Впоследствии мои возможности расширились, я стал много ездить по свету и мог приобретать много интересных и полезных вещей, либо сам, либо с чьей-то помощью. Помимо специального реквизита и оборудования, используемого моей командой каскадёров для работы, в повседневной жизни тоже всегда можно проявить изобретательность. Очень многие друзья получают от меня в подарок чехлы для телефона, разработанные мною собственноручно. Сам я круглый год не покидаю съёмочных площадок и живу в гостиницах, и, выходя из гостиницы, беру с собой только телефон и карточку от комнаты. Как-то раз я задумался, как сделать, чтобы можно было в чехле для телефона хранить и карту. Ныне этот чехол продуман так, что сзади есть специальное место, куда можно положить карту, это очень удобно в поездках. Остальные изделия, носящие мою персональную марку, такие, как различного рода одежда, сумки, папки для документов, красные конверты[74], наклейки, шарфы, кружки и стаканы, флешки, ярлыки для чемоданов, — все они являются воплощением моих идей. Такие предметы очень хороши в качестве подарков, ведь подобных вещей нигде не продают, и они наверняка любому придутся по вкусу. Таким образом я, можно сказать, удовлетворил собственную давнюю тягу к изобретательству, воплотил в жизнь свои самые удивительные идеи, и я этому очень рад.

Это черновой набросок, который я сделал прямо на съёмочной площадке, его потом использовали для оформления трейлера с реквизитом и оборудованием для моей команды каскадёров

«МОЛОДОЙ МАСТЕР»

В то время у меня была привычка работать по принципу «один перед едой, один после еды».

Например, начало съёмок назначено на 7 часов утра, а я приезжал к 11–12 часам, и все на съёмочной площадке меня дожидались, а я как приезжал, тут же нацеплял солнцезащитные очки и принимал беззаботный вид. Зачем солнцезащитные очки? Потому что после пьянки накануне вечером лицо с утра выглядело опухшим до неприличия. Сотрудники на площадке называли меня молодым господином, и когда я появлялся, все говорили: «Молодой господин приехал». Я тогда был ещё и режиссёром и, едва объявившись, тут же отдавал команду:

— Давайте снимем один эпизод.

То есть, едва проснувшись, с опухшим лицом, я сразу же приступал к работе. Конечно же, мы ни в коем случае не снимали крупный план, снимали только общий. В 12:30 мы прерывались на обед.

Днём после обеда я любил вздремнуть. Я располагался на киностудии Golden Harvest в комнате, которая когда-то принадлежала Брюсу Ли. После его смерти все обходили эту комнату стороной, и я самым нахальным образом занял её. Вот там я и отдыхал. Проснувшись около 4–5 часов дня, я снова принимался за работу, иначе мне было бы неловко перед всеми. Мы начинали отработку движений, а после неё, уже порядочно попотев, снимали ещё один эпизод, содержавший боевые сцены. Досняли — рабочий день окончен. После этого я начинал обдумывать съёмки общего плана на завтрашнее утро.

Вот это и называлось «один перед едой, один после еды».

Мы вели съёмки на вершине горы. Когда мне хотелось вздремнуть, для меня натягивали тент, чтобы прикрыть от солнца, и все обязаны были держаться от меня не ближе, чем на расстоянии 8 чжанов[75], чтобы не беспокоить меня шумом. Рядом со мной ещё ставили вентилятор, чтобы он обдувал меня. Тедди Чан[76] в то время был моим ассистентом, он каждый день таскал за собой дипломат и вёл себя почти так же, как я: пока я дремал, он либо тоже спал, либо отходил от меня на приличное расстояние и с кем-нибудь трепался.

Однажды, так же после вечерней пьянки, я на следующий день работал всё по тому же принципу «один перед едой», как вдруг совершенно неожиданно нагрянул Леонард Хо. Я жутко перепугался, ожидая взбучки от начальства, и тут меня осенила блестящая мысль: лицо у меня выглядело довольно измождённым, я притворился, что мне сделалось нехорошо и с глухим стуком рухнул на землю. Леонард Хо засуетился:

— Скорее, скорее, везите его в больницу, вызовите машину!

Мне помогли подняться и усадили в машину. Оказавшись внутри, я, не открывая глаз, спросил:

— Он всё ещё здесь?

Мне сказали:

— Уже ушёл.

Я доехал на машине до больницы, умыл лицо и вернулся на съёмочную площадку. Подумать только, какой я был глупый и бессовестный, я заставил несколько сотен человек торчать на съёмочной площадке, дожидаясь меня одного!

Лишь оказавшись в Америке на съёмках фильма «Драка в Бэттл Крик», я узнал, что никакая я не мега-звезда, и тогда же я понял значение поговорки «Какой бы высокой ни была гора, обязательно найдётся гора повыше». Тот фильм провалился в американском прокате, и когда я вернулся в Гонконг, мне захотелось кардинально измениться, стать новым человеком.

Сейчас очень много молодых звёзд, поработав за рубежом, начинают осознавать собственную незначительность. После той поездки в Америку, сталкиваясь с людьми, которые мнят себя великими звёздами, я частенько говорил им: "Ты поезжай в Америку, тогда и узнаешь, что значит настоящая звезда".

«Молодой мастер»

«КТО Я?»

Когда-то мы проводили дневные съёмки в окрестностях африканского города Йоханнесбурга. Правда, на самом деле эти «окрестности» расположены в 12 часах езды на машине. Да ещё от того места, где мы жили, до места съёмок нужно было добираться на машине целый час. Снимали мы в одной деревне у туземцев, установили на земле декорации, расставили реквизит, пригнали побольше кур и баранов и позвали туземных жителей в качестве массовки. Каждый день нам приходилось заново устанавливать декорации и расставлять реквизит. Всякий раз после окончания съёмок куры и бараны пропадали, местные жители говорили, что их похищают леопарды. Это звучало довольно устрашающе, и для пущей безопасности со мной на съёмки отправляли телохранителей.

Как бы лучше описать ту обстановку? Значительную часть площади африканского континента занимает пустыня, и природные условия в том месте, где мы вели съёмки, были довольно суровые. А самый обыкновенный поход в туалет занимал как минимум полчаса. Дело в том, что мы вели съёмки с вертолёта, и в поле обзора камеры не должно было быть видно колеи от колёс, вот следы человеческих ног не возбранялись. Поэтому все автомобили нашей съёмочной группы были припаркованы очень-очень далеко, мы доезжали до этого места, а дальше выходили из машин и шли пешком. В таких суровых условиях сходить в туалет было весьма проблематично. Если кому-то из туземной массовки нужно было отлучиться по нужде, они могли отпроситься, всё равно в гриме они все выглядели одинаково, так что одним человеком больше, одним человеком меньше — всё равно. А вот мне уже было сложнее. Если мне нужно было в туалет, я сперва должен был пешком дойти до того места, где мы оставили автомобили, и на машине выехать за пределы данной территории. В общем, это было очень хлопотно.

По вечерам же, чтобы сходить в туалет, нужно было идти в ту часть деревни, где стояли стога. Я шёл с фонариком и в сопровождении двух местных телохранителей: один шёл впереди меня, один сзади, каждый — с оружием в руках. Я вовсе не шучу, они боялись, что на меня нападёт леопард. Добравшись до места, где можно сходить в туалет, они давали мне один из пистолетов, рассказывали, как пользоваться фонариком (обязательно держать его так, чтобы вокруг меня всё время был свет) и ждали меня рядом.

Пока я делал свои дела, я заметил, как впереди что-то шевелится, я забеспокоился и спросил своих провожатых, что там такое. Они ответили, что бояться нечего, это пасётся корова из их деревни. Они-то всю жизнь прожили в здешних условиях, и у них было очень острое зрение. Пожалуй, это был самый непростой процесс облегчения в моей жизни: в одной руке я держал тяжеленный пистолет, боясь при этом по неосторожности выстрелить, в другой руке приходилось держать фонарик. Я боялся по-нормальному присесть, опасаясь, что на земле окажется какая-нибудь тварь типа скорпиона и ему подобных, поэтому присел только наполовину. Потом, чтобы воспользоваться туалетной бумагой, мне пришлось взять фонарик в зубы, а он был большой и тяжёлый, как же было неудобно! После такого аттракциона у меня онемели ноги, болели руки и даже рот…