он не покинет съёмочную группу, я отказываюсь продолжать работу. Конечно, это была лишь минутная слабость, которую можно было проявить только в присутствии своих. На самом деле контракт уже был подписан, и я не мог просто так уйти, не закончив съёмки.

Больше всего меня раздражало то, что на съёмки боевых сцен отвели всего четыре дня. Это было сродни насмешке надо мной как над человеком, который буквально живёт этим. Раньше в Гонконге, если съёмочная группа находилось под моим контролем, я мог работать над каждым кадром до тех пор, пока не доведу его до совершенства. Мы изо всех сил старались сделать движения как можно красивее и мощнее, вкладывая усилия как в реальные съёмки, так и в предварительную отработку движений. Мы тщательно продумывали и изучали каждое движение, каждую сцену обычно снимали по десять-двадцать дублей.

В Америке же режиссёр не придавал особого значения боевым сценам, да он, впрочем, и снимать-то их не умел. Сцены, которые с моей точки зрения были сняты ужасно и были неприемлемы, у него получали зелёный свет. Глядя, как фильм неумолимо катится в пропасть, я, тем не менее, ничего не мог с этим поделать, и это ощущение собственного бессилия меня очень угнетало.