— Шурик, смотри-ка!

С запада надвигалась серо-черная туча. Она ползла по вершинам гор, как огромное чудовище. На горы легла тень. Грянул гром и покатился, ломаясь и ухая. Зашумел ветер. Крупные капли дождя зашлепали на песок. Ребята, присмирев, смотрели на грозную тучу.

— Откуда её принесло! — возмутился Шура.

Не успел он кончить, как трахнул такой удар, что ребята присели.

— Бежим скорей в пещеру! — закричал Лёня.

Они подхватили свои рубашонки к бегом пустились к пещере. Едва успели спрятаться, как с шумом хлынул проливной дождь. Шуршащие потоки воды смягчали треск громовых ударов, все сливалось в какой-то беспрерывный гул. Ребята лежали в пещере притихшие, спрятав в середину козлёнка. Лёня все время повторял в уме:

Трах-тррр! — катилось по горам, и, казалось, горы раскалываются. Лёня на секунду терял способность мыслить, потом опять начинал повторять с какой-то лихорадочной поспешностью:

— Довольно! Сокройся!

Лёня боялся грома; когда начиналась гроза, ему всегда приходило на память это стихотворение любимого поэта, и он повторял его бесчисленное множество раз. Стихи вселяли в него смелость.

Гроза продолжалась долго. Проходила одна туча, а на юго-западе уже рокотала другая.

Наступила ночь. Гром гудел в нескольких местах сразу. Дождь лил беспрерывными потоками. Шумела река. Под этот шум ребята уснули.

Утро. Солнце. Шура вышел из пещеры и спустился к реке умыться. У самой воды что-то сверкнуло всеми цветами радуги. Шура даже зажмурился, не смея верить. Открыл глаза — верно! Алмаз! У мальчика захватило дыхание. Кинулся, схватил дрожащими руками. Алмаз с воробьиное яйцо! Глядь — дальше опять что-то сверкнуло в песке. Опять алмаз! Целое гнездо алмазов! Стал поспешно собирать в карманы, а его кто-то сзади схватил за рубашку. Оглянулся — собака! У Шуры волосы зашевелились на голове: откуда в горах собака? Размахнулся, ударил её по морде. Она отскочила, но тотчас же рядом с ней появилась вторая собака… третья… четвертая!..

— Ой-ой-ой! Сколько их! Это дикие собаки, — догадался Шура, — они меня разорвут!

Хотел позвать на помощь Лёню, но ужас сковал язык, Шура упал вниз лицом на песок, стараясь уползти в кусты, и… проснулся.

Это был только сон. Впрочем, не совсем сон. Возле пещеры, действительно, слышалась какая-то возня. Всё тело Шуры, как во сне, сковал ужас. Вот пошевелился Леня и толкнул его локтем:

— Шура, Шура! Слышишь?

Шура приподнялся и посмотрел в щели между камнями. При свете вспыхнувшей молнии он увидел двух волков. Они сидели шагах в десяти от пещеры. Холодная дрожь прошла у Шуры по спине. Он откачнулся от отверстия. Слышно было, как у Лёни стучали зубы. Беспокоился козлёнок. У Шуры у самого зуб не попадал на зуб. Послышались легкие шаги по песку у самой пещеры, царапанье когтей о камень, звуки, какие бывают, когда собака нюхает что-либо. Шура перестал дышать. Вдруг случилось что-то ужасное: посыпалась камни, Лёня закричал страшным, никогда неслыханным Шурой голосом:

— Мама! Мама-а-а!

Шура, не помня себя, ответил ему диким ревом.

Закричал Аметист. Всё закружилось и провалилось куда-то. Кажется, на секунду Шура потерял сознание. Опомнившись, он почувствовал, что крепко вцепился Лёне в плечо, и Лёнино тело под его рукой как-то странно вздрагивает. «Что случилось? Лёню волки разорвали?» — беспорядочно подумал Шура и закричал:

— Лёня, опомнись! Не влезли!

И еще что-то бормотал, не помня себя. В темноте нащупал молоток, топор. Задыхаясь, шептал Лёня:

— Шура, миленький! Мама, мамочка… родная моя!..

Опять тишина, опять осторожные шаги около пещеры, царапанье когтями о камни. Через отверстие сверкнули волчьи глаза. Завозился и жалобно заплакал козлёнок. Сдавленно прошептал Лёня:

— Шура, миленький, умираю я…

Шура крепко сжал его руку:

— Леня, опомнись, слышишь, опомнись! На молоток! Дырка маленькая — сразу не пролезут, а если полезут, бей по голове молотком!

Он вложил Лёне в руку молоток и, сжав рукоятку топора, подвинулся ближе к отверстию. Между ним и волком было не более метра. Его глаза встретились с волчьими. На секунду Шура почувствовал, что под взглядом этих страшных глаз кровь у него останавливается в жилах. Но он весь напружинился, сжал обеими руками топор, раскрыл шире глаза и подался вперёд. Он смотрел, смотрел прямо в эти зловещие огоньки и чем больше смотрел, тем становился смелее. Волк не выдержал человеческого взгляда и, лязгнув зубами, отошел от отверстия. Слышно было, как он полез вверх по склону, царапая когтями камни. Потом послышался топот, как будто кто-то скакал на лошади по горном тропинке.

«Что это такое? Волки так топать не могут», — лихорадочно соображал Шура.

Топот стал ближе, яснее и внезапно смолк, словно кто-то сбежал с тропинки на прибрежный песок. Возле самой пещеры послышалось рычание.

Шура заглянул в отверстие. Мимо, закинув рога на спину, пронёсся олень. За ним с рычаньем скакал огромный волк — величиной с маленькую лошадь, как показалось Шуре. Топот и рычание становились всё слабее, всё дальше, пока не смолкли совсем. Стало слышно, как шумит поток, да изредка где-то далеко лениво погромыхивает гром. Шура всё смотрел в отверстие и сжимал топор. Молчал Лёня, молчал козлёнок. Долго молчали. Наконец, Шура отодвинулся от отверстия и сказал;

— Теперь нечего бояться: все убежали.

— Все? — чуть слышно переспросил Лёня. — Это за кем?

— За оленем.

Шура сидел неподвижно и широко открытыми глазами смотрел в темноту. После сильного возбуждения он чувствовал усталость.

— Они его разорвут? — прошептал Лёня, стараясь сдержать дрожь.

— Конечно, не пожалеют, — ответил Шура и лег на спину. Лёня прижал к груди козлёнка.

— А они не вернутся?

— Нет. Теперь они разорвут оленя, наедятся и не придут.

— Шура, я боюсь. Пойдем завтра домой. Не хочу я больше здесь жить…

И Лёня заплакал.

— Как только рассветает, так и уйдём, — сказал Шура, ласково гладя Лёню по плечу. Он твердо решил идти домой. Не надо золота, алмазов, только бы остаться живым и добраться до дому.

ДОЛГО не спали. Все казалось, что кто-то тихонько ходил около пещеры, дышит и лязгает зубами. Уснули, когда уже стало светать.

Разбудил Шуру козлёнок. Он прикоснулся своей мордочкой к его щеке. Шура испуганно вскочил и осторожно выглянул из пещеры. Возле никого не было. Весело кричали кедровки. сияло солнце. На деревьях, на кустах, на траве сверкали бриллианты, аметисты, кристаллы самого чистого горного хрусталя, — тайга после дождя принарядилась. Травы и цветы особенно сильно пахли. На сыром песке виднелись волчьи следы.

— Лёня, вставай скорей! — крикнул Шура.

Лёня вскочил, как будто он не спал.

— Пойдем, Шура, скорей домой, — заторопился он.

— Пойдем, — согласился Шура.

Они вылезли из пещеры. Но тут Шуре стало жалко, что они так и не нашли золота, не нашли вольфрамитовой жилы, и все лишения, опасности, страхи перенесены зря. Было что-то оскорбительное в том, что из-за страха надо бросать нужное и интересное дело. Он тоскливо посмотрел в ту сторону, где вчера искал жилу.