Она посмотрела на меня, перо зависло над страницей.

Я заерзала.

— Чтобы менять ловушки для термитов.

Она смотрела еще мгновение, опустила перо к бумаге.

— Хорошо. Шаг второй.

Но все было не так просто. Решетка была, потому что никто не думал делать то, что я собиралась сделать — добраться до дальнего столба. Земля подо мной поднималась к полу прачечной, и у последнего столба оставалось меньше фута места. Анха выпилила дыру в полу, чтобы человек мог дотянуться и заменить ловушки сверху, так что я не знала, как извернусь, чтобы пролезть в брешь — туда едва пролезли бы плечи, и я даже не смогу сесть, пока не вытащу решетку.

Не говоря уже о том, что будет дальше. Я невольно ощущала план, что мы продумали с мамой, одеялом из лоскутков, из которого уже лезли нити. А если я не угадаю со временем смен в прачечной? А если меня узнают? А если я не смогу добраться до наших комнат до того, как врач Селено даст ему вечернюю дозу?

А если я не смогу его вывести?

Я подтянулась вперед и чуть не разбила лоб о брус. Я замерла, потирая место. Два тарантула размером с монеты убежали. Мама заставила меня описать это место по памяти, рисуя по моим словам.

— Место там почти в пятнадцать футов, — сказала я, пока она шуршала углем. — У четвертого столба сужается. Между ним и пятым места остается в одиннадцать или двенадцать дюймов.

Она кивнула.

— Гремучие змеи?

— Никогда не видела их внутри. Но там тарантулы.

— Ох, будешь там как дома.

Я не чувствовала себя как дома, но не из-за пауков. Дело было в том, что пол прачечной почти задевал мою макушку еще до того, как я добралась до четвертого столба. Я поежилась. Я и не подумала, как выросла с тех пор, как лазала сюда. Я уже не была девочкой. Я пробралась мимо первых ловушек для термитов неплохо, было еще светло, был ветер, но теперь стены давили со всех сторон, темнело… Я подавила волну страха и опустила голову, чуть не задев подбородком землю. Я подвинулась еще немного. Еще один тарантул зашипел на меня.

— Я тебя вскрою, — пригрозила я. — Я и крепче насекомых разбирала.

Я добралась до четвертого столба и ловушки у его основания. Тут все разворачивались, возвращались, чтобы до последнего добраться из замка. Пока еще было место, я вдохнула и перевернулась на спину. Опилки и пыль сыпались мне на лицо, я зажмурилась. Теперь было сложно. Если будет слишком узко, придется ползти обратно и связываться с мамой, что должна прятаться неподалеку, чтобы найти мулов и встретить меня у Каменного дерева, древнего окаменелого ствола на окраине Каллаиса. Конечно, чем дольше мы ждали, тем больше было шансов, что королевские стражи обнаружат меня здесь, не поверив, что мы отправились к берегу.

Коготки появились в моих волосах, и я отмахнулась. Тарантул запутался в волосах, и это меня подтолкнуло. Так я легко могла пострадать от укуса в лицо, их маленькие изогнутые волоски могли впиться в уязвимое место, как глаза или губы. Я спешила вперед, отталкиваясь от брусьев над собой.

Становилось все уже. Тесно. Я подвинулась еще дальше, и пуговица на моей спецодежде оторвалась, и я попыталась подавить панику. Я слабо дышала, чтобы грудь не вздымалась сильно, и чтобы не набрать в рот пыли, что сыпалась из трещин надо мной. Еще немного. Я вслепую потянулась за голову, чтобы схватиться за следующий брус, а потом мои пальцы нащупали металлическую решетку.

Ох, было еще теснее. Край ловушки термитов за мной впился в спину, пока я двигалась ближе к решетке. Щека прижалась к решетке, я толкала прутья ладонями. Решетка гремела, она была тяжелее, чем я помнила. Подавляя страх, я извивалась, чтобы устроиться лучше, локти прижимались к земле, я толкнула снова. С упрямым стоном она подвинулась на дюйм, один угол оказался на деревянном полу. Я отплевывалась от волос и пыли на губах, толкнула снова, ощущая, как решетка движется по полу.

Тарантул снова зашипел вблизи, но я не могла понять, где он. Не было места, чтобы отбиться от него. Я извивалась, пока не смогла просунуть голову и плечи в узкий проем, а потом вытащить по одной руки, пока не прижала их к полу прачечной. Как бабочка, выбирающаяся из кокона, но грязная и не грациозная, я вылезла из дыры, оттолкнувшись напоследок ногами.

Я отползла, потея и задыхаясь. Я тряхнула головой, и с волос слетело облако пыли, упал тарантул. Он отбежал, щелкая, злясь, что я зацепила его косой. Я не обратила внимания, выпрямилась и осмотрела мрачную комнату. Было тепло, места хватало для печи, где грели воду. Широкие кадки стояли в ряд, веревки для сушки тянулись через всю комнату. Я спешно сняла грязную спецодежду, в которой была, вспоминая, где хранилась форма прачек.

Кожу покалывало, несмотря на жар, ведь я не привыкла к воздуху на голых предплечьях и шее. Прачки в этих жарких комнатах днями носили кипяток и стирали. Их форма была с короткими рукавами даже зимой. Отсутствие рукавов и высокого воротника скрыло бы меня лучше всего. Никто в замке не знал о моем винном пятне. Никто, кроме Селено, Шаулы и моего врача. Я покрутила руки, сравнила чернильно-багровую кожу с песочно-коричневой. Желудок сжался. Люди будут пялиться. Но я надеялась, что они будут смотреть на мое пятно, а не лицо.

Я снова поправила волосы, подвинула простой звездный обруч мамы. Другого выхода не было — я не могла прийти сюда в своем золотом обруче с тремя резными бриллиантами, а отстутствие украшения на голове выделялось бы сильнее винного пятна. Я поправила его в последний раз, черпая силу духа из присутствия обруча на голове, а потом скомкала спецодежду.

Тарантул все еще шипел на меня, размахивая передними лапками. Я импульсивно бросила спецодежду на нее и подхватила ее. Она приглушенно зашипела.

— Ты идешь со мной. Можешь пригодиться, — я осторожно поправила решетку и попыталась убрать следы грязи, что остались после меня. Я надеялась, что никто не станет проверять сейчас ловушки термитов.

Я нашла кадку без белья в ней и смыла грязь с лица и шеи. Я расплела косу и вытряхнула как можно больше пыли из волос, а потом заплела ее заново, оставив пару прядей, изображая долгие часы, проведенные в жаркой прачечной. Зеркало висело на стене у лестницы, и я посмотрела в отражение на грязной поверхности. Я вытащила набор мамы для рисования и чернилами сделала щеки румяными, нарисовала на них темные веснушки. Я напоминала немного королеву Мону, но она носила веснушки с изяществом, а мои напоминали крапчатое яйцо. Но все же они помогали мне скрыться, как и румянец на щеках. Больше я ничего не смогла сделать.

Я упаковала набор и нагрузила спецодежду в пустую корзинку, стараясь не раздавить тарантула. Я устроила сверху сверток чистой одежды, прижала корзинку к бедру и пошла мимо кадок к двери, замерев у лестницы. Никого не было слышно или видно, в этом мне повезло, ведь слуги замка не обратили бы внимания на незнакомое лицо, а прачки поняли бы, что я не одна из них. Сердце билось в горле, я пошла по лестнице.

Первый этап плана я прошла. Я была в замке. И теперь мне предстоял следующий шаг, он казался жутким препятствием. Наш план держался на одном факторе — мне нужно было убедиться, что лекарь Селено и слуги думали, что он принял маковый настой, а на самом деле он его не принял бы. Его оставляли в покое, когда он погружался в опоенный сон, иначе он все время был под надзором. Если я попытаюсь увести его раньше, чем он его примет, кто-то поймет за минуты. Если я не успею вовремя, я не смогу разбудить его. Но была и другая проблема.

Даже несколько проблем, и каждая могла стать худшей.

Настой Селено был заперт в сумке лекаря, каждая доза была во флаконе с биркой. Сумка была заперта в кабинете лекаря. Я думала, что проберусь туда, убедив стража, что несу чистые бинты, но сумка… ее открывали два ключа. Один был на цепочке на шее лекаря.

Другой был в комнате Шаулы.

Мне никогда не хватало смелости возмутиться из-за того, что у Шаулы был запасной ключ к сумке с настоем, что Селено принимал каждый день. Все делали вид, что это было мерой предосторожности, ключа точно не могло быть в королевских покоях, иначе Селено нашел бы его и получил доступ к настою. И почему-то советникам не дали его хранить. И мне не дали, причина была всем ясной. Потому ключ и отдали Прелату.